Истоки державности. Книга 2. Язва христианства

– Неужели всё так плохо?

– Да, нужно готовиться худшему. Я буду всё время рядом с императором, и мы в молитвах проведём время до самого последнего его вздоха.

Архиепископ, опираясь на посох, пошёл прочь, а Конрад взглянул на брата:

– Не пора ли сообщить о болезни императора Юдифи?

Граф Понтье озадаченно скривился:

– Я сообщу об этом племяннице, но только после кончины императора.

Глава 3

(840-841 гг. от Р.Х.)

Император Людовик Благочестивый преставился 20 июня. В последние часы его жизни рядом с ним находился его сводный брат архиепископ Меца и то только потому, что умирающий был уже в небытии, а до этого он не допускал к себе никого, постоянно молясь. Именно архиепископ на смертном одре прикрыл очи императора и сложил его руки. В сопровождении войска, епископов, аббатов и графов тело императора препроводили в Мец и похоронили в церкви святого Арнульфа. Ни жена, ни дети не присутствовали на похоронах Людовика, и это отчасти вызвало озабоченность архиепископа, и это заставило его хмуриться всё время, пока происходила церемония захоронения императора. Поэтому он так недовольно встретил улыбающегося аббата Гунтбальда:

– Ты чего так зубы скалишь?

– Я предполагаю, – учтиво ответил аббат, – что мы уже стали ближе к нашей цели: вознесению духовной власти над светской.

– Ты ошибаешься. Пока ещё нет, – вздохнул архиепископ. – В настоящее время мы стали ещё дальше от этого.

Улыбка слетела с лица аббата, а архиепископ продолжил:

– Я не ожидал, что Лотарь так прытко начнёт вершить дела, и это моя ошибка. Я же это должен был предположить. Он не похож на своего покойного отца. Лотарь не рассуждает, а действует. Пока все занимались похоронами Людовика Благочестивого, он захватил имперскую казну и разослал всем указы, чтобы под угрозой смерти и изъятия недвижимости все присягнули ему на верность, как императору. Это не тот правитель, который упустит власть из своих рук. Кто ему сможет противостоять? Карл? Он ещё неопытен в этих делах. Если только его мать Юдифь… – архиепископ чуть задумался, а потом продолжил. – Ладно!.. Людовик?.. Со своей нерешительностью вряд ли он посмеет пойти против старшего брата.

Архиепископ взглянул на встревоженное лицо аббата и чуть улыбнулся кончиками губ:

– Но не надо отчаиваться! Всё в жизни переменчиво. Как там у Экклизиаста? «Летит ветер к югу, поворачивает к северу, кружится, кружится и опять возвращается на круги своя». Так и у нас есть возможность всё вернуть «на круги своя». Достоинства Лотаря – одновременно и его слабости. Мы воспользуемся его импульсивностью, прямолинейностью в решении проблем, а проблемы мы ему создадим. Для него сейчас – это не испортить отношения с братьями, а мы подтолкнём его к необдуманным действиям. Направляйся к императрице Юдифи и её сыну Карлу и посоветуй ей напомнить Лотарю о заключённом между ним и его покойным отцом, мир его праху, – здесь архиепископ возвёл глаза к небу и перекрестился, – договоре, по которому произошло разделение земель между ним и Карлом. Я почти уверен, что скупость Лотаря не позволит ему поделиться землёй с братом Людовиком, а согласится ли тот иметь только одну Баварию и хватит ли у него сил противостоять старшему брату? Придётся мне самому встретиться с ним и убедить его прекратить вражду с Карлом, а может быть даже взять его в союзники. Иначе ему не устоять против Лотаря, но это ты не оглашай Юдифи.

Вдова императора встретила аббата Гунтбальда в присутствии своего дяди графа Понтье. Она, заломив руки, настороженным взглядом смотрела на вошедшего аббата. Гунтбальд, держа в руках янтарные чётки, учтиво склонил голову и лилейным голосом и даже немного слащаво начал говорить:

– Архиепископ Меца шлёт глубокие сожаления о безвременной кончине нашего императора и заверяет, что готов оказать необходимую помощь вдовствующей императрице и её юному сыну.

Юдифь вспыхнула, возмущённо вскинула голову, но сдержав себя, тихо произнесла:

– Я благодарна Его Высокопреосвященству, что он скрасил своим присутствием последние дни моего мужа. Об этом мне поведал мой дядя.

После этих слов граф Понтье церемониально склонил голову.

– Я очень благодарна за его желание помогать мне и моему сыну, но чем он может помочь против притязаний Лотаря? Он и при жизни мужа, недолюбливая нас, заключал меня и малолетнего Карла в монастыри, а теперь и подавно от него можно ждать чего угодно.

