О русском искусстве

О русском искусстве
Максим Горький

«Искусство, наука, промышленность – основы культуры, и, если мы искренно желаем сделать нашу жизнь красивой, разумной, богатой, мы должны посвятить силы наши искусству, науке, промышленности…»

Максим Горький

О русском искусстве

Искусство, наука, промышленность – основы культуры, и, если мы искренно желаем сделать нашу жизнь красивой, разумной, богатой, мы должны посвятить силы наши искусству, науке, промышленности.

Теперь русский народ свободен, развязаны его руки, снят с души грязный гнёт насилия, теперь каждый из нас получил право отдать свой ум, своё сердце любимому труду и каждый отвечает сам за себя пред историей, совестью мира.

Мир ждёт – что даст ему свободная Россия? Какое новое слово скажет, какую красоту родит сердце русского народа? До сей поры мы, русские, не много дали миру своей работы, мы жили за счёт чужих идей, чужого труда. В XVIII веке нас учили жить французы, и мы оказались настолько прилежными учениками, что наше дворянство говорило на французском языке лучше, чем на русском.

В начале XIX века правительство, напуганное революцией и Наполеоном, повелело нам проклясть Францию и отдало нас в руки Германии, у которой мы сто лет учились философствовать, но не выучились работать и которую проклинаем теперь так же яростно, как сто лет тому назад проклинали Францию.

Если мы будем жить и дальше так же нерадиво и бестолково, как жили при Романовых, – нам, лет через полсотни, снова придется проклясть кого-нибудь.

Война показала миру с постыдной и убийственной очевидностью нашу нищету в области труда, наше бессилие в деле промышленном; у нас не оказалось ничего, чем горды и богаты культурные страны Запада. До войны мы жили чужим разумом, на войне стреляем чужим порохом. В начале XX века мы оказались такими же «мальчиками без штанов», какими явились пред Европой во время Севастопольской кампании.

И только в области искусства, в творчестве сердца, русский народ обнаружил изумительную силу, создав при наличии ужаснейших условий прекрасную литературу, удивительную живопись и оригинальную музыку, которой восхищается весь мир. Замкнуты были уста народа, связаны крылья души, но сердце его родило десятки великих художников слова, звуков, красок.

Гигант Пушкин, величайшая гордость наша и самое полное выражение духовных сил России, а рядом с ним волшебник Глинка и прекрасный Брюллов, беспощадный к себе и людям Гоголь, тоскующий Лермонтов, грустный Тургенев, гневный Некрасов, великий бунтовщик Толстой и больная совесть наша – Достоевский; Крамской, Репин, неподражаемый Мусоргский, Лесков, все силы, всю жизнь потративший на то, чтобы создать «положительный тип» русского человека, и, наконец, великий лирик Чайковский и чародей языка Островский, так не похожие друг на друга, как это может быть только у нас, на Руси, где в одном и том же поколении встречаются люди как бы разных веков, до того они психологически различны, неслиянны.

Всё это грандиозное создано Русью менее чем в сотню лет. Радостно, до безумной гордости волнует не только обилие талантов, рождённых Россией в XIX веке, но и поражающее разнообразие их, – разнообразие, которому историки нашего искусства не отдают должного внимания.

Но мы имеем право гордиться разнообразием фантастически прекрасного горения русской души, и да укрепит оно нашу веру в духовную мощь страны!

Возникнув в условиях невыразимо трудных, это изумительное творчество совершено со сказочной быстротой.

Подумайте, ведь если бы Пушкин и Лермонтов не были бы убиты, они могли бы дожить до Чехова, который только вчера ушёл от нас, до чудесного Короленко, который ещё надолго с нами! О нас можно сказать, что мы мало жили разумом, плохо работаем, но – мы хорошо умеем жить сердцем. Русское искусство – прежде всего сердечное искусство. В нём неугасимо горела романтическая любовь к человеку, этим огнём любви блещет творчество наших художников, и великих и малых, – «народников» в литературе, «передвижников» в живописи, «кучкистов» в музыке.

И вот именно благодаря силе социального романтизма мы – живы, а не погибли, раздавленные насилием, не сгнили под давлением монархии.

Сейчас, в дни смятения и тревоги, когда политика возбудила в массах инстинкты жадности, зависти, ненависти и все чувства наши возбуждены борьбою за власть, – сейчас сердце страны как будто потемнело и уже не горит ярким огнём, а чадит, как сырая головня.

Знаю – это грубое сравнение, но, думаю, – верное. Искусство или немотствует или уныло бродит около политики, бессильное, как дитя на пожаре.

Однако я крепко верю, что это милое грешное сердце скоро разгорится и сожжёт себя до последней искры ради славы человеческой, славы всего мира.

Вновь воскреснет в сердце России некий светлый, радужный бог – та сила, которая насыщала это сердце в трудные годы нашего рабства страстной любовью к творчеству и человеку. Бурные ручьи высыхают – это временное, но моря существуют вовеки.

Как море, глубоко сердце народа, и мы не знаем, что может родить оно, взволнованное до дна, – но, оглядываясь на прошлое, мы должны, мы имеем право свято верить в творческие силы разума и воли народа! Будем надеяться, что свободное и доброе, сердечное искусство оживит нас, внушит нам уважение к человеку и творчеству, привьёт любовь к жизни и труду! Да здравствует же искусство – свободная песнь сердца!