Самаэль. История Джерома Елисеевича

Только Мария начала свой отчет, собеседник принялся быстро водить пером по бумаге, периодически обмакивая его в чернильницу. Отец Зиновий, человек, не только посвятивший свою жизнь господу, но и невероятно осведомленный в вопросах государственных, нужен был секретной службе в качестве эксперта. Но как человек Бога, в отличие от Иеронима, легко поддался на версию про Дьявола и пока оставался в неведении о делах императорской секретной службы.

– Что если враг заманит его на свою сторону?

– Вот в этом я уверена, мой брат – наиумнейший человек, такого никогда не произойдет.

– Вы все еще веруете в люд и недооцениваете силы врага нашего, не уверен я даже за себя, лишь на провидение Господа уповаю, столкнись с таким влиянием, а вы, сестра, веруете за другого человека, пусть и вашего родного брата, которого и сами не видели шесть лет.

– Полностью осознаю всю опасность, но с нами Господь и Пресветлый Император.

– Господь посылает нам сложные испытания, не со всеми суждено нам справиться, некоторые заведомо непроходимы, дабы усилить веру нашу и отсеять недостойных.

– Простите мою самоуверенность в этом вопросе, ваше преосвященство.

– И в чем же основные моменты плана?

– На приеме буду я лично и человек, за которого я могу поручиться всей душой. – Выдавать весь план, даже такому высокопоставленному сановнику, Мария не собиралась, слишком уж сложную не двойную, а даже тройную игру она сейчас вела. – Мы ляжем костьми, но и не дадим свершиться дьявольским планам, даже если Джером Елисеевич не примкнет к нам.

Писарь помедлил, задержал перо в чернильнице немного дольше обычного и, тяжело вздохнув, подытожил.

– В любом случае, единственная надежда наша на Господа и на брата Иеронима вашего. Идите, сестра, времени на подготовку осталось не так много, не смею задерживать более.

Мария перекрестилась, накинула капюшон своей монашеской рясы и удалилась в непроницаемый мрак. Достав изрядно впитавшееся чернилами перо, монах продолжил записи и поставил приличных размеров кляксу. Наклонившись к столу, он с сожалением присмотрелся к полученной кляксе. В слабом освещении было не заметно, как его глаза широко разверзлись, а лицо исказила гримаса ужаса, крик застрял в горле, на свет вырвался лишь жалобный хрип. Неизвестно откуда взявшийся сквозняк пронесся по келье, поочередно затушив все четыре свечи, седовласый попытался встать, но силы покинули старое тело. Несмотря на кромешную тьму, поглотившую все пространство, он все еще мог видеть, как чернила, растекаясь по освященной бумаге, образуют отвратительный богохульный символ. От вида этого еретического действа старый писарь Зиновий сложил на груди руки и нараспев принялся читать молитвы. Когда он вновь открыл глаза, клякса пропала, а огонь вновь горел в нишах стен, но странный символ успел проникнуть в его сознание, старец не мог даже описать это чуждое естеству изображение. Зиновий помедлил немного, словно пытаясь вспомнить о чем-то очень важном, недовольно хмыкнул и продолжил вести записи. О мистическом событии, произошедшем несколько минут назад, он уже забыл и больше не вспоминал. Встряхнул длинные покрытые сединой волосы, открывая шею, на которой отпечатался ужасный еретический символ, источающий темную дьявольскую энергию. «…не уверен я даже за себя, лишь на провидение Господа уповаю…» – вывел главный писчий тайной канцелярии каллиграфическим почерком, хотя его рука слегка подрагивала.

Мария помедлила, покидая келью отца Зиновия, странное чувство не покидало её все время, что она находилась внутри, будто кто-то все время наблюдал за ними, но теперь оно пропало. Девушка поежилась от сквозняка, ворвавшегося внутрь из открывшейся двери, и ступила за порог. Дверь за спиной захлопнулась, Марии уже начинали надоедать эти сквозняки и сырость катакомб, в которых приходилось вести подпольные дела. Почему слугам Господа приходилось скрываться под землей, словно крысам, а еретики устраивают пышные приемы и балы в роскошных особняках? Коридор петлял, Мария проходила мимо закрытых дверей пустующих келий и складов, каждый шаг эхом разлетался по замкнутому пространству. На каменных стенах были высечены святые символы и молитвы, защищающие и освещающие подземелье. В стальных с позолотой петлях вставлены факелы, но сам коридор освещали потусторонним светом электрические лампы, как и тот, что вел со стрельбища в комнату для брифинга. С силой толкнув одну из дверей, монахиня вернулась как раз в неё. За столом, перекладывая бумаги, сидел молодой мужчина в деловом костюме при шейном платке, рыжеватые кучерявые волосы переходили в жиденькие бакенбарды, а по лицу рассыпались мелкие веснушки. Оглянувшись на вошедшую девушку, он улыбнулся, в зеленых глазах мелькнули радостные нотки. Заперев за собой дверь на засов, Мария скинула капюшон, устало вздохнула и, кокетливо приобняв мужчину за плечо, остановилась у него за спиной.

– Машенька, вы выглядите измученно, эти промозглые катакомбы сделали вашу нежную кожу совершенно бледной.

– Если бы только катакомбы, Виктор Петрович.

Они перевели взгляды на бумаги, расположенные на столе, которые изучал мужчина до возвращения Марии. Подробные чертежи двухэтажного особняка с подвалом были разложены и испещрены пометками и стрелками.

– Я представил приблизительное расположение гостей, разделил их на группы по знакомствам. – Рыжеволосый указал на столбики из инициалов с пометками. – Стрелками обозначил вероятные пересечения и, проанализировав ход действий, предположил, что нам с вами, дорогая Машенька, лучше расположиться здесь, в компании генерала Стрельникова-Ижова, с которым мне выпала возможность служить и быть знакомым лично. Также именно с этой позиции будет открываться возможность наблюдать практически за всеми гостями. Господин Потап Михайлович страстен до вкусной закуски и не будет отходить далеко от стола, а с ним предпочтут быть в компании посол балтийский Ангус Эльс и зажиточный банкир Самуил Эрнестович Бруман. Ангус страстен до военных баек, мечтал оказаться на передовой, но не может перебороть свою врожденную трусость. Самуил Эрнестович хорошо наживается на любых военных конфликтах и не пропустит малейшей информации от русского генерала.

– Здесь Иероним? – К Марии снова вернулось серьезное выражение лица и грубые командирские нотки в голосе, указав на толстую красную точку. – А это Дженнифер. – Она провела указательным пальцем по тонкой красной линии, аккуратно очерченной Виктором Петровичем, от точки к инициалам Д.Д. и прищурила глаза. Далее линия расходилась паутиной по всему особняку.

– Да, это вероятные развития событий. Вероятнее всего… – Мужчина указал на основную линию, которая была толще всех остальных.

«Иероним Елисеевич приказал извозчику остановить тарантас за несколько улиц до назначено места, он специально выехал раньше, чтобы добраться пешком в назначенное время. Молодой человек все еще пребывал в странном расположении духа после прочитанных вчера писем, причем оба были адресованы ему лично. Первое от горячо любимой Дженн, встреча с которой трепетала одну часть его души, а второй от самого Пресветлого Императора Александра II, которое заставило вторую часть души собраться в стальной прут. На плече «вольный стрелок» нес все тот же примечательный чехол из кожи крокодила. Подходя ближе к особняку он оглянулся и, убедившись, что никто не следит, перекинул «Самаэля» в плотном чехле через ограду аккурат в густые кусты гортензии. Вошел в особняк Джером в установленный срок, и практически с самых дверей его взгляд уловил знакомый силуэт исхудавшей после долгого путешествия девушки. Дженнифер оглянулась, их взгляды соединились, залившись краской, она помахала возлюбленному ручкой.

– I’m so glad to see u again, Jerome! – крикнула иностранка приближающемуся к ней сквозь собирающихся гостей другу и тут же испуганно осмотрелась, удивляясь своей не подобающей леди выходке. Джером Елисеевич рассеянно здоровался со знатными гостями, не обращая на них никакого внимания, его взгляд был прикован лишь к одной персоне. Ему потребовалась немалая выдержка и сила воли, чтобы не заключить возлюбленную в объятия, а лишь кратко поклониться и поцеловать её исхудавшую ручку.

– My lady, let me hang around with you.

– You have my allowance, sir.

Уголки рта Дженнифер растянулись в едва заметной кокетливой улыбке».

– Вот в этот самый момент в дело вступаем мы, Машенька. Ваш брат не заметит нашего присутствия, ибо будет невероятно занят своей дамой сердца, а мы будем рядом, аккурат с другой стороны стола с генералом Стрельниковым-Ижовым, который придет заранее, чтобы не пропустить аперитив.

Мария завороженно следила за идеальным ходом мыслей рыжеволосого Виктора Петровича. Его манера говорить и изложение событий рисовали живые картины перед её взглядом. По комнате изредка проносился легкий ветерок, гонимый сквозняками сквозь щели дверного проема, и шелестел разложенными на столе бумагами. Увлеченные обсуждением плана, «заговорщики» не обратили внимания на странную неестественную тень, образовавшуюся в дальнем углу комнаты. Виктор водил тонким пальцем с ухоженными ногтями по карте увлеченно и слегка самоуверенно. Эта уверенность настолько подкупала Мэри, что заражала и её. Один из тайных советников самого императора Александра II, начальник секретной службы, в такого человека невозможно не верить, им невозможно не восхищаться, невозможно не влюбиться, хотя это противоречило всему, что положено шпионке и подчиненной.

« – Долгие странствия истощили вас, но ничуть не лишили красоты, а огонь в глазах горит с новой невероятной силой.

– Невероятный опыт, Джером, столько интересно, столько хочется поведать и обсудить, наслаждаясь твоим обществом, – последние слова девушка произнесла почти шепотом, перейдя на ты.

– Перейдем в другую комнату, где нет лишних глаз, и…

Но закончить фразу Иерониму Елисеевичу не удалось, её прервал человек с другой стороны стола, учтиво постучав ложечкой по своему бокалу, привлекая всеобщее внимание, между тем уже практически все были в сборе, а в проходе в дальней части зала стоял сам виновник торжества Генрих Фон Арнет. Слегка возмущенный Джером окинул взглядом мужчина с бокалом, одет по последней моде, костюм сидел как влитой, точно под заказ. Вычесанные рыжие волосы переходили в бакенбарды, а зеленые янтарные глаза смотри прямиком на Джерома. Виктор подмигнул правым глазом, чуть повел головой в сторону, Иероним проследил направление и теперь заметил спутницу рыжеволосого, истинную английскую леди с аккуратной короткой стрижкой, свою сестру Мэри, не перестававшую удивлять его в последние два дня. За своим возлюбленным оглянулась и Дженнифер, заметила Марию и приветливо помахала ручкой, словно давней знакомой, та ответила добродушной приветливой улыбкой.

– Вы знакомы? – все так же на английском обратилась она к Джерому, заметив, как он смотрит на Марию.

– I don’t think so…

Мария отреагировала быстрее, чем Иероним успел раскрыть все карты, на безупречном английском, даже с некоторым локальным, чисто лондонским акцентом. Молодой человек совершенно потерял связь с действительностью, погрузившись в быстрые размышления. Он пропустил мимо ушей всю речь, что произнес рыжеволосый спутник его сестры, и мельком ухватил суть слов Дженн. Похоже, они вместе были в экспедиции, значит, Мария шпионка. Ну и сестра – шпионка, инквизитор и чистокровная британская леди.

Своей худенькой нежной ручкой Дженнифер потянула за собой своего спутника, обойдя стол, они соединились с компанией, в которой обитали рыжеволосый и монахиня. Пока Джером Елисеевич пытался успокоиться и структурировать ситуацию, девушки весело обсуждали экспедицию.

– Я никогда не забуду, ты остановила меня и на том перевале в горах за мгновение до того, как Андре улетел в бесконечную пропасть. Жаль тебе пришлось вернуться в Россию и не довелось видеть того, что мы нашли, Мэри, это просто непостижимо, но не имею право рассказывать, вскоре Генрих расскажет все сам.

– Я так долго сожалела о возвращении, но здоровье подвело в самый неподходящий момент… Ах, не создана я для таких странствий, слишком много провела времени в лондонских «тепличных условиях», – в голосе Марии слышался явный налет светской леди.

– Знаешь, тут такое расскажу…

Мария взмахнула руками, как заправская сплетница, и под этим предлогом отвела Дженнифер в сторонку от кавалера. Теперь в дело вступил рыжеволосый, ростом он оказался чуть ниже Джерома, но из-за пышной шевелюры и долговязого телосложения казался немного выше.

– Романов, Виктор Петрович. – Он пожал руку опешившему от фамилии нового знакомого Джером».

Глава 4

Первый выстрел прошил легкое, второй невероятным образом прошел мимо и выбил значительный кусок каменной кладки. Сказывалось всякое отсутствие опыта стрельбы по живым мишеням. Сердце вздрогнуло, «вольный стрелок» перевел дыхание. Когда прошло это мгновение, в которое из студента и представителя интеллигентной реформаторской молодежи он превратился в хладнокровного убийцу. Но оно прошло, и Джером испугался, что не заметил его, испугался себя, стараясь подавить душевное смятение, прицелился снова. Прозвучал еще один выстрел, глаза затянуло кроваво красной пеленой, но боли не было, ничего больше не было.

Но восстановим порядок событий. После ночных гуляний и пары кружек эля в одном из питерских вертепов Джером вернулся в свою квартиру уже за полночь, проснулся поздно, пропустив лекции в универсуме. Весь день мучился мигренью, метался в сомнениях и в приступе минутной ярости, сломал любимый табурет. Совершенно измученный ночным кошмаром, в котором, прогуливаясь по Невскому, молодой человек решил свернуть на улицу Казанскую. Внезапно наступившая ночь застала его на подходе к Казанскому кафедральному собору, где около главного входа готовили костер для сожжения ведьмы. С костра уставшим взглядом за всем происходящим наблюдала измученная жертва «темных умов». Приглядевшись, он узнал родные черты Дженнифер Дейси, её взгляд сделался совершенно пустым, жизнь покидала девушку, больше не было того огня в глаза, что так любил в ней прошлой Джером. Сердце перестало биться от зрелища казни любимой, а толпа вокруг скандировала и ликовала: «Сжечь ведьму!». Но события приняли более гротескный оборот, воспаленное сознание, усиленное пойлом из вертепа и событиями прошлого дня, начало рисовать ужасные картинки. Факел к костру нес не кто иной, как сам император Александр II, за ним следовала Мария, неся длинный черный шлейф плаща. Тут из толпы раздались крики, а Дженнифер разразилась истерическим смехом. Несколько ведьм, непременно обнаженных и верхом на метлах, на чем же иначе, вылетели из людской толпы, сея страх и смятение. Александр бросил факел на костер, пламя взвилось, хохот Дженнифер резал уши, а сам Иероним поднял в руках «Самаэля», приложил к плечу приклад и в два выстрела перебил веревки, что связывали его возлюбленную. В это время Александр, ловко орудуя былинным двуручным клинком, словно богатырь из русских народных сказок, сразил первую из нападавших на него ведьм. Две другие подхватили освобожденную от пут соратницу и взмыли в небо, навстречу набирающему силу месяцу. Теперь все взгляды обратились на стрелка, а император с занесенным для удара мечом уже быстрыми шагами шел в его сторону. С лезвия черными каплями стекала ведьминская кровь, капли падали на мощенную камнем улицу и с шипение растворялись, оставляя щербинки. За Александром бежала Мария, быстро нашептывая что-то его высочеству, злые взгляды толпы были прикованы к лишенному воли молодому человеку, лишенному всяких сил вновь поднять свое ружье. И вот сталь уже коснулась его плоти, холодная и мертвая. Весь в поту Иероним Елисеевич проснулся от настойчивого стука в дверь.

Агафья Павловна сначала запнулась, оглядывая мокрого от пота в помятом вчерашнем костюме Иеронима Елисеевича, затем, нахмурившись, буркнула:

– Учебу проспали, господин Потников… Постников.

Джером, наконец, проснувшись, оценил свой внешний вид, рассмеялся оговорке домоусмотрительницы, а старая женщина, раскрасневшись, еще более нахмурилась и демонстративно удалилась.

Начиная с этого момента, Иероним не находил себе места и, словно дикий волк, нарезал круги по своей квартире и, как уже упоминалось, сломал табурет, все время попадавшийся ему на пути. Ближе к пяти часам вечера, собравшись с силами, он принял ванну, привел в порядок прическу и надел сорочку с золотыми пуговицами и свежий костюм французского пошива. Вычищенные сапоги уже ждали его под дверью, ружье оставил дома. Не на войну собрался, а ходить на светские приемы с оружием нечего – к такому выводу студент и представитель интеллигентной реформаторской молодежи пришел за день метаний. Возможно, первый раз в своей жизни он опаздывал, и день с каждым его мгновением становился все «интереснее», но предвкушение встречи с Дженн вернуло улыбку на лицо Иеронима. Агафья Павловна недовольным взглядом проводила выбежавшего студента «потерянного поколения» и не обмолвилась, вопреки обычному, ни словом, слегка фыркнула, прокрутив в голове «Потников»…

Поймав первого попавшегося извозчика, Джером приказал скорее гнать лошадей до 13-ой улицы, а сам в процессе подкручивал щегольские усики, которыми желал похвастаться перед Дженнифер, на момент прощания в прошлом году их у него не было. Солнце вновь клонилось к закату, и улицы Петербурга заметно опустели, лишь некоторые парочки неспешно прогуливались в районе набережных, да засидевшиеся допоздна на службе клерки спешили домой к семьям. Погода все еще стояла не по времени летняя.

Многие гости уже заполнили особняк на 13-ой улице, при дороге в ожидании остановились разнообразные экипажи и дорогие кареты, подчеркивая собравшийся внутри весь свет столицы. На самой же придомовой территории стоял тот самый паровой дилижанс, что давеча столь изумил Теренса Денненгема. Некоторые из гостей рассматривали диковинное творение, другие уже проследовали внутрь особняка в главную залу. Уже знакомый дворецкий, урожденный Швейцарии, Адольф Шмидт учтиво склонил голову, приветствуя Джерома Елисеевича. Еще с порога, окинув собравшихся взглядом, опоздавший Иероним нашел в толпе единственного дорогого ему человека. Дженнифер, видимо, уже заскучала в ожидании его, она заметно похудела после экспедиции. Она о чем-то вяло беседовала с, кто бы мог подумать, одетой по последней лондонской моде, будто только с Трафальгарской площади, и короткой аккуратной европейской прической истинной английской леди. Мария что-то рассказывала Дженнифер, когда девушка, обернувшись, пересеклась взглядом с Иеронимом, на ее лице наконец появилась улыбка, практически засияла. Не дослушав фразу Марии, англичанка замахала новому гостю и начала пробираться к нему навстречу сквозь собравшихся в «кучки» представителей высшего общества Петербурга.

– Oh, my Jerome, I was thinking that you didn’t come.

Девушка бросилась на плечи и обняла возлюбленного, ей было совершенно все равно на косые взгляды, что окатили её сразу с нескольких сторон.