Граф Понтье шагнул в сторону Юдифи и с возмущением крикнул:

– Мы не позволим Лотарю опять заточить в монастырь тебя и Карла. Нужно собирать войско!

Аббат смиренно прикрыл глаза:

– Разве мы можем предвидеть то, что подвластно только промыслу Бога? Только неустанно молясь и призывая Всевышнего к снисхождению, можно облегчить свои страдания. Вряд ли можно избежать того, что начертано свыше. Но предопределено ли Божьим провидением то, что собирается делать Лотарь? Это никому не известно. Поэтому нужно делать то, что подсказывает здравый смысл. Его Высокопреосвященство предлагает написать от имени императрицы письмо Лотарю и напомнить ему, что он должен исполнять условия договора, заключённого в Вормсе между ним и его отцом. По этому договору Карлу должна принадлежать Нейстрия, Аквитания, Септимания, Испанская марка и Бургундия, не так ли? Я думаю, что с этим письмом нужно послать графа, – аббат внимательно посмотрел на дядю императрицы, – и пусть он потребует, чтобы Лотарь подтвердил условия его выполнения.

Юдифь задумчиво начала прохаживаться по комнате, а затем, поразмыслив, вздохнула:

– Хорошо, я напишу Лютарю. Это только отчасти отдалит наше с ним противостояние. Граф, только не надо у него ничего требовать, но не нужно и унижаться. Просто нужно узнать его отношение к этим договорённостям, а за это время нам придётся собирать воинов, – она нахмурилась и, смотря прямо перед собой, добавила: – Наши земли ещё нужно уметь защитить.

Аббат прикрыл веки, скрывая восхищение от ума Юдифи.

Через неделю Лотарь, прочитав послание мачехи, презрительно скривился и бросил письмо под ноги графа Понтье:

– Отец умер, а договаривался я с ним. Кто вместо него будет выполнять условия договора?

Граф Понтье промолчал.

– То-то же… Вот и выходит, что договор утратил силу, и Карл уже владеть теми землями, что выделил ему отец, не может. А обладает он таким куском, что запросто можно подавиться. Хватит! Этот жирный кусок я забираю. Я ему оставлю Септиманию, Испанскую марку и, пожалуй, пусть забирает юг Аквитании. Ни на Нейстрию, ни на Бургундию он претендовать не вправе. А может вместо этих земель я дам ему одну Фрисландию. Не знаю, мне нужно подумать.

– Обглоданную норманнами Фрисландию?.. – не удержался граф.

– Вот именно… И ещё… Карл должен распрощаться с титулом короля.

Лотарь наслаждался. Он, смотря на подавленное, как ему казалось, состояние графа, мстил за все прошлые обиды, за неудовлетворённое в прошлом желание править, за любовь отца к младшему сыну в ущерб остальным. Граф Понтье смотрел на претендента на императорский трон холодными глазами и понимал, что Лотарь специально провоцирует, ставя Карлу такие условия, которые ему неприемлемы, а также он понимал, что в ближайшее время войны не избежать.

* * *

Поздним вечером в постоялый двор недалеко от Реймса решительно вошёл высокий широкоплечий человек. За ним, позвякивая оружием, протиснулись его шестеро спутников. Человек с надменным видом оглядел помещение с сидящими в сумраке силуэтами людей и властно крикнул:

– Хозяин!

Из темноты дома со свечой в руке появился невысокий пухленький человек:

– Чего изволите?

Вошедший снял шляпу, присел на близстоящий стол, бросив её перед собой, и тоном, не терпящим возражений и скорее выглядевшим как приказ, чем просьбу, произнёс, смотря прямо перед собой:

– Мне и моим спутникам принеси по бутылке вина, мясо, хлеба и ещё, что у тебя есть. Пока мы будем трапезничать, приготовь комнаты, где мы могли бы переночевать! Мне – отдельную, а также расседлай и накорми лошадей и принеси, в конце-то концов, побольше свечей! Я не привык принимать пищу в темноте.

После распоряжения гость бросил на стол горсть золотых монет. Его спутники с шумом начали рассаживаться за соседний стол. У хозяина, увидевшего блеск монет и не ожидавшего такой щедрости, вытянулось одутловатое лицо:

– Как изволите величать, ваша милость?..

Человек не спеша поднял глаза и высокомерно произнёс:

– Зови меня граф.

Услышав ответ, хозяин подобострастно склонился в поклоне:

– О-о-о! Ваша светлость…

Гость продолжил: