Кочевые костры

И в вечер краснолицый обращался
День, целый день стоявший у плиты.
Когда вошел он во все окна сразу,
Вода в графинах вдруг порозовела,
Обмякли накрахмаленные блузы;
Но чья-то незатейливая шутка

Взбодрила всех, и замелькали руки,
Передавая овощи, лепешки,
Спагетти, пиццы, воду и салаты…

И истончались белые тарелки
На этом бесконечном колесе.

Вдохновенье

Мери Аркадьевне Браславской,

моей дорогой учительнице.

Я вышью костер на ночном полотне,
Ярчайший цветок стоязыкий,
И будут рассказом о прожитом дне
Его лучезарные блики.

Да только огню неподвластны слова —
Он мастер предвестья, предтечи;
Из вдохов и выдохов выйдет канва
Его ослепительной речи.

Скормлю ему душу; ведь то, что горит,
Избегнет могильного тленья;
Огонь мой на равных с луной говорит —
Так с вечностью спорит мгновенье.

Кладбище

Кроткое дыханье тишины,
Мхов немых прикосновенье к плитам…
Старики и дети здесь равны,
Словно разнотравье под копытом

Смерти – темногривого коня,
Траурного призрака заката;
Вот она – конечная расплата:
Солнце угасающего дня.

Вечность, память скорбную продли!
Положи рукой своей степенной
Черный хлеб черствеющей Земли
На стакан, наполненный Вселенной.

Кишинев

Проклятье вороны – и бабочки дрожь…

Я помню мой город кипящим, живущим
И зрелищем ярким, и хлебом насущным,
Где в травы сквозисто влюбляется дождь
И ветер ерошит зеленые кущи;

Где солнце горячее южную лень
Вплетает меж веток роскошного сада;
Как яблоко, там наливается день,
А дымчатый вечер синей винограда.

В разлуке за годом торопится год,
И плачутся весны в капелях апрелей,
И теплая пыль на дорогах растет,
И песни восходят на стеблях свирелей.

Я здесь красоты постигала азы,
И буки надежды, и веди печали…
Держите, мосластые руки лозы
Всех нас, что стремятся в туманные дали!

«Прозрачным абрикосовым вареньем…»

Прозрачным абрикосовым вареньем
Текут в начале августа лучи…

Укропом пахнут руки у хозяек;
Печеный перец и румяный лук
Слоятся в банках, ставятся в подвалы
До первых праздничных осенних дней.

Залиты воском срезы дымных гроздьев,
А яблоки песком почти что скрыты;
Сушеных фруктов дряблые гирлянды
Прошедшим летом пахнут навсегда.

Сентябрь – месяц пестрый, петушиный;
Октябрь – месяц красно-золотистый.
Под вечер пьют усталые крестьяне
Еще немного мутное вино

Там, где усы лозы задорно вьются,
Где воздух стынет в лиственных ладонях,
Где ветер шепчет дойну в старый флуер,
Где много лет как нет уже меня.