Горби-2

Горби-2
Людмила Козлова

Девятый том «Избранного» Людмилы Козловой – это современная российская проза – повести, написанные либо в реалистическом ключе, либо в стиле фантастика реализма, но всегда – с проекцией в настоящее время. Девятый том продолжает серию прозы «Мои романы с жизнью».

Горби-2

Людмила Козлова

Редактор Н. М. Николаев

© Людмила Козлова, 2018

ISBN 978-5-4490-7565-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Девятый том «Избранного» Людмилы Козловой – это современная российская проза – повести, написанные либо в реалистическом ключе, либо в стиле фантастика реализма, но всегда – с проекцией в настоящее время. Девятый том продолжает серию прозы «Мои романы с жизнью»

Редактор и рецензент Николаев Н. М.

© Козлова Л. М., современная российская проза, 2018 г.

© Издательство «РИДЕРО», 2018 г.

В БУХЕНВАЛЬДЕ

(Короