Психиатрическая лечебница: На руинах прошлого

– Точно, извини. Так ты решил его починить?

– Да-а, – протянул он, – приведу его в норму, насколько это возможно в моих силах. Там не так уж много работы, как мне кажется. Бампер заказал новый, фару одну придется заменить, а вторую только подпаять немного. Еще попросил стапель у Вадика, чтобы лонжерон правый вытянуть. Да, и тяги рулевые нужно будет заменить. Я вообще не знаю, как ты на нем смогла так далеко…

– Лонжерон, говоришь, – Юля отвлеченно повторила незнакомое ей слово, поглаживая пальцами мелкие розовые лепестки их нового жильца.

– Ну, эти… В общем, не нужны тебе все эти названия. А мне как раз будет чем заняться, пока в отпуске. А заодно и на рихтовщике сэкономлю. Если ты, конечно же, не против.

Юля взглянула на него, хотя лицо ее по-прежнему было обращено к гортензиям.

– Ну что ты так смотришь на меня, милая? Это «да, не против», или же «нет, оставь ее гнить в гараже до скончания веков»? – проговорил он смешным голосом, имитируя суровость, после чего они оба рассмеялись.

– Ты хоть бы поел чего-нибудь, трудяга мой! Разогреть тебе обед?

– Нет, спасибо. Некогда. К тому же, – говорил он, почесывая затылок, – там Вадик со своим мелким шашлыки жарят…

– Все с тобой ясно. – Юля засмеялась и ткнула ему указательным пальцем в грудь. – Приятное с полезным совмещаешь.

– Я же благим делом занят, а оно должно вознаграждаться!.. – игриво проговорил Артем, то ли намекая на что-то, то ли выкручиваясь из ситуации.

В целом он старался не приставать к жене, чтобы в безрассудном порыве страсти не причинить боль еще не зажившему плечу, хотя и был не против придаться с ней любовным утехам. С другой стороны, он не настолько хотел именно ее, как секса в самой сути этого слова. Но его останавливала некоторая неуверенность в ее психическом состоянии после случившегося. Он не успел до конца разобраться во всех своих чувствах по этому поводу, потому и не налегал на обсуждение этой темы, и уж тем более к переходу от слов к делу.

– … если только ты не собираешься собственноручно выдать мне награду за мои труды?

Не дожидаясь ее ответа, Артем коснулся указательным пальцем ее носа и, взяв из ящика в шкафу мизинчиковую батарейку, сделал глоток воды со стакана на столе и захлопнул за собой входную дверь, оставляя Юлю смотреть ему вслед и в очередной раз оценивать перестроенный ею интерьер квартиры. Ни о чем другом она думать и не могла. Или не хотела.

Теперь, как ей казалось, она замечает гораздо больше мелких деталей, нежели ранее, потому считает, то оставить все как есть нельзя ни в коем случае. Оттого и перемены: два новых пуфика, сервант на полметра левее, книжную полку пониже, чтобы Никита мог доставать с нее то, что хочет почитать, диван на сорок пять градусов по часовой стрелке – всем этим она доставала Артема последние два дня, пытаясь придать квартире какого-то видоизменения. После третьей перестановки он спросил про цветы, которых в тот же вечер стало на шесть особей больше благодаря доброму доставщику, решившему, что такой объемный заказ может выполнить даже после закрытия магазина.

Вазоны и горшки переставлять с места на место гораздо легче, чем двигать мебель, говорил Артем, вытирая пот со лба. Особями их назвал тоже он, когда Юля чуть ли не обнимая их, стала с ними разговаривать, словно с живыми. Если бы они только могли…

Никита со школы пришел в половине четвертого вечера. К этому времени Юля уже успела приготовить грибной суп и плов с тушеными овощами. От первого он наотрез отказался, как и от третьего блюда, но тарелку плова почти доел, хотя и оставил всего пару ложек, как обычно делает. Почти никогда не съедает все, что б ни находилось в его тарелке, кроме мяса – сочную куриную ножку он всегда обгладывает до косточки, а иногда и добавки просит. Либо он никогда не бывает достаточно голоден, либо же я чрезмерно стараюсь, делая его порции больше, чем ребенок способен съесть, думала Юля про себя в ответ на благодарность сына за обед.

Она смотрела на него влюбленным взглядом, пока тот не скрылся из виду в своей комнате, и все крутила в голове: «Хороший парень растет, и манерный и сам из себя красавец. Девки небось уже бегают за ним в школе. Я б и сама в такого втрескалась по уши!» Ярко-голубыми глазами он похож на маму, а вот остальными чертами лица, как и цветом волос – весь в отца. Такое вот прекрасное сочетание двух взрослых людей в одном маленьком.

– На здоровье, сынок.

– Что? – выглянул тот из комнаты. – Не услышал.

Юля не стала повторять, а решила спросить совсем другое:

– Ты уроки делать собрался?

– Не-а, нам не задали ничего на завтра.

– Ну как всегда, – ответила она, уже переставая удивляться подобной отговорке, которую слышала точно два раза в неделю. – Тебя послушай, так вам прям никогда ничего не задают. Что-то ты темнишь, парень.

