Нью-Йорк – Нью-Джерси: Транзит

Ну, Мойше, значит Мойше. Миша, то есть Михаил по-нашему.

– А меня – Илья, – представился я, и мы пожали, как положено мужчинам, друг другу руки.

Мы поставили запаску и покатили родное колесо от «Тойоты» к джипу. Вернее, катил его Мойше, и делал он это с весьма гордым видом. Я же тащился за ним и прикидывал, что мой домкрат явно недостаточен по размерам для джипа. Мойше тут же задал свой вопрос «Могу я вам помочь?» Вопрос относился ко мне, но был рассчитан на окружавшее нас младшее поколение. Я ответил просто:

– Да. Мне нужен плоский камень, типа кирпича. Подложить под домкрат.

Парень был сообразительный. Прихватив с собой брата помладше, он спустился с обочины в лес, и в две минуты нужный мне камень был доставлен. Груз – от двадцати до тридцати то и дело развязывающихся пакетов – к этому моменту уже был вытащен из машины, болты у колеса – ослаблены. Так что я полез под машину устраивать камень, а на нем – свой домкрат.

Я сидел, корячась, возле машины, наверное, целую минуту, и злость наполняла меня. Но выплескивать ее на это милое семейство я не стал – уж очень все глупо получалось. Когда я понял, что дошел до точки кипения, то встал и молча потащил свое колесо и домкрат обратно к своей машине. Евреи – как их, оказывается, было много – расступились. В обратном порядке я стал ставить свое колесо на место.

Мойше появился через минуту. Он опять присел рядом со мной и упавшим голосом спросил:

– Илия… Что случилось?

– А ты под свою машину заглядывал? – после короткого молчания переспросил я.

– Нет, – ответил он и, не дождавшись моей ответной реплики, ушел – заглядывать под машину. Потом снова появился и задал свой сакраментальный вопрос:

– Илия, могу я вам помочь?

– Найди, как его опустить, – ответил я.

Через пять минут я уже закрепил родное колесо и вернул запаску обратно в багажник.

Сообразительный Мойше уже стоял возле открытого багажника своей машины и что-то крутил. Там, под джипом, была закреплена запаска, и сейчас она медленно опускалась на дорогу. А когда мы отсоединили ее от троса, Мойше нашел в одной из скрытых ниш домкрат. Еще в масле…

Через пять часов обе машины были в Бруклине. Остановились мы только один раз, чтобы заправиться. Мойше всю дорогу сидел рядом со мной. Куча детей в количестве четырех нехристианских душ спала на заднем сиденье. Все пять часов машина марки «Большой старый еврейский джип» болталась перед моим взором.

Однако у этой встречи было продолжение.

Исаак

Исаак, отец Мойше, держал фабрику на 47-й, так называемой «золотой», улице. Узнав, что я собираюсь искать работу, он взял меня к себе и сделал менеджером над группой мексиканцев и русских. И те и другие были эмигрантами-нелегалами. По сравнению с ними, мне Исаак платил хорошо. Но, как оказалось позже, по сравнению с реальными рабочими-специалистами я получал крохи. Зато набрался от него нескольких правил ведения бизнеса. Правила были его, но позже я их модифицировал и применял сам. Несмотря на мои модификации, правила были просты, тупы и работали на все сто. Был бы бизнес, к которому их приложить.

Правило первое. Каким бы хорошим специалистом ты ни был, выше потолка не прыгнешь. Только свой собственный бизнес приносит деньги. Каждый работающий на тебя дает тебе пятнадцать-двадцать тысяч дохода. Практически независимо от вида бизнеса.

Правило второе. Стоимость бизнеса определяется годовым доходом после налогов. На самом деле, тут есть определенная финансовая дилемма. Хозяин бизнеса старается показать в налоговую службу как можно меньше, а покупателю – наоборот, как можно больше. Так что, если покупаешь или продаешь, есть за что бороться.

Правило третье. Если ты – хозяин, твой труд в два раза производительней, чем труд любого постороннего человека. Всегда удваивай свою собственную зарплату. Иначе останешься без дохода. И, скорее всего, без бизнеса.

