Морские волки

– Это его дело! – возразил Кеннер. – Для нас важнее знать, куда мы поедем и куда повезут деньги!

– Вот то-то и оно! – сказал Берк, пожав плечами. – Когда дело кончится, сколько человек будет участвовать в дележе?

У Кеннера был готов ответ, но он остановился, услышав голоса наверху и гул шагов на палубе. Через минуту дверь каюты открылась и на пороге появился Арнольд Мессенджер. Прошло три месяца со времени их разлуки, но его лицо было так же неподвижно, как и прежде, манеры так же спокойны.

Он был одет в костюм из синей саржи от хорошего портного; коричневые сапоги блестели, как рефлекторы; белье было безукоризненной белизны. Друзья с удовольствием встретили его.

– Кеннер, – проговорил он, запирая за собой дверь, – то, что мне надо сказать вам, рассчитано по часам: я должен быть в Лондоне без десяти минут семь!

– У вас есть полчаса! – отвечал Кеннер. – Берк, спустить лодку!

– Хорошо! Теперь дайте мне чернила! – с этими словами Принц выложил на стол какие-то бумаги.

Берк пошел к шкафу, а Кеннер, не в состоянии сдержать своего нетерпения, воскликнул:

– Принц, отвечайте скорее, будут ли отправлены деньги или вы отказались от этого дела?

– Деньги отправляются завтра, – ответил Мессенджер, не двигая ни одним мускулом своего лица, – и судно «Адмирал» везет их из Тильбери до Флессингена!

– Ну, а вам удалось узнать сумму? – продолжал американец хриплым голосом.

– Миллион стерлингов! – невозмутимо ответил Принц и затем продолжал. – Дело оказалось сложнее, чем я предполагал 3 месяца назад в Монако. Ну, да это вы знаете из моих писем, теперь не стоит терять на это время. Лучше скажите, нет ли на вашей яхте подозрительного человека?

– Это дело Берка! – отвечал Кеннер.

Шкипер, сидевший на скамье подперев рукой подбородок, при этом замечании поднял голову и спокойно ответил:

– Если бы я считал кого-нибудь из своего экипажа недостойным доверия, то просто всадил бы ему пулю в лоб, рискуя даже быть повешенным за это!

– Отлично! Теперь я не сомневаюсь. Кому из экипажа можно сказать и когда сказать?

– Полагаю, вам необходимо многое рассказать им, – ответил шкипер, – исключая стоимости груза. Это должно быть известно только нам троим!

– И шкиперу судна, – вставил Мессенджер, – он редкий человек. Имя его Кесс Робинзон, упрям, как мул. Я должен был обещать ему 20000 фунтов и около 2000 на каждого человека из его экипажа!

– Взяли ли вы со всех клятву? – резко спросил Берк.

– Зачем же теперь? – ответил Мессенджер. – Разве нам нужно, чтобы они разболтали об этом по всему городу? Выбор хорош, и если между ними будут беспорядки, то это пойдет от помощника капитана Майка Бреннана, честного малого, которого я уговариваю около месяца и не произвел на него никакого впечатления!

– Сколько из них переберется сюда? – спросил Кеннер немного боязливо. – Вы понимаете, что сколько им обещано, столько же и наши должны получить, если все будет идти гладко!

– Я об этом думал, – возразил Мессенджер, – назначим 40000 на всех! Ропота никакого не будет. У вас оружие должно быть наготове, и если они начнут сопротивляться, то нам придется стрелять.

– Понятно! – воскликнул Берк, щелкая пальцами. – Теперь нам остается получить инструкции!

– Я намереваюсь написать их, – сказал Мессенджер, взяв перо и лист бумаги с видом человека, привыкшего к тому, чтобы ему повиновались. – Прежде всего вы поднимете якорь, как только я сойду, отправитесь в Ширнес запастись углем, как можно больше, наполните палубы и лари. Вы будете стоять в устье реки до завтрашнего вечера, может быть, до десяти, а может быть, и до одиннадцати. Деньги отправят с Бишопстрит около 7 часов и повезут в специальном поезде с Фэнчирич в Тильбери, где сдадут на судно «Адмирал» в руки Сиднея Кепля и Артура Конерза, главного клерка фирмы. Я уже буду на судне, которое сразу поднимет якорь и направится вдоль реки. В Ширнесе мы возьмем несколько в сторону, тогда как вы, готовые к отплытию, последуете за нами так близко, как это позволяет здравый смысл, до тех пор, пока мы не очутимся в Северном море, минуя другие суда. Мы определим курс по направлению к северо-востоку, чтобы не быть на пути других пароходов. А когда мы будем готовы для вас, – что будет не раньше, чем мы пройдем Гулль, – то пустим две ракеты, вы нам ответите, быстро подойдете – и мы передадим деньги на вашу яхту. После этого, как я уже говорил три месяца тому назад, все будет зависеть от ловкости!

Американец слушал с большим вниманием, восхищенный этим человеком, ум которого мог разработать такой план.

– Ну, а как вы избавитесь от клерков?

– Это зависит от них самих или во всяком случае от одного из них! – ответил Мессенджер, продолжая писать. – Вы знаете из моих писем, что Кепль в наших руках. Я его подкупил за четверть добычи, – как было условлено между вами, мною и Кеннером месяц тому назад. Он должен 5000 в Лондоне и не может отступиться – я уже постарался об этом. Он набросился на дело, почти прежде чем я заговорил о нем; я вполне доверяю ему. Другой же клерк, глупец, болван, или уступит в первой же схватке, или погибнет. Но кто может доставить нам хлопот, так это помощник капитана!

