Минус два. Просветление. Том 4. Роман

– Этого не может быть! Значит, вся наша охрана ничего не стоит… Софья меня убьет!.. Хотя… я уже… Но рядом с Вами была Вероника! Какой ужас, какая катастрофа произошла…

Он слушал Тамару и с каждым новым словом женщины понимал, что его гибель потрясла Тому гораздо сильнее собственной смерти! Эта мысль засела в голове Андрея, чтобы впоследствии стать катализатором важнейшего решения. Да и сию минуту определённые выводы напрашивались, и были сделаны. Однако поток самоедства Тамары следовало остановить, и Андрей перевёл разговор в другое русло. Он заговорил о будущем. И снова Тома удивила его. Узнав, что цель миссии в основном достигнута, Илья и другие участники группы «А» живы и здоровы, она без колебаний заявила:

– Ах, как бы я хотела остаться здесь, на Белом Свете! Нигде мне не было так тепло и уютно, легко и спокойно. И держать в руках оружие не придётся, и найдётся дело по душе. Я ощущаю в себе так много энергии, Андрей! Только есть ли у меня возможность остаться?

– Если ты попала сюда, Тома, значит многое возможно, – улыбнулся он. – Скоро ты узнаешь, как устроен Белый Свет, где и как можно проявить себя. Я чувствую, что в тебе скрыты такие таланты, о которых ты и не подозреваешь… И приложив усилия, получив необходимые знания, ты сможешь сделать свой выбор.

– Выбор… Однажды я услышала это слово… от Вас! И оно мне очень нравится. Спасибо, Андрей! – горячо воскликнула Тамара и задала мужчине мучительный для него вопрос: – А Вы уже сделали свой выбор?

– Нет, Тома… – он отрицательно покачал головой. – Очень многое хочется понять и осознать, прежде чем принимать решение.

– Но Вы – такой человек… особенный! Не просто так к Вам тянутся прекрасные люди, добрые люди, простые люди! Я уверена – на Белом Свете, живут такие, как Вы. Понимаю, у Вас здесь будут серьёзные обязанности и большая ответственность. Вот и сейчас, Вы принимаете на себя заботу обо мне, я чувствую…

– Мне приятно заботиться о тебе, Тома. А своё решение приму, когда настанет срок, – проговорил Андрей и, словно вспомнив что-то важное, добавил: – Хотя, знаешь, за последние годы я нередко делал выбор и двигался в определённом направлении не один, а вместе с близкими людьми…

– Вы скучаете по ним?

– Я тоскую…

– Как это странно – тосковать на Белом Свете! – Тамара вздохнула и улыбнулась: – Но всё образуется и будет чудесно, я верю! А ещё я знаю, что мы обязательно увидимся, Андрей! Не один раз увидимся со всеми, кто нам дорог…

Время пролетало незаметно, Андрей его не ощущал. За дни пребывания на Белом Свете он узнал в сотни раз больше, чем за всю свою прежнюю жизнь. Очередной день приносил фантастические открытия, невероятные встречи с удивительными людьми, интереснейшие разговоры, впоследствии бережно хранимые в памяти.

Ма предложила ему выбрать себе Учителей. Стоило Андрею осознать, какие люди готовы помочь ему в обретении высоких знаний и мудрости Белого Света, он онемел от изумления. Но, успокоившись и сосредоточившись, Андрей понял, сколь фантастические возможности открываются перед ним. Сама встреча с тремя выбранными им Учителями стала ярчайшим событием в жизни Андрея. Часы, проведённые в общении с ними, и по прошествии лет он вспоминал в трудных ситуациях и в минуты раздумий, восстанавливая в памяти каждую деталь встреч с удивительными людьми. Вероятно, такое могло случиться только на Белом Свете: недостаточная продолжительность общения компенсировалась его качеством. После первой же встречи с Учителем Андрей знал его жизнь в подробностях, да и каждый Учитель видел Андрея насквозь. Такова была добровольно оплачиваемая цена уроков – полная взаимная искренность ученика с Учителем. История жизни Учителя сама по себе становилась для Андрея уникальным уроком, источником важнейших знаний. Кроме того, он мог задать любой, самый каверзный вопрос, и получал развёрнутый правдивый ответ. Но и Учителя иной раз спрашивали Андрея о неприятных, некрасивых, болезненных событиях его жизни. И он отвечал, постигая тяжёлую науку общения с предельной искренностью и беспристрастной оценки собственных поступков. Беседуя с каждым Учителем на «ты», абсолютно на равных, Андрей перестал бояться насмешек и непонимания, упрёков и укоров за сомнительные поступки, непременно случающиеся в жизни человека. К своему величайшему удивлению он находил подобные страницы и в жизни своих Великих Наставников. Чрезвычайно заинтересовавшись личностями Учителей, он удивительным образом сам подобрал себе непохожих друг на друга Наставников, которых называл про себя – Поэт, Учёный и Государственный Деятель.