Правило четвертое. Если хочешь открыть свой новый бизнес на «проходняке», то есть не на постоянных клиентах, а на тех, кто заходит с улицы, ищи два плохо организованных бизнеса на одном квартале и открывай новый хороший между ними. Клиенты обоих будут твоими. К этому правилу Исаак присовокуплял сию историю.

Однажды три еврея-портных одновременно открыли три ателье на одной улице. Один написал на своей вывеске: «Самое лучшее ателье в стране». Второй написал: «Самое лучшее ателье в мире». Третий написал: «Самое лучшее ателье на этой улице». Скажите, ну к кому пойдет шить свой самый лучший костюм простой еврей?

Правило пятое. Как бы ни был хорош партнер по бизнесу, в конце дороги – ссора.

Правило шестое. Мир сложен и постоянно меняется. Поэтому имей много бизнесов. Немного здесь, немного там, и все будет хорошо.

Правило седьмое. Седьмой день – для отдыха. Отдыхай, и бизнес будет идти лучше. В два раза.

Вот одно из этих правил мне и пришло на ум, когда в одну из суббот я сидел на своей кухоньке, смотрел на улицу и решал, в какую прачечную мне пойти. Ни в одну, ни в другую из двух напротив мне идти не хотелось. Тут-то я и увидел, что помещение между ними сдается в аренду. Я позвонил Исааку. Исаак трубку не взял – суббота, но вечером перезвонил и позже приехал, прихватив Мойше. Обе прачечные еще работали. Одна – побольше, но со старым оборудованием, ободранными стенами и грязным полом. Вторая – поменьше, тесная и шумная благодаря крикливым китаянкам.

Исаак уже звонил по телефону, данному в объявлении. Уже объявил, что это грабеж, и отказался. Снова перезвонил, договорился о встрече на следующее утро на предмет осмотра помещения. Заодно он повторно сообщил, что данная цена – грабеж и что его это помещение вообще не интересует. Потом потребовал от меня точную цифру дохода этих двух прачечных, а от Мойше – точную цифру расходов на новую. Мы пообещали дать эти цифры к рассвету следующего дня, и они укатили.

Спрашивается, ну как я узнаю точную цифру доходов, тщательно скрываемую хозяином от государственных налоговых органов? Пришлось прикидывать, сколько людей приходит, сколько из них стирают сами, сколько оставляют стирать китаянкам, каков расход воды, газа и электроэнергии. Я позвонил Мойше раз десять со всякими своими вопросами, и в конце концов какой-то отчет у меня получился. У Мойше он получился лучше. Он нашел в интернете технические спецификации стиральных и сушильных машин, отверг как низкокачественные китайские, так и дорогостоящие, тоже, скорее всего, китайского производства, отобрал несколько наиболее приемлемых и на их базе составил список расходов: сами машины, вода, газ и так далее.

Утро мы провели, сравнивая наши отчеты. Мне они показались обнадеживающими, но Исаак недоверчиво качал головой. Мы осмотрели помещение. Размеры его трудно было оценить: полки находившегося в нем магазина еще не были освобождены. Низкий и темный подвал с какими-то трубами, коробками, пачками картона и запахом крыс и мышей тоже не внушал доверия. Стоимость аренды была заоблачной.

Мы вернулись к машине.

– Ну и что ты от меня хочешь? – спросил Исаак.

– Помочь открыть бизнес, – просто ответил я. – Я буду рабочим партнером, а вы – финансовым. Чистый доход – пополам.

– Для этого надо иметь сорок пять тысяч, а у меня их нет. Да еще тысяч пятнадцать на ремонт. Надо будет их еще найти. О-хо-хо…

Я вспомнил о Сане и о моем небогатом опыте его помощника и изложил свои соображения на тему производства ремонта. Исаак учел это, округлил сумму до пятидесяти. А после выгнал нас с Мойше из машины и начал названивать по телефону. Через двадцать минут позвал обратно пред свои очи.

