Топология российской нации

Незаметно для себя человечество оказалось не просто перед лицом глобальных вызовов современности, но и в новой системе отсчёта, в новой геологической эпохе, которую назвали антропоценом. Эта геологическая эпоха в значительной мере исключает возможность дальнейшего развития методом проб и ошибок. Наиболее важное следствие заключается в том, что на повестку дня выдвигается грандиозный инженерный проект, типа «Планета Земля как космический корабль», связанный с созданием предпосылок для поддержания на планете условий, необходимых для жизни на Земле. У человечества может появиться Общее Дело в смысле Н.Ф.Фёдорова, связанное с развитием отношений родства, «Мы» – бытия.

Некоторыми учёными полагается, что антропоцен несёт человечеству новые, невиданные ранее перспективы для развития.

Люди могут достичь новой стадии эволюции, уже постбиологической, когда из представителей органической природы они превратятся в электронных и потенциально бессмертных существ, что сломает лежащие перед человечеством барьеры и позволит ему распространить своё влияние далеко за пределы Земли.

Антропоцен предполагает формирование отношений нового гуманизма, включающего такую критику человеческой географии, через которую индивиды и сообщества, иерархия метасубъектов должны создавать местности и события, соответствующие присвоению уже не просто их труда, но и их истории в целом.

По признанию некоторых учёных – футурологов, в антропоцене, когда человек делается главной силой перемен в мировой экологии, обнаруживает себя некая «Большая жизнь человечества». В антропоцене человечество задумывает заменить естественный отбор собственными разработками и распространить жизнь за пределы органической сферы в неорганическую. Тогда органическая сфера и человек становятся «низшей формой жизни», в плане иерархии метасубъектов. Исчезают основания придавать особое значение человеческой жизни, после того как компьютеры, существа нечеловеческой природы станут умнее и могущественнее людей и превзойдут человека, вступив с ним в соперничество. У человека, видимо, нет такой уникальной магической искры, которой не смог бы обзавестись искусственный интеллект. Тогда детище европейского просвещения и научной революции – гуманистическое поклонение человеку теряет смысл (см. Харари Ю. Н. Homo Deus. Краткая история будущего. /Юваль Ной Харари; (пер. с англ. А. Андреева). – М.: Синдбад, 2019, стр.90, стр. 120). Становится более понятной мысль Блеза Паскаля, что «Человек бесконечно преодолевает человека», т.е., что у человека существуют бесконечные онтологические просторы. Основы подобной идеи заложены в христианстве, в формуле «Азмь есмь-ты еси», являющейся одной из формул «Мы» – бытия.

Третья причина – это конец эпохи либерализма, смерть либерализма. 29 июня 2019 г. завершился саммит развитых стран «Большой двадцатки» (G20) в Осаке. Одной из тем обсуждений вокруг саммита стала фраза президента Путина об «окончательном изживании» либеральной идеи в современном мире, высказанная в интервью для газеты Financial Times 27 июня перед саммитом. 29 июня на пресс-конференции по итогам саммита G20 Владимир Путин раскрыл два аспекта кризиса «либеральной идеи» – экономический и социальный. По мнению президента России, либеральная идея «пережила свою цель», когда общественность выступила против иммиграции, открытых границ и мультикультурализма. Либеральная идея устарела. Она вступила в противоречие с интересами подавляющего большинства населения. Есть явный перегиб, по словам В. В. Путина, заключающийся в том, что либеральная идея начинает «поедать сама себя». Миллионы людей живут своей жизнью, а те, кто продвигает эти идеи, живут в своей парадигме.

С либерализмом, как это не парадоксально может показаться, расправилось человекоцентричное общество потребления. Либерализм обществу потребления не нужен. Пожалуй, это один самых существенных парадоксов современности, свидетельствующий о полном непонимании того, что такое, собственно, общество потребления, которое не имеет никакого отношения к идеологии потребления.

Общество потребления категорически нельзя путать с идеологией потребления, родившейся в рамках либерализма и поддерживаемой либеральными СМИ. Либерализм перенёс свой минус-имидж на общество потребления.

Между тем у общества потребления наличествует свой абсолютно деловой, прагматический имидж. Оно отражает такой человекоцентрический прагматизм человечества, который весьма далёк от утопизма и не вполне пока известен утопически ориентированному человечеству. Но работает он как новый движок человечества, вполне заменяющий утопизм. Например, именно общество потребления, проведя «офисные революции», создало в развитых странах Запада современное «государство услуг», «сервисное государство» в 80е – годы 20-го века, а в нулевые годы 21-го века стало создавать его в России. Скорее всего, именно оно поведёт к Луне и Марсу космические корабли в проектах Илона Маска и подобных.