Сначала он встретился с Учёным, наверное, потому что тот казался ему доступнее других. Общение с ним казалось менее фантастичным, ведь Андрей помнил своего Наставника по жизни в «нулевом мире». Нет, они не были знакомы лично. Но Андрею были памятны заметки в газетах, публикации в журналах, радиопередачи и телевизионные программы об Учёном. Главное, что он почерпнул у него – умение переосмыслять этапы своей жизни. «Какой бы великой не казалась тебе однажды избранная цель, – говорил ему Наставник, – не бойся отказаться от стремления к ней, если по прошествии лет понял, как она пуста и ничтожна. Какой бы красивой издалека не казалась вершина, при ближайшем рассмотрении она окажется уродливой, если принесёт радость тебе одному. Умей признавать свои ошибки и думай о ближнем!» Будучи последовательным противником насилия и жестокости, Учёный доносил до Андрея мысли о том, что вопрос выживания и прогресса человеческого общества – это вопрос преодоления разобщённости людей во всех сферах жизни от личных и семейных отношений до решения проблем планетарного масштаба. Наставник заинтересовался событиями в «мире номер минус два». Андрей рассказывал ему о законах и государственной системе, об эволюции и попытках революционного передела мира, о безумных стремлениях «вождей» и пассивном поведении людей, пока их не настигали новые жернова мельницы человеческих судеб. «Лишь перед лицом катастрофы у людей возникает мысль об объединении», – сокрушался Андрей. Собеседники возвращались к теме разобщённости. «Каждое разумное существо, оказавшись на краю пропасти, сначала старается отойти от этого края, а уж потом думает об удовлетворении всех остальных потребностей, – повторял Учёный когда-то произнесённые им слова. – Для человечества отойти от края пропасти – это значит преодолеть разобщенность»[2 - Ссылки на первоисточник некоторых высказываний в этой главе умышленно не приводятся автором романа]. Мысли Наставника оказались близки Андрею, и вертевшийся на языке вопрос о принципах объединения людей отпал сам собой. Он отчётливо осознал, что сладкой ложью можно лишь на некоторое время объединить часть жертв преступной агитации и пропаганды, но никак не человечество в целом.

Встречи с Поэтом подарили Андрею счастье, невероятное состояние единения душ. При первой же встрече Поэт решительно отказался общаться с Андреем по схеме учитель-ученик. На второй день общения оба прониклись друг к другу особенной симпатией, а вскоре подружились. Если Андрей и опасался, что перед ним предстанет умудрённой жизнью, печальный философ или мрачный мизантроп, то ошибся категорически. Общаться с Поэтом оказалось легко и радостно, а его тонкие, ироничные, но вовсе не ядовитые шутки не раз заставляли Андрея смеяться до слёз. Ученик прекрасно осознавал масштаб личности Учителя и черпал у него уникальные знания, но весь процесс обучения превращался в свободную, предельно искреннюю беседу. Самые острые и заковыристые вопросы Андрея не остались без ответа.

– Радость и свобода жизни, общения, творчества – вот чего мне не хватало в земной жизни, и что я получил на Свете Белом, – говорил Поэт.

