– Прощайте… да…
Фельдшер и больничный служитель взяли его подмышки и, подняв с лавки, повели к двери.
Но он опять поворотился к девицам:
– Прощайте… был я… точно что…
Ещё два или три голоса сказали ему:
– Прощай, Василий…
– Ничего не поделаешь! – тряхнул он головой, и на лице его явилось что-то удивительно не подходившее к нему. – Прощайте! Христа ради… которые… которым…
– Увозят! Уве-езут его, маво милого… – вдруг дико завыла Аксинья, грохнувшись на лавку.
Васька дрогнул и поднял голову кверху. Глаза у него страшно заблестели; он стоял, внимательно вслушиваясь в этот вой, и дрожащими губами тихо говорил:
– Вот… дура! Вот так ду-ура!
– Идите, идите! – торопился фельдшер, хмуря брови.
– Прощай, Аксинья! Приходи в больницу-то… – громко сказал Васька.
А Аксинья всё выла…
– И на-кого и-ты-это-меня по-оки-инул?..
Девицы окружили её и смотрели на её лицо и на слёзы, лившиеся из глаз её.
А Лида, наклонясь над ней, сурово утешала её:
– Ну, чего ты, Ксюшка, ревёшь-то! Ведь не умер он… Ну, пойдёшь к нему… ну, вот завтра и пойди!..