– Правду говорю, мам. Хочешь, я тебе дневник покажу? – он хитро улыбнулся.

– Вот сейчас возьму и проверю, будешь знать! – А через секунду добавила: – Ладно, на этот раз поверю.

– В таком случае, – радостно запел Никита, – я пойду поиграю с ребятами на площадке.

Это был даже не вопрос. Выглядело так, будто бы возражений он не принимает и просто ставит перед фактом.

– Ну что ж, молодой человек, бегите по своим важным делам. Но завтра вы уже так просто от меня не отделаетесь! Ты ничего не забыл? – вдогонку спросила она.

– То-очно, – засмеялся мальчик, подбежал к матери и чмокнул в щеку. – И не опаздывать к ужину, помню, мам.

Юля провожала сына взглядом. И когда он выбежал из квартиры и закрыл за собой дверь, с теплотой в душе и улыбкой на губах повернулась к горе немытой посуды, допивая свой свежевыжатый апельсиновый сок из стакана – вместо обеда. Есть ей не особо хотелось последнее время. Даже приятные ароматы, наполнявшие всю квартиру, когда она готовила очередное вкусное блюдо по рецептам из «Ютуба», не пробуждали в ней особого аппетита. А ведь раньше всегда во время готовки могла так напробоваться всего, что в итоге за столом только и оставалось пить сок и наблюдать за тем, с каким упоением поглощают пищу ее мужчины. Теперь еда вызывала у нее даже некоторое отвращение, пусть и получалась достаточно вкусной, по мнению сына и мужа, конечно же…

Первые несколько раз Юле казалось, что это всего лишь мигрень, потому как настолько сильных ударов, в отличие от того, что был сейчас, она прежде не ощущала. Но та вспышка, застигнувшая ее врасплох несколькими секундами позднее, заставила ее не на шутку перепугаться. Она открыла кран, чтобы начать мыть посуду, но вспомнила о полупустой тарелке с пловом, оставленной сыном на столе. Едва она успела сделать к нему лишь один шаг, как ее сознание пронзила резкая боль, вспышками света врывающаяся в голову и вытесняющая все прочие мысли громким металлическим скрежетом, словно кто-то, старательно выцарапывая на листе металла кривые буквы ржавым гвоздем, а по ощущениям – на самом мозге, пытался донести до нее все те же слова, что и в машине мужа на пути домой из больницы: «Ты вернешься домой».

Юля упала на колени и, сама того не осознавая, выронила из рук стакан с соком, который вдребезги разбился, рассыпавшись по кухне на сотни мелких осколков. Боль прошла так же внезапно, как и появилась. Она знала, что в квартире никого не было в этот момент, но все равно нервно поглядывала в сторону входной двери и по сторонам, убеждаясь, что никто не слышал ее крика. Сама себя Юля в момент приступа не слышала, но охрипший голос, которым она пыталась произнести проклятия, свидетельствовал о том, что кричала она эти несколько секунд достаточно громко.

Пытаясь дрожащими от непонимания и нахлынувшего на нее страха руками собрать мелкие осколки стекла, она глубоко поранилась. Одергивая руку, мелкие темно-красные капельки прерывистой линией высыпали сначала по плитке, а потом и по ее любимым штанам. Сжав кулак и наблюдая за выступающей между складками пальцев кровью, девушка беззвучно плакала, осознавая, что ни на миллиметр не приблизилась к получению ответов на вопросы: почему прошлое все никак не может ее отпустить и что ей нужно сделать, чтобы прошлое наконец стало прошлым и забытым?

Конечно же, к тому времени, когда Артем вернулся из гаража, а Никита со спортивной площадки, на кухне уже был полный порядок, да и сама Юля привела себя в норму: промыла и перебинтовала рану на пальце, выпила почти полный бокал любимого красного вина и, уложив под попу маленькую подушку, сидела на подоконнике на балконе, вдыхая аромат цветов и в очередной раз читая «Унесенные ветром» – тот самый роман, который она готова перечитывать десятками раз и от которого никогда не устает. Никто и представить не мог, каких усилий стоило ей собрать себя в кучу и сделать вид, будто бы ничего не произошло. Как хорошо, что люди догадались создать вино, думала она, переворачивая страницу книги и вчитываясь в такие знакомые слова, которые так нужны были ей именно сейчас, пусть она и знала их практически наизусть. Смысл всех строк, проносившихся перед ее глазами, как никогда подходил к ее нынешнему состоянию, именно от них ей и становилось легче – Скарлетт, выражая свои мысли, точно так же переживала о состоянии здоровья своего отца, как и Юля, а это как минимум говорит о наличии если и слабого, но очень доброго сердца:

«…Не стану думать ни о чем: ни о маме, ни обо всех этих ужасах сейчас. Не стану думать пока… Пока я еще не в силах этого выдержать. Столько есть всего, о чем надо подумать. Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернешь, – надо думать о том, что? еще можно изменить».

