Семь сестер. Сестра солнца

Разумеется, Сесили пошла на компромисс, согласившись с предложением отца, но в качестве факультативных дисциплин все же выбрала курс по экономике. Она с удовольствием посещала занятия по алгебре, статистике и лекции мисс Ньюкамер по ее знаменитой экономике-105. Одно удовольствие было сидеть в аудитории, стены которой обшиты деревянными панелями, в окружении всяких умных и незаурядных женщин, общение с которыми не могло не вдохновлять.

И как так получилось, что после столь многообещающих лет, потраченных на учебу, Сесили снова очутилась в своей детской спальне фамильного особняка на Пятой авеню без какой-либо надежды на будущее? Да и сейчас тоже торчит за столом в гордом одиночестве. Сесили обвела зал глазами, ища мать, и снова отхлебнула немного шампанского из своего фужера, чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей, которые непрестанно лезли в голову.

Летом она закончила учебу в Виссаре и отправилась к родителям, которые в то время отдыхали в своем имении в Хэмптонсе. Сесили буквально хотелось ущипнуть себя, когда она вдруг поняла, что Джек стал на полном серьезе ухаживать за ней, все время привечал ее на всяких вечеринках, выделяя из толпы других девушек, постоянно звал поиграть с ним в теннис, не скупился на комплименты и осыпал подарками, что в равной степени забавляло и волновало Сесили. Ее родители наблюдали за развитием их отношений с видимым удовлетворением, наверняка они уже даже обсудили между собой вариант с возможной помолвкой их дочери. И действительно, в сентябре Джек сделал ей предложение, по роковому стечению обстоятельств, именно в тот день, когда на Лонг-Айленд неожиданно, без всяких предупреждений от метеослужб обрушился мощнейший ураган, который натворил на острове множество бед. Она до сих пор вспоминает тот страшный день: вся семья Джека вместе со слугами неожиданно появились в доме Морганов с побелевшими от страха лицами. Особняк Гэмблинов в Западном Хэмптоне был практически разрушен разбушевавшейся стихией. Более того, ему грозило полное затопление. Имение же ее родителей располагалось чуть дальше и на более высоком месте, а потому практически не пострадало; к тому же у них имелся огромный подвал, в котором можно было переждать непогоду. Все они сгрудились в этом подвале, прислушиваясь к свирепому ветру, бушевавшему вверху, сносившему крыши домов, валившему наземь многовековые деревья. И вот в этот столь драматичный момент Джек отвел Сесили в сторону и слегка прижал к себе.

– Сесили, моя дорогая девочка, – прошептал он ей на ухо, трепещущей в его объятиях. – Сегодняшние события особенно остро напоминают нам о том, как чертовски коротка наша жизнь… Выходи за меня замуж.

Она уставилась на него в полном недоумении.

– Ты, наверное, шутишь, Джек!

– Напротив! Я говорю серьезно. Умоляю тебя, дорогая, скажи мне «да».

И конечно, она сказала «да». Хотя уже тогда в глубине души, в самых дальних ее уголках, она понимала, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой; однако удивление от того, что он выбрал именно ее, помноженное на огромную любовь, какую Сесили всегда питала к Джеку, воистину затуманили ей сознание, можно сказать, что на тот момент она лишилась разума. И вот спустя всего лишь каких-то три месяца помолвка расторгнута, и Сесили встречает Новый год в полном одиночестве, чувствуя себя абсолютно раздавленной и униженной.

– Сесили! И ты тут! Здорово! Я и подумать не могла, что ты приедешь на бал.

Из состояния глубокой задумчивости Сесили вывела ее самая младшая сестра Присцилла, возникшая прямо перед ней в роскошном платье из розового шелка; ее красивые белокурые волосы рассыпались по плечам искусно уложенными волнами. В эту минуту она была очень похожа на своего кумира, одну из самых ярких звезд Голливуда Кэрол Ломбард: не удивительно, что сестра постаралась максимально точно скопировать ее стиль. К великому сожалению, мужу Присциллы было далеко до Кларка Гейбла, который был женат на Кэрол Ломбард. Роберт был весьма невысокого роста, и Присцилла в своих туфлях на высоченном каблуке возвышалась над ним, словно каланча. Он протянул свои небольшие и слегка влажные ручки Сесили, приветствуя ее.

– Моя дорогая свояченица! Мои соболезнования по случаю твоей утраты. – В эту минуту у Сесили возникло непреодолимое желание оборвать зятя на полуслове и сказать ему, что вообще-то Джек не умер, а жив, здоров и процветает. – И тем не менее с Новым годом! И с новым счастьем!