– Значит, так… Пятьдесят тысяч есть. Условия грабительские: возвращать надо по пять тысяч в течение года, то есть десять тысяч сверху. Чтобы справиться, прачечная должна быть открыта с семи утра до десяти вечера. И еще нужно найти двух китаянок, чтобы помогали в две смены. Самим не справиться. Подвал надо отремонтировать и сдавать. Так отобьем тысячу в месяц. Да… и на ремонт у нас есть только пять тысяч. Короче, подумай и решай.

Исаак уехал, оставив мне Мойше. Мы еще раз прошлись по обеим прачечным, по магазину, выходящему из бизнеса, поднялись в мою квартиру и сидели возле окна, то все пересчитывая, то смотря в окно через дорогу. Да что говорить. На следующее утро объявление о сдаче в аренду исчезло, а еще через две недели я крушил старые стены и потолок, собирая мусор в большие черные мешки, и поднимал несколько тонн мусора из подвала. Появился электрик, перерезал провода, подвесив к потолку несколько времянок. Появился сантехник и точно так же перерезал трубы. Куча мусора в середине зала стремительно росла. На третье утро на улице появился контейнер для строительного мусора, и я весь день возил и носил брошенную мебель, снятые двери, раковины и треснутые унитазы, трубы и доски с торчащими гвоздями, куски штукатурки и какие-то лампы. А еще мешки, мешки, мешки…

Исаак появлялся редко, а вот Мойше по нескольку часов проводил со мной и помогал, как мог. Силенок у него было маловато, сноровки вообще никакой, одежда никак не подходила, зато было желание помочь.

Приехал Саня, заставил меня снять весь кафель. Сперва – вдоль стен, потом – весь оставшийся. Пока я приноравливался к новой работе, Саня в подвале залил цементом щели и дыры и прошелся по стенам. К утру пятого дня от бывшего магазина остались чистые стены, полы, потолок да пара голых мощных лампочек.

Я поехал в строительный магазин и закупил все по списку, составленному для меня Саней. Сделал ходки три. На следующий день приехал Саня, привез инструмент, забраковал половину того, что я закупил, и отправил меня обратно в магазин – сдавать и снова закупать. На следующий день Саня прикатил с Джеффом, своим напарником. Вот тогда-то работа и началась. Я только успевал подавать то да се, отрезать столько футов и столько дюймов, перетащить из этого угла в тот, чтобы под ногами не мешалось, да ездить за пиццей и кофе, и при этом немедленно. Хорошо, что я уже работал с ними и знал, что меня ожидает. Я отлично понимал, что каждый из них может сделать то же самое сам – перетащить или отпилить или подать, но потеряет свои драгоценные секунды и минуты и собьет темп.

Пообедать в тот день я так и не успел. Я отправил Мойше за обедом и не подумал об одной очевидной вещи. Мойше по простоте своей поехал за кошерной едой. Не было его, наверное, часа два. Ребята выражали недовольство довольно буйно, хотя забастовку не устраивали и работать не переставали. Так что, в наказание за задержку, пока ребята жевали жесткую на вид пиццу и запивали его остывшим и безвкусным кофе, я перетаскивал в подвал инструменты и доски.

К полуночи все стены и потолок были обшиты деревянными рейками. Потом на них положат сухую штукатурку, зашпаклюют и покрасят. Следующий день и ночь у меня были выходные. Это означало, что я, обессиленный, сидел посреди бедлама и вяло смотрел, как двое других, сантехник и электрик, по очереди делали свою работу. Днем электрик был на службе, поэтому левую работу он делал по ночам. Вы знаете четыре вещи, на которые можно смотреть бесконечно? Это – огонь, вода, как блондинка паркуется и как другие работают. Так вот, когда я смотрел, как другие работают, я уставал еще больше, чем если бы работал сам. А ведь это был мой седьмой день, по Исааку – день отдыха.

Я знал все этапы работ: трудился ранее у Сани «мексиканцем» – низкоквалифицированным и низкооплачиваемым рабочим. Следующие шаги – накладывание сухой штукатурки с художественным выпиливанием отверстий под электрические коробки и выводы труб, шпаклевка стыков и шурупов, затирка стен и потолка – самая муторная и грязная часть работы, поэтому ее доверили делать лично мне, далее – первичная покраска и, наконец, простая покраска в два слоя.