Глава 3. Руины

Очередное утро выходного дня – для Юли все дни были выходными, но суббота освобождает от школьных занятий и Никиту, потому выходной у всех – начинается с привычных ритуалов: овсяная каша с сахаром и кусочками сушеных фруктов и ягод для Артема, и яичница с бужениной и ломтиками пармезана – для Юли, и, конечно же, крепкий кофе из свежемолотых зерен арабики для них обоих. Сын же по субботам всегда любил валяться в постели чуть ли не до обеда. Ребенку нужно хоть иногда хорошенько отсыпаться, ведь в любом случае никаких домашних обязанностей, которые необходимо было бы выполнить в срочном порядке именно с утра, на его плечи никто не возлагал. Убраться в комнате и почитать хорошую книгу – как мама и работница библиотеки по призванию, Юля не могла не следить также и за уровнем ментального развития своего сынишки, – все это легко можно перенести на послеобеденное время, к тому же предварительно отдохнув, заниматься этим он будет с гораздо бо?льшим желанием.

«Если бы меня, – думала Юля, – в детстве не поднимали в пять-шесть утра каждый день, чтобы заниматься домашним скотом и прочими прелестями жизни в захолустном поселке, независимо от того, в котором часу я легла спать, то сейчас я вряд ли понимала бы, насколько важен здоровый сон для молодого и растущего организма. Жаль, что этого не понимала моя бабушка. А может и понимала, но не упускала возможности при любом удобном случае заняться воспитанием внучки, следуя канонам своей молодости, мол, не пристало девушке спать до обеда, а потому, как минимум необходимо ранним утром показываться перед соседями в добром свете – ответственную и хозяйственную девушку обязательно заметит какой-нибудь статный парень и возьмет в жены».

После завтрака Артем, как и каждым из предшествующих этому дней, переоделся в робу и направился в гараж, чтобы продолжить работу над «Жуком». Ближе к обеду проснулся Никита. Перехватив гренок с маслом и чашкой чая с бергамотом, он собрал рюкзак, в который вложил бутсы и литровую бутылку воды, и, чмокнув маму в щеку, пошел на спортивную площадку – сегодня как раз тот день, когда практически все дети его возраста, кто не был поглощен видеоиграми и прочими домашними бесполезными делами, выходили гулять во двор.

Молодость – прекрасная пора, мысленно проговаривала Юля, глядя вслед сыну, переворачивая очередную страницу своей любимой книги, сидя на диванчике в гостиной за чашкой крепкого кофе.

Редкие головные боли по-прежнему донимали вспышками… нет, уже не непонятного происхождения. Подозрения о том, что их насылает О’Шемира у нее практически не осталось, хотя всего каких-то три-четыре дня назад она была всецело убеждена, что он погиб вместе со всеми жертвами того большого пожара в лечебнице. Хотя и очень слабо в это верила.

Очередной «флешбек» настиг ее спустя полчаса после ухода сына, но благодаря тому, что она сидела на диване, перенесла она его гораздо проще, чем в прошлый раз. Сейчас это была всего лишь вспышка воспоминаний, связанная с некоторыми событиями времени, проведенного ею в стенах того учреждения. Очень болезненная вспышка, но достаточно короткая и практически полностью контролируемая.

Придя в себя, Юля отложила книгу и говорила уже вслух, не желая сдерживаться:

– Значит, ты все-таки жив, ублюдок чертов! Смею предположить, что ты жив из-за или же благодаря мне, правильно? И что тебе от меня нужно? О да, мне понятно, чего ты хочешь!

Она не знала, слышит он ее, или же просто посылает свои сигналы ей в голову, а может это происходит и вовсе не по его воле, а слышит и ощущает она его лишь потому, что она, вкусив его соки, была тесно связана с ним и не могла разорвать этой связи, которую нельзя объяснить никакими научными или физическими терминами, известными миру. Или все же можно?

Единственное, что она четко поняла, было то, что ей просто необходимо вернуться туда, в то место, где все началось, чтобы иметь шанс вернуть свою жизнь.

– Я не принадлежу тебе, сукин ты сын! Моя жизнь только моя, понял?! И если ты еще не сдох, то сдохнешь, и именно я положу конец твоему никчемному и зависящему от душ несчастных людей существованию, слышишь?

Юля выглянула в окно по направлению гаражей, где трудился Артем. На часах уже была половина второго пополудни, ему давно пора было вернуться на обед, но он все не возвращался. Оно и не удивительно – если он взялся за дело, то занимается до победного, либо же до тех пор, покуда полностью не выбьется из сил. Вряд ли второй день подряд соседи будут жарить шашлыки. Дело вовсе не в этом.

Она сделала несколько сытных бутербродов с поджаренными тостами, куриной грудкой, огурцами, зеленью и корицей – все, как любит Артем, хотя и довольно странное сочетание – корица и мясом, – и решила отнести ему, не теряя из виду мыслей о посещении руин лечебницы. Только так, по собственным ощущениям, она могла избавиться от преследуемой ее навязчивой идеи.

– Вы решили спуститься к нам, в низшие слои общества? – спросил Артем, вытирая стекавший по лицу пот испачканными мазутом руками. – Приятная неожиданность.