Возможно, что основной целью новой эпохи станет провозглашённое академиком И. Шафаревичем обретение высшей религиозной цели и смысла культурной деятельности человечества, а, значит, и смысла эпохи европейского просвещения. И это станет новым шагом общества потребления, новым шагом человекоцентризма, если находится в парадоксальной системе отсчёта, связанной с ними.

Общество потребления, как охватывающая система, развивающе влияет и на характер науки и на характер государства и на социальное поведение церкви. Меняются отношения между ними. Поле диалога науки и религии и государства начинает проходить процесс неожиданной модернизации. При этом религия не может дистанцироваться от политики и экономики. Она должна стратегически устремляться к некому синтезу. И даже способствовать развитию светского гуманизма, в том числе через социальные проекты церкви, способствующие наращиванию социального капитала в обществе.

31 января 2019 года в Большом зале Государственного Кремлёвского Дворца состоялся торжественный акт, посвящённый 10-летию Поместного Собора Русской Православной Церкви и Патриаршей интронизации. Патриарх Кирилл обратился к собравшимся со словом. В своём выступлении он обратил особое внимание на взаимодействие науки и религии. Была выдвинута идея союзничества церкви и науки в интересах повышения качества жизни людей. Работники научной сферы и священнослужители должны сотрудничать, чтобы помогать людям. «Научный атеизм» советского времени ушёл в прошлое, Поэтому никакого разделения религии и науки быть не должно, заявил патриарх Кирилл. Нужно избегать их искусственного противопоставления. Священник, психолог, психотерапевт должны каждый заниматься своим делом, а сообща – помогать человеку. Важен успех их взаимного действия. При этом необходимо использовать опыт лучших практик Церкви. Как известно, Русская православная церковь координирует и патронирует сегодня свыше шести с половиной тысяч социальных проектов, тем самым ощутимо подкрепляет усилия государства и общества на этом направлении.

Ссылаясь на философа Ивана Васильевича Киреевского, патриарх Кирилл обратил особое внимание на взаимодействие европейского Просвещения и Православной Церкви. Православная церковь, взаимодействуя с европейским Просвещением, призвана дать ему высший смысл и последнее развитие. Согласно патриарху, замечательный философ писал по этому поводу следующее: «Одного только желаю я: чтобы те начала жизни, которые хранятся в учении святой Православной Церкви, вполне проникнули убеждения всех степеней и сословий наших, чтобы эти высшие начала, господствуя над просвещением европейским и не вытесняя его, но, напротив, обнимая его своею полнотою, дали ему высший смысл и последнее развитие» (И.В.Киреевский «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России»). По мнению патриарха, эта задача и сегодня стоит на повестке дня. А решение её позволит и обогатить науку, и улучшить жизнь людей.

Хотелось бы обратить внимание на сходство поставленной патриархом задачи с идеей обретения высшей религиозной цели и смысла культурной деятельности человечества академика И. Шафаревича, предполагающей религиозное освящение культурной жизни всего человечества, то есть, по сути дела, новую евангелизацию. Очевидно единство взглядов философа, патриарха и великого ученого-математика.

Прозвучавшая из уст патриарха доктрина похожа на начало крупной «игры» на сближение Запада и Востока, Запада и России.

При этом нуждается в корректировке классическая модель эпохи Просвещения, в которой преобладает представление о неограниченности человеческих возможностей. Это затянувшееся, передающееся по эстафете представление, никак не сопоставимо с реальностью.

В тотально просвещенном обществе теряется коллективная память и общность воображаемых пространств. В пустые пространства воображения устремляется технократия, не заполняя их.

Тезис европейского просвещения, согласно которому разум есть последнее основание прав человека и институтов, является менее универсальным, чем он сам утверждает. В нём природа становится противоположностью разуму, совершенно ему чуждой. Законы мышления можно рассматривать как врождённые идеи. Существует уровень сознания, где законы разумного мышления перестают носить абсолютный характер. Они становятся условными, относительными, если речь заходит о «мироневместимых» истинах Откровения, не поддающихся лобовому «оразумлению», так как врождённая идея разума сама зависит от истин Откровения. Несомненно, существует неочевидная модель и практика, способная связать разум и истины Откровения. Это литургия храмовая и внехрамовая.

В России уже была попытка связать европейское просвещение и православие, идею разума и истины Откровения. Это учение Н.Ф.Федорова об Общем Деле и о литургическом методе.

Безусловно, существует диалектика европейского просвещения, на которую целесообразно опираться при анализе взаимодействия европейского просвещения и Православной церкви. Эта диалектика проявляется в двойственности европоцентризма. Видимо в основе игры на сближение Востока и Запада методологически должен лежать здоровый европоцентризм, тесно связанный с европейским просвещением.