А потом привезли оборудование – сорок ящиков, и мы с Мойше разбирали их, вытаскивали стиральные машинки и сушилки, устанавливали вдоль стен друг на друга и скрепляли между собой. В самом большом ящике был бойлер – устройство для нагрева воды. Его мы на веревках спустили в подвал. Снова появились электрик и сантехник – подключить оборудование, бойлер – на него ушло два дня, – лампы и телевизор. Где-то в середине этого сумасшедшего месяца над входом появилась новая вывеска.

Это я тогда думал, что такого тяжелого месяца у меня не было и не будет. Но следующий оказался еще хуже. Я и Мойше со мной, короче, мы вместе учились стирать, отделять белое белье от цветного, сушить, гладить и складывать, разбираться в стиральной химии, рассказывать клиентам, что к чему, объяснять им, почему пятна не отстирываются и откуда на белых простынях появляются разноцветные пятна с красивыми разводами, а яркая ямайская рубашка стала невзрачной. Кстати, вы знаете, как надо складывать рубашки? Я теперь это делаю с закрытыми глазами. Прошить разошедшийся шов или пришить пуговицу – это для меня плевое дело. Два устройства оказались полезными в этой новой жизни: станок для глажки простыней и электрический мужской торс – надеваешь на него еще влажную рубашку и через пятнадцать минут снимаешь сухую и без единой морщинки.

Начались тяжелые будни. Спал я часа по четыре. Было в порядке вещей, когда клиент приходил к закрытию или даже после и просил постирать и выгладить рубашку к шести утра. И я стирал, и гладил, и шил, и складывал, и уговаривал капризных клиентов. Через несколько недель я стал их узнавать, большинство знали меня по имени. У меня появились помощники – говорливые китаянки, наверное, из той прачечной, что справа. Потому что в один прекрасный день китайская прачечная превратилась в китайский овощной магазин. Вывеску они не меняли – все равно на Брайтоне по-китайски никто не понимает. Другая прачечная, слева, упорно дышала на ладан.

Исаак был прав. Чистое светлое помещение и новое, с иголочки, оборудование привлекли клиентов. Прошел месяц. Мы оплатили аренду, воду, газ, электричество, зарплату китаянкам и пять тысяч долга. И все. В смысле, дохода не осталось. Но мы радовались. Мы – это я и Мойше, который работал четыре вечера и воскресенье и получал столько же, сколько китайцы. Исаак выделил мне полторы тысячи – заплатить за квартиру и на проживание. На следующий месяц я опять получил полторы тысячи, но уже из чистого дохода, и планировал получить еще две через месяц. Прачечная встала на ноги.

За эти месяцы мы очень сдружились с Мойше. Того тянуло к активным действиям и независимости, и здесь он получал и то и другое в достатке. Например, независимо от нехватки машин очень активно перестирать и перегладить мешков пять грязного белья.

Идиллия закончилась совсем неожиданно. Однажды вечером приехал Исаак. Тот человек, у которого Исаак брал взаймы, внезапно заимел проблемы и срочно нуждался в деньгах. Надо возвращать, правда, без процентов. В течение нескольких дней надо или найти где-то сорок тысяч, или продать прачечную. Денег мы, конечно, не нашли, а вот покупатель нашелся.

Он приехал на машине, рассчитанной на многодетную еврейскую семью, такой же большой, как и у Исаака. Мы втроем – Мойше не было – ходили и осматривали прачечную и подвал, внимательно читали отчет, который Мойше приготовил несколько месяцев назад, сравнивали характеристики и качество стиральных и сушильных машин различных марок. Они что-то весьма энергично обсуждали то ли на иврите, то ли на идише, размахивая руками в неприспособленной для этого машине. Потом мы сидели с Исааком в его машине, и он мне объяснял, что к чему. Покупатель отлично понял проблему со временем, не хотел давать тех денег, которые хотел Исаак, и соглашался только на шестьдесят пять. Исаак спрашивал у меня, что делать. Что я мог сказать? Не продавать? И мы продали ее.