И посетителя посетила смерть. Книга II. Другая чаша

Отец Василий кивнул – печатник наколол чистый лист на иголки:

– Эта доска, которая крутится, куда хочешь, называется тимпан. Чтобы было всё аккуратно, бумагу закрывают фрашкетом.

Он прикрепил рамку и взялся за шнур, намотанный на рукоять вала.

– Здесь именно то, что я просил? Но старец остановил его вопросом: Печатник кивнул. Никита, вытянув шею, наблюдал, как ковчег на подвижном столе, повинуясь шнуру, занял место под бумагой.

– Там то, с чего будет оттиск, – волнуясь, пояснил старец. – На ней абур. Это азбука Стефана Пермского, тебе предстоит о ней узнать. Если захочешь.

Белый лист мягко ударился об отливавший черной краской ковчег…

.

К с. 87—89.

5

Речь Посполитая,

между Белостоком и Гродно,

Супрасльский монастырь,

в год 1706 месяца сентября в 13-й день,

утреня

Бывший рекрут, наклонившись, крутанул колеса – стул со скрипом повёз его вдоль длинного стола. Никита смотрел на лежавшие там резные пластины и чувствовал, как в груди разрастается смятение: ему было не ведомо, в какой последовательности костяные накладки должны быть на посохе. Он стоял тут же, прислоненный к лежаку, на котором лежал отец Василий. Старец умер во сне, но вид имел такой, будто знал, что уснёт навеки: веки сомкнуты, морщины разглажены, руки сложены на груди.

Никита потянулся к посоху – стул опасно накренился, но выровнялся, как только выпрямился хозяин. Лицо его осветилось улыбкой, неуместной из-за смерти учителя, но объяснимой с точки зрения одержанной победы – в руке бывший рекрут зажал посох!

Никита смотрел на надпись, а видел живого отца Василия: узловатые пальцы лежат на рукояти, сам он, покашливая, посмеивается:

– К кому бы ни попал посох, все будут читать начало не иначе как се есть деяние епископа Стефана Пермского. Это покажется очевидным даже для гонителей старой веры. Присмотрись, Никитушка, что здесь не так?

– Ну… Буква N у тебя неверная.

– Так ведь издревле H означала иже, а N – наш. С течением времени первая буква исчезла, а вторая поменяла свое начертание. Тот, который вырезал на посохе до меня, чудак большой был: N писал по-старому, а Т по-новому, как III.

– Но это в кириллице, а в греческом ведь тоже есть N?

– Да, – морщины на лице старца разбежались улыбкой, – именно это помогло мне скрыть имя Никона. И «старит» надпись, и указывает ключ.

– Сееть.. То есть сеять? Ты нарочно так написал?

Ответом была лукавая улыбка. Никита снова вернулся к посоху.

– Деяне.. То есть деяние? Сеять деяние Епископа Стефана Пермского.. отымает.. Я правильно понял – отнимает, препятствует.. Выи?. Шеи?

– Когда не можешь разуметь слово, нужно читать по буквам…

– В… еры… – перечислил первые две буквы и словно споткнулся, посмотрел на отца Василия: – Неужто, отче, веры? Так просто…

– Для тех, кто разумеет по-русски, – улыбнулся старец, забавляясь. – Сейчас узнаем, насколько ты преуспел в греческом.

– Еон, – Никита пожал плечами. – Это ж что же такое может быть?. Отец Василий терпеливо улыбался, положив руки на рукоять посоха. Никита развёл руками. Тогда старец обмакнул перо и вывел по-гречески: ????

.

– Господи, ну конечно же! ??????, ?????.. Веки вечные.. Еон!. Вера века!?

– О.. отец? Па.. патриарх.. Отец патриарх Никон? А что же предыдущая буква I перед ео?

– А ты разве не помнишь, в написании каких слов употребляется, к примеру, та же буква i вопреки всем нашим правилам?

Никита сидел, опустив голову, думал. Старец с нежностью наблюдал за своим учеником, но как только тот поднял глаза, снова посуровел.

– Супротив правил? Так в греческих! І??о??????! Значит, иерусалимский отец патриарх Никон?! Не наш, не московский и не всея Руси, а иерусалимский?

Повернув посох и пропустив первую треть, глаз нашёл уже знакомое буквосочетание икоN. опа. Да и дальше все было предельно ясно: и.. явися.. явился? Емоу.. ему? Бесъ.. в.. ризах.. и.. ре.. рек? Ему..

– Отче, но я не могу прочесть начало..

– Сын мой, если не обозначены титлы, это не значит, что их нет, не так ли? Никита окунулся в поиски пропущенных букв. Опьст.. По наитию нашел окончание – еся.. опасайтеся? Так, теперь надо вернуться и разделить оставшиеся буквы на предполагаемые слова: бо.. ибо, потому что? и.. ва.. оп.. му..

– Отче, тут подмена букв? Я не нахожу подсказку..

– Ты уверен, что в каждой букве должен быть сокрыт смысл?

До сих пор Никита считал самым страшным в своей жизни тот день, когда понял, что никогда не будет ходить. Оказалось, нет. Самый страшный день наступил сегодня: учитель оставил его. И теперь ему одному предстояла завершить предпринятое старцем – вернуть после починки костяные накладки на посох. Взамен утраченных отец Василий вырезал свои.

Восседающий на троне патриарх (тщательно вырезанный узор на мантии прямо указывал на это) на фоне островерхих башен, напоминающие те, что поставлены по четырем углам Софии после того, как турки-османы превратили её в мечеть. Пала Византия, падёт и власть никонианства. Но еще красноречивее была надпись про I. ИКОNОПА..БЕСЪ.

Пришли монахи снарядить усопшего. Налегая на скрипучие колёса, Никита покатил к Супрасльскому образу. «Бог един, – вспомнил он, – но свою любовь к Нему мы выражаем по-разному..»

Думать мешал странный, шаркающий звук за спиной. Никита с трудом развернулся, очертив полукруг. На шатких лесах стояли два маляра. Со стены на них смотрели святые в венцах («праведницы в руце Божией»). В руках у маляров были длинные, лохматые кисти. Они их макали в вёдра с извёсткой и размашисто шлёпали по росписям. Белые разводы метелью ложились на лица. Капли срывались со стены и звучно плюхались на пол. Ещё взмах – и под белой известью исчезли ангелы, сзывающие трубами сонмы праведников..

– Не смейте! Эти фрески века уже тут, а вы..

– Не ори! Чай, не сами вздумали.

– Это я им приказал, а мне – митрополит, – подошедший на крики наместник говорил тихо и вкрадчиво: – Бывший король Речи Посполитой герцог Саксонский Август II разорвал отношения с Россией и отказался от польской короны в пользу Станислава Лещинского, ставленника Карла XII. Бог един и Он всем воздаст.

Наместник сверху вниз взглянул на сидевшего Никиту, ожидая, что тот скажет. Но тот уже катил к выходу. Побелевшие пальцы срывались с ободов колёс.

Часть пятая.

Олан-вылан, Перм!