– А место назначения? – спросил американец.

– Во-первых, Монтевидео и благодатный край Аргентины или Уругвай!

В то же время Принц продолжал писать, делая подробные указания и обозначив часы ясно, четкими, но неуклюжими цифрами. Другие терпеливо ждали его, хотя в них было заметно возбуждение. Закончив все красивым росчерком, англичанин посмотрел на часы и сказал, что у него 10 минут свободных; это сообщение вызвало у американца желание распить бутылку на счастье.

– Которое вам будет очень нужно, – проворчал Берк, – я недолюбливаю дело, начатое в пятницу!

Мессенджер усмехнулся.

– Берк, – сказал он, – мне были даны хорошие отзывы о вас, и теперь вам придется рисковать, как никогда раньше. Что же, вы хотите изображать из себя старую бабу? – С этими словами он вышел на палубу и здесь увидел, что его ожидает лодка, а Фишер стоит, задумчиво облокотившись на борт. Одно мгновение он как будто хотел войти в лодку, не обратив внимания на юношу, но затем поспешно схватил юношу за руку и заговорил с нами тихим голосом.

– Хель, мне нужно многое сказать вам, но теперь не время. Через три дня я буду снова и тогда рассчитываю на вас!

С этими словами он ушел. А пока Фишер обдумывал их, «Семирамида» подняла якорь и вошла в устье реки.

IV

Последнее плавание судна «Адмирал»

Дождь лил как из ведра, безжалостный летний дождь. Обгорелые засохшие листья и земля впитывали его в себя с неутолимой жадностью. Небо, с полудня покрытое свинцовыми тучами, сделалось почти таким же темным, как бывает ночью. В воздухе ощущалась расслабляющая тяжесть. Казалось, что ветер дул со всех сторон одновременно, сгибая молодые растения, как прутья, и разбрасывая душистые цветы деревьев.

Сидней Кепль стоял, задумавшись, у окна гостиницы в Дензе, когда пробило пять часов и старая служанка подала на стол чай, последний вечерний чай перед его путешествием в Россию.

Те, кто видел теперь Кепля, говорили, что он очень переменился против того, каким был на берегу Средиземного моря, когда смотрел на жизнь так легко. Его лицо побледнело, около глаз образовались красноватые круги; у него был сильный кашель; одежда лишилась всякой прежней щеголеватости. Такую перемену легко было понять тем, кто знал его внутреннюю жизнь в течение тех месяцев, когда Мессенджер крепко опутывал его своими сетями и пока совершенно не забрал его в свои руки. Это было быстрое падение. Кепль оказался мягким, как глина, в руках человека, обращавшегося с ним, как искусный авантюрист и негодяй. Эта ночь должна была решить его судьбу; ему предстояло расстаться с карьерой, с друзьями и вступить на дорогу опасности, неизвестности и сомнения. Если бы было возможно, он бы вернулся назад, даже теперь, но сеть, опутавшая его, была так плотна, что он не мог освободиться от нее.

Часы на набережной пробили четверть шестого, когда он перестал наблюдать за беспрерывным дождем и механически собрал свой багаж. Он приготовил себе все те вещи, которые брал в подобные поездки. Механически упаковывая их, он каждую минуту ожидал услышать шаги Мессенджера по лестнице и стук в дверь; и действительно, в половине шестого Мессенджер явился – с улыбкой и с необыкновенным румянцем на лице. На нем была короткая черная куртка и легкий макинтош. Поздоровавшись с юношей, вошедший заговорил с необыкновенной быстротой.

– Я вижу, вы готовы?

– Да, – холодно ответил Кепль, – хотя мне сильно хочется не ехать!

Мессенджер злобно взглянул на него, но сдержался и только коротко заметил:

– Я сам был молодым, сам знаю это чувство, хотя давно потерял его. Выпейте-ка стакан коньяку, да подумайте о завтрашнем дне!

– Как раз я об этом и думаю, – отвечал Кепль, – о завтрашнем дне и последующих годах!

Мессенджер засмеялся немного резко, но ничего не сказал, и они пошли на набережную, где их ожидал кэб. Через десять минут они уже ехали по улице королевы Виктории в банк, у дверей которого должны были расстаться. Мессенджер отправлялся в Тильбери, а Кепль – в контору своей фирмы, где должен был встретить своего сослуживца и получить слитки золота. Быстрое «прощай» вырвалось у Мессенджера, когда он соскочил с кэба на мостовую, но снова обернулся, когда Кепль закрывал двери, и проговорил:

– Кстати, когда вы войдете на яхту Кеннера, то найдете там Фишера. Он ничего не знает, конечно, о нашем деле, и мы должны сговориться, что ему сказать, прежде чем встретим его. Вы знаете, что он всему поверит, что вы расскажете!

Кепль не успел ничего ответить на это, так как кэб покатил дальше по направлению Ломбардской улицы. Отсюда Мессенджер направился поспешно в Тильбери и на Южную железную дорогу. В половине восьмого он приехал в док и через пять минут был уже на судне «Адмирал». Здесь на задней палубе не было никого, кроме дрессированной собаки, свернувшейся калачиком около штурвала. Дальше три матроса в клеенчатой одежде были заняты канатом; около них стоял и шкипер. Кесс Робинзон – маленький, с головой, как шар, рыжий, одетый в кожаную куртку и остроконечную шапку; он то и дело ругался на разных языках. Это занятие, по-видимому, так поглотило его внимание, что он не сразу заметил Мессенджера; увидев его, он обнаружил свое дурное расположение духа.

– Вы пришли на судно? – проговорил он вместо приветствия. – Давно пора!