Европоценризм – это наследие просвещения. Европоцентризм обладает свойством самореферентности. Он обратим против себя самого, как акт самокритики, и в этом его универсальность.

Превосходство европоцентризма не в диктате, а, вообще говоря, в акте самокритики, самоснятия в том, что он позволяет поставить себя под вопрос, а также в самотрансценденции, способности вобрать в себя иное. Универсальность европоцентризма включает в себя способность двигаться за предел любой исторически данной и политически закреплённой системы ценностей. Но русофобия и предел.

Наша историческая Российская государственность, к сожалению, не имеет достаточно древней традиции научного знания. Если заглянуть ещё дальше в историю, то мы увидим, что на Руси отношение к образованию, особенно в духовной среде, изначально было отрицательным. Когда князь повелел отдавать детей в книжное учение, матери плакали по ним, как по мёртвым, сообщает нам летописец в произведении «Повесть временных лет».

Из обозначенной патриархом Кириллом миссии православия по приданию европейскому просвещению высшего смысла и последнего развития по сути дела должно возникнуть третья альтрнатива – новое просвещение, новый гуманизм, способные противостоять рискам дегуманизации человечества, рискам анропологической катастрофы.

Церковь находится одновременно и в обществе, и вне общества. Она в мире сём, но одновременно не от мира сего. По патриарху Кириллу, надо очень серьёзно задуматься над тем, как преодолеть искусственный разрыв между жизнью общества и церковными традициями Древней Церкви христиан, которая в свою очередь не боялась включать в свою традицию то лучшее, что имелось, например, в понятийном аппарате философии, находках и открытиях классической греческой и римской культуры. В связи с этим крайне важно развивать самый активный диалог Церкви с миром культуры, а также существенно расширять поле взаимодействия Церкви и представителей науки. Это связано с заботой о людях.

Концепция связи науки и православия, предложенная патриархом Кириллом, вполне соответствует тренду поиска ценностей новой цивилизации, который разворачивается в науке. К примеру, С. Фуллер утверждает, что 21-й век будет отмечен союзом западной науки с библейской религией. Этот союз он именует формированием «антропной перспективы». Она связана с идентификацией социальных наук как религии гуманизма. Монотеистам и позитивистам в рамках союза верующих и неверующих необходимо мессиански объединиться для реабилитации коллективного гуманистического проекта. Решающая часть этого проекта состоит в том, чтобы рассматривать участие в науке как гражданскую обязанность, а может быть, и как религиозное служение. «Антропная перспектива» Фуллера представляет, по сути, вид нового гуманизма новой цивилизации. Новому гуманизму, рождающемуся в эре антропоцена, в рамках «антропной перспективы» предстоит обосновать место человека разумного, гомо сапиенс в мире, связанное с осознанием им своей особой ответственности за людей и природу и необходимости рациональной реализации этой особой ответственности.

Определяя вопросы интеграции православия и европейского просвещения, патриарх Кирилл определил, по сути, исторические габариты русской мечты и русской идеи.

Взаимодействие православия и европейского просвещения может стать путём, способом парадоксального осуществления самого сокровенного предназначения православия. Интеграция православия и просвещения способна стать началом грандиозного мировоззрения, которому уже суждено себя обнаружить. Это мировоззрение обнаруживает себя с созиданием в Москве в парке «Патриот» грандиозного храма Вооруженных сил России, христианизирующего Священную войну и Победу. Это мировоззрение обнаруживает себя и в «СД-модели Л. Болотовой».

Новый гуманизм нужен церкви для решительной схватки с крайностями трансгуманизма, способными привести к расчеловечиванию человека. Это отражено в ряде выступлений патриарха Кирилла. Но, с другой стороны, трансгуманизм – это продукт европейского просвещения и современной науки. Одним из основоположников трансгуманизма считается Н.Ф.Фёдоров.

Призыв патриарха Кирилла к освящению русским православием европейского просвещения, к модернизации связи науки и религии можно рассматривать как призыв к новому овладению исторической жизнью, к разогреву «холодного» общества, замедлившего свою историческую составляющую согласно концепции «конца истории» Ф. Фукуямы.

Необходимо преодолеть дефицит историчности.

История, которую необходимо породить в городах в эпоху антропоцена, в них ещё не рождена. Хотя сила исторического отсутствия здесь уже начинает действовать, создавая новый ландшафт и призывая к союзу религии и науки, который способен преодолеть дефицит историчности, обеспечить новое овладение исторической жизнью. Возрастает интерес к эпохам просвещения и возрождения.