– Но и там ты был лучшим…

– Нет, друг мой! Лучший – тот, кто в эту самую минуту берёт в руки перо и без страха кладёт на чистый лист бумаги строки нового труда. Ему неведомы сомнения. Самую мучительную работу он воспринимает, как открытие неизведанных далей и глубин внутри самого себя. Пусть невдомёк ему, что рукою движет Проведение. Главное, что он верит – шаг в будущее за него не сделает никто другой. И это – чистая правда! В сей прекрасный момент наш новый творец – самый лучший, слагает ли он стихи, пишет прозу, сочиняет музыку или занят научным трудом…

– Не за каждой рукой, вооружённой пером, стоят высшие силы… – засомневался Андрей.

– Верно. Например, для того, чтобы писать стихи недостаточно овладеть навыками стихосложения. Нужно почувствовать себя Поэтом – проводником стихий! А рифмовать слова может каждый. Ты умеешь? Нет? Могу научить!

– Звучит заманчиво, но я сомневаюсь, что из меня получится хороший поэт…

– Сомнения – признак поэтического дара! – весело рассмеялся Поэт. – Но если тебя не прельщает начертание букв на чистом листе, могу научить рисовать на нём изображения.

– Ты считаешь, что мне и это доступно?

– Каждому человеку доступно освоение творческих профессий во всём их многообразии. А здесь, на Свете Белом, тебе дана возможность брать уроки у лучших мастеров своего дела сколь угодно долго, не теряя земного времени. Парадокс? Пользуйся им, но помни, что научившись виртуозно играть на фортепьяно, ты не станешь Пианистом до тех пор, пока не почувствуешь себя им! А почувствовав себя творцом, обретя дар, тебе станет совестно зарывать его в землю. Учись многому, но выбирай для себя занятия, без которых твоя жизнь опустеет…

Впервые в жизни Андрей учился с безудержным желанием, вдохновением, с радостью, о которой так часто любил говорить Поэт. Уроки плавно перетекали в философские беседы о мироздании и живых существах, без которых любой, самый прекрасный мир пуст. Беседы переходили в легкомысленные разговоры с многочисленными шутками, вином, знакомством с друзьями Поэта. А знакомства эти становились поводом для того, чтобы вернуться к урокам…

Однажды Андрей взял в руки карандаш и начал наполнять чистый лист бумаги своим вдохновением. Он просто не мог не делать этого. Андрей рисовал и рисовал, почти без пауз, долго, очень долго. А когда остановился, увидел перед собой три замечательных портрета Эммы. Он не слишком удивился тому, что у него получилось, потому что поверил словам Поэта. Но Андрея поразило, КАК это получилось. Он задумался и довольно быстро создал ещё один рисунок – портрет Вероники… «Как трагически грустна твоя юная подруга! – воскликнул Поэт, с одобрением рассматривая работы Андрея, и добавил: – А жена – удивительна и прекрасна! И они обе ждут тебя…»

Третий Учитель – Государственный Деятель воспринял Ученика настороженно, пока не разобрался, откуда тот прибыл и почему оказался на Белом Свете. А разобравшись, заговорил с ним уважительно, без тени собственного превосходства. Он заявил, что не имеет морального права учить Андрея чему-либо, но с радостью поделится с ним собственным жизненным опытом.

– Ты спрашиваешь: как лучше, как правильнее? – говорил Наставник: – Но единых правил для всех человеческих общностей не существует. Ты же сам только что говорил о несовместимости равенства и свободы, сам цитировал мудрые мысли по этому поводу. Как там? «Общество всеобщего равенства – это общество бедных, слабых и глупых, основанное на насилии».[3 - «Теорема неравенства Николая Бердяева»] С этим трудно не согласиться, ибо стремящаяся к свободе личность вырывается из тесного круга равных посредственностей.

– Но для того, чтобы поднять общество хотя бы на одну ступень выше, я мечтаю объединить людей, каждый из которых – личность! – восклицал Андрей.

– Ты думаешь, что у меня есть готовый рецепт? – улыбался Учитель. – Могу рассказать только, как поступал сам. Когда я видел в саду пробитую тропу, говорил садовнику: делай тут дорогу.

Собственный опыт управляемой эволюции государственного устройства в тёмном мире не давал Андрею покоя. Он хотел разобраться в этом вопросе и считал, что лучшего советчика, чем его Наставник – Государственный Деятель, не найти. Но тот хмурился, выслушивая особенно заковыристые вопросы, и стараясь отвечать на них максимально подробно, признавал, что идеальное государство – столь же парадоксальная и недостижимая цель, как и общество свободы и равенства.

– Я пришёл к выводу о невозможности реализации всех выстраданных тобой идей, какими бы благими они не казались. Важно задать направление движения и своевременно отойти в сторону, освободив дорогу тем, кто освежит твои намерения свежими мыслями…

– А, может быть, уйти, чтобы со стороны взглянуть на плоды дел своих и… покаяться? – с интересом взглянул на Учителя Андрей. Наставник вздохнул, широко улыбнулся, обнял Ученика и тихо произнёс:

– Так кто из нас с тобой – Учитель, Андрей? Ты во многом прав. И подтверждением тому – окольные пути, которыми я добирался на Белый Свет…

Учёба неизменно радовала Андрея, но оставаясь в одиночестве после ежедневных занятий, Андрей начал испытывать мучительную тоску. Ма почувствовала это и однажды вызвала его на разговор.

– Что тебя мучает, сынок? – спрашивала она, усадив Андрея подле себя и взяв его за руку.

– Я не знаю, что со мной, мама! Там что-то происходит… без меня… Там мои близкие страдают и любят…

– Сейчас тебе не надо об этом думать.

– Я не могу об этом не думать, Ма! Время уходит…

– Ты ошибаешься, сынок. Время – странная штука. То спешит, то медлит, ты сам знаешь. Там, внизу, оно течёт медленно, это правда. Но здесь оно подвластно тебе. Не ломай голову, позже и поймёшь, и прочувствуешь это. Важно, что грядущие события твоей жизни произойдут вовремя или не случатся вовсе. Опять не понимаешь? Андрюша, у тебя сейчас два тела. Одно, тяжёлое – в тёмном Княжестве, другое тело, совсем лёгкое – здесь, на Свете Белом. Тел может быть и больше…

– Разве такое возможно? – удивлённо вопрошал Андрей и сам же отвечал: – Да, я понимаю. Тел много, сознание одно, душа… Но у Тамары – одно тело. Погибшее, тяжёлое там уже… похоронили…

– Верно чувствуешь. Но со временем и у неё может появиться возможность использовать второе тело. Всё зависит от целей, которые ставит перед собой человек, от сил и средств, которыми достигаются цели… Кстати, у некоторых тёмных сущностей тоже имеются большие возможности, в том числе и разные тела. Подумай об этом… А теперь вернёмся к твоей тоске. Скоро придёт время выбирать, и я поняла, что тебе необходима ещё одна встреча.

– С кем?

– Мой сын хочет познакомиться с тобой. Ты не возражаешь?

– Нет, – автоматически ответил Андрей и через мгновенье поднял на Ма округлившиеся глаза: – Твой сын? Я не понимаю…

– Какой же ты сегодня непонятливый, Андрюша! – успокоительно улыбнулась она. – Сейчас сам увидишь и поймёшь.

Ма привела его в просторную и, конечно, белую комнату. Она немедленно удалилась, Андрей же остановился, как вкопанный, вглядываясь в лицо мужчины, облачённого в уже привычные белые одежды. Золотистые, как у Ма, волосы на голове, серебро в усах и бороде; проницательные глаза, где строгость и безграничная доброта сочетались удивительным образом. Было в его облике что-то удивительно знакомое. Андрей смотрел, видел, но не понимал… И вдруг почувствовал! Сын Ма двинулся к гостю, и Андрей рванулся к нему навстречу. Но после пары шагов ноги Андрея подогнулись в коленях…

– Встань, Андрей, сделай одолжение! – чистым и мягким баритоном произнёс Сын Ма, подавая ему руку. – Я ждал тебя. И вовсе ни к чему стоять здесь коленопреклонённым…

– Но Вы… – выдавил Андрей не своим голосом, целуя его руку, прежде чем опереться на неё.

– Никогда раньше ты не обращался ко мне на «Вы», – улыбнулся Сын Ма, заглядывая гостю в глаза.