Сесили позволила Роберту обнять себя за плечи и расцеловать слюнявыми поцелуями в обе щеки. Она до сих пор не могла взять в толк, как может Присцилла каждую ночь укладываться в кровать с этим некрасивым до безобразия, худым и малорослым человечком с бледным одутловатым лицом, по цвету похожим на вчерашнюю овсянку.

«Наверное, лежит рядом с ним и считает его доллары в банке», – подумала Сесили с неожиданной злостью.

За спиной Присциллы маячила их средняя сестра Мейми. Ей двадцать один, всего лишь на тринадцать месяцев младше Сесили. Ее всегда отличали плоская грудь и фигура, как у мальчишки, но сейчас она беременна, уже на седьмом месяце. Надо сказать, беременность преобразила сестру: платье из голубого атласа удачно подчеркивало ее пополневшие груди и уже довольно заметно обозначившийся животик с будущим младенцем.

– Привет, дорогая! – поздоровалась Мейми с сестрой, тоже расцеловав ее в обе щеки. – Смотришься просто потрясающе, особенно с учетом всех обстоятельств.

Сесили так и не решила, что это было – комплимент или откровенное оскорбление.

– Правда ведь, Гюнтер? – обратилась Мейми к мужу, который, в отличие от Роберта, довлел своим высоким ростом над женой.

– Красавица! – согласился с женой Гюнтер и тоже обнял Сесили, обхватив ее руками за плечи с такой силой, будто перехватил на лету футбольный мяч.

Сесили очень нравился Гюнтер. Собственно, он ей понравился с первого же взгляда, с того самого момента, когда Мейми впервые привела его в прошлом году к ним домой. Можно сказать, Гюнтер определенно числился в ее любимчиках. Светловолосый, кареглазый, с ослепительно белыми зубами, выпускник Йельского университета, он получил диплом с отличием, после чего пошел по стопам своего отца и начал работать в их семейном банке. Гюнтер, несомненно, умен и вообще очень неординарный человек во всех отношениях. Во всяком случае, у Сесили вызывало уважение то, что он работал в банке за оклад, чтобы содержать свою семью, хотя Мейми не раз жаловалась, что муж тратит непозволительно много времени в Юнион клубе, обедая там в обществе своих клиентов. Сесили надеялась, что сегодня за ужином Гюнтер станет ее соседом по столу, и тогда она сможет подробно расспросить его о том, что он думает по поводу аннексии Гитлером Судетской области и как это может сказаться на американской экономике в целом.

– Леди и джентльмены! Любезно прошу вас занять свои места за столами, – раздался чей-то зычный голос у входа в бальный зал.

– А вот и папа! – воскликнула Сесили, заметив спешившего к их столику Вальтера Хантли-Моргана.

– Столкнулся с Джереми Свифтом в фойе, наверное, самый занудливый тип на Манхэттене! – Вальтер тепло улыбнулся Сесили. – А где мое место? – вопросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Рядом с Эдит Уилберфос, – ответила отцу Сесили. – По другую сторону стола.

– Еще одна зануда! Впрочем, твоя матушка уверяет меня, что она ей нравится. А ты сегодня просто обворожительна, между прочим, – добавил Вальтер, окинув любящим взглядом свою старшую дочь. – Молодец, Сесили, что пришла на бал. Это мужественный поступок. А я люблю смелых людей.

Сесили вымученно улыбнулась отцу, который поспешил занять отведенное ему место. Для немолодого мужчины он еще очень красив, подумала она; лишь едва заметная седина, посеребрившая светлые волосы, да небольшое брюшко выдавали его почтенный возраст. Вообще Хантли-Морганы всегда славились своей красотой. Правда, Сесили считала, что тут она явно подвела свою семью. Иное дело Присцилла, шикарная голубоглазая блондинка, точная копия своего отца. Или Мейми, которая пошла в мать. А что Сесили? Непокорная грива кудрей какого-то неопределенного бурого цвета, то же самое и с глазами: в солнечный день они светло-голубые, а в непогоду – серые. Плюс еще целая россыпь веснушек на носу, которые особенно заметны на солнце. Невысокая, чуть выше пяти футов, стройная, но, как считала сама Сесили, это та стройность, которая уже граничит с худобой. Словом, самый настоящий карлик, особенно на фоне своих импозантных и красиво сложенных сестер.

– Ты видела Кики, Сесили? – обратилась Доротея к дочери, заняв свое место через три стула от нее.

– С тех пор как она удалилась в дамскую комнату, нет, мама, не видела, – ответила ей Сесили, пока официанты разносили гостям закуску из креветок. Место, специально зарезервированное для Кики, осталось пустым.

«Как раз то, что мне надо… Свободное место рядом…»

Гюнтер наклонился к ней и прошептал:

– Если Кики не объявится в ближайшие десять минут, я пересяду к тебе поближе.

– Спасибо, – поблагодарила его Сесили и отхлебнула немного вина из бокала, который наполнил ей официант. «Господи, – подумала она с тоской, – как же бесконечно долго будет тянуться эта ночь».

Кики не появилась и через час, официанты унесли прочь ее прибор, а Гюнтер передвинулся поближе к Сесили. И у них состоялся обстоятельный разговор об общей ситуации в Европе. Сам Гюнтер скептически относился к разговорам о том, что война не за горами. Ведь в начале 1938 года британский премьер-министр господин Чемберлен заключил с Гитлером особое соглашение.

– Но опять же, Гитлер – это такая непредсказуемая персона, которая постоянно нервирует рынки. Вот и совсем недавно был очередной всплеск волатильности, а ведь уже казалось, что все страсти улеглись. Конечно, – Гюнтер наклонился к свояченице поближе, – есть и такие, кто с радостью потирает руки в предвкушении скорой войны в Европе.

– Неужели? – нахмурилась Сесили. – А что их так радует?

– Как что? Для ведения войны нужны пушки, нужны боеприпасы, а Америка может отлично производить и то и другое. Особенно с учетом того, что сами мы не окажемся втянутыми в это военное противостояние.

– Ты так уверен, что Америка не будет вовлечена в военные действия?

– Абсолютно уверен. Даже Гитлеру не придет на ум бредовая идея замахнуться на аннексию Соединенных Штатов Америки.

– И все же трудно поверить, что есть люди, которые хотят войны.

– О, но ведь война, Сесили, обогащает людей, а соответственно, и целые страны. Вспомни, какой была Америка до мировой войны и сколько крупных, многомиллионных состояний возникло в ходе той войны. Все в этом мире развивается циклами. Иными словами, как это грубо ни звучит, но то, что идет вверх, должно опуститься вниз, и наоборот.

– Довольно грустный взгляд на развитие мировой истории. Тебе так не кажется?

– Наверное, ты права. Остается лишь надеяться, что люди чему-то учатся на собственных ошибках, и благодаря этому человечество может двигаться вперед. Но тем не менее сегодня Европа балансирует на грани войны. А нам остается, – Гюнтер вздохнул, – лишь верить в благоразумие человека. И может быть, – добавил он, прислушиваясь к первым вступительным тактам музыки и наблюдая за тем, как пары тут же устремились на паркет, – новогодняя ночь – это единственная ночь в году, когда мы должны забыть все свои тревоги и просто праздновать. Потанцуешь со мной? – Он поднялся со своего места и подал Сесили руку.

– С удовольствием, – улыбнулась она в ответ.

Десять минут спустя Сесили снова опустилась на свой стул за опустевшим столом. Все еще танцевали со своими партнерами и партнершами, но самое отвратительное было то, что во время танца она успела мельком заметить ослепительно красивое серебристое платье в комплекте с безупречно длинными ногами, принадлежащими разлучнице из Чикаго. Она вихрем пронеслась мимо в объятиях бывшего жениха Сесили.

Вообще-то Сесили не курила, но тут ее потянуло сделать затяжку-другую, хотя бы для того, чтобы занять себя чем-то. Она взяла пачку, оставленную кем-то на столе, достала оттуда сигарету и закурила, уныло размышляя о том, каким одиноким может чувствовать себя человек в помещении, до отказа заполненном сотнями людей. Она даже подумала о том, чтобы поймать такси и укатить домой, но в этот момент перед ней снова возникла Кики в сопровождении статного красивого мужчины.

– Ах, Сесили! Ну что же ты тут торчишь в гордом одиночестве? Позволь представить тебе капитана Тарквина Прайса. Он мой большой друг из Кении.

– Рад познакомиться с вами, мисс. – Мужчина отвесил Сесили учтивый поклон.

– Хорошо, оставляю вас, молодых, наедине друг с другом. Поболтайте немного, а мне пока нужно отлучиться в комнату для отдыха.

Тарквин уселся на соседний стул и предложил Сесили еще одну сигарету, но она лишь отрицательно покачала головой, думая о том, что у ее крестной матери, судя по всему, весьма серьезные проблемы с мочевым пузырем.

– Так вы крестница Кики? – поинтересовался капитан.

– Да. А вы ее близкий друг?