Появление доктрины освящения русским православием европейского просвещения в современных условиях похоже на озарение, переход в новую систему отсчёта через явление идеи, которая ранее пребывала в скрытом, не проявленном или дремлющем состоянии. В этом плане патриарх Кирилл совершает деяние в том смысле, в каком это слово использовал Шпенглер. Для Шпенглера деяние проникнуто энергией исторической направленности и совершается теми людьми, для которых настоящее не мгновение, а эпоха, через неё они становятся причастны всей истории, а эпоха раскрывает себя через их личность.

Деяние патриарха Кирилла, без сомнения, является духовной инициативой, берущей начало в дарах Святого Духа, тех дарах, которые время от времени Святой Дух изливает на церковь. В харизме единства науки и церкви, церкви и европейского просвещения, которая может быть дарована только Духом Святым, содержится провиденциальный ответ, даваемый Святым Духом на вызовы 21 века, вызовы эры антропоцена. Святой Дух пытается раскрыть в человеке и человечестве, в науке, в религии новые свойства способности и измерения, характерные для следующего мирового периода. Например, способность человека к евхаристии. Она может быть раскрыта и реализована и у учёного.

В этом плане особый интерес представляет концепция Алексея Нестерука о «новом патристическом синтезе богословия и науки» и о космически-литургическом измерении науки (см. Нестерук А. Логос и космос: Богословие, наука и православное предание/ Пер. с англ. (серия «Богословие и наука»). – М., Библейско-Богословский институт святого апостола Андрея, 2006, стр. xxii-xliv).

Пути воплощения единства религии и науки, по А. Нестеруку, должны напоминать церковное таинство евхаристии, в которой происходит соединение с будущим веком. Это означает что «к самому научному познанию следует подходить как к евхаристической активности». Истина соединена с идеей литургического опыта. Разделённость между богословием и наукой может быть преодолена, если богословие и наука восстановят присущее им отношение к евхаристии, понимаемой в космических терминах как возношение человеком творения Богу через искусство, науку и технику. Научную деятельность можно интерпретировать как космическую евхаристическую деятельность («космическую литургию»). Науку, таким образом, можно воспринимать как вид религиозного опыта, обусловленного наличием космически-литургического, евхаристического измерения науки.

Богословие и наука имеют много общего, если они поняты в контексте существования человечества как богообщения. Признание учёного, что он занимается евхаристической работой, может привести к освобождению природы от её подчинённости деятельности технологического человека. По А. Нестеруку, космически-литургическая функция науки связана с человекоцентризмом, с религиозным долгом человека быть в центре бытия, центре божественного творения. Центрирование человека творением, диалектикой творения, авторством, именем собственным определяет свойства деятельности учёного как «космической литургии».

Следует добавить, что идея нового патристического синтеза русскими богословами – эмигрантами первой волны в Париже была поддержана патриархом Тихоном в 20-е годы 20-го века. Возможно, эта идея имела для Тихона большой политический смысл, в связи с необходостью исторического примирения церкви с социализмом, как порождением европейского просвещения и науки. Возможно, Тихон понимал глубинную основу отношений церкви с революцией и с большевизмом как следствие нерешённости проблемы освящения европейского просвещения русским православием. В подобной логике политический метод патриарха Тихона пока не исследован. К сожалению, не было личной встречи Тихона и Ленина. Не было их диалога. Очень жаль. Им – этим двум мощнейшим интеллектам и опытнейшим людям – было о чём поговорить: о православии и просвещении. Хотя практически идея примирения красных и белых была озвучена Тихоном сразу после заключения большевиками Бресткого мира с Германией. Тихон фактически выступил как политик, государственный деятель, а не пастырь. Но Ленин не вступил с ним в диалог.

Ранее идея обретения литургического измерения науки и техники была выдвинута Н.Ф.Фёдоровым в рамках доктрины Общего Дела. К сожалению А. Нестерук не ссылается на Н. Фёдорова. Наука и техника вводятся Фёдоровым в план богочеловеческого дела и становятся орудиями спасения человеческого рода. С развиваемой им точки зрения и наука и техника не только не являются фактами внерелигиозными или безрелигиозными. Наоборот, они вводятся, должны быть введены в самое сердце религии, во внехрамовую литургию (Общее Дело). Наука и техника находятся в роли прислужниц торгового класса, в роли поставщиков комфорта и удобств, но, по Фёдорову, религионизированным науке и технике может быть поставлена иная, высочайшая, значительнейшая цель – всецелая победа человека над всяческим распадом и гибелью, присущими природе, совершенным выражением которой является смерть, которая должна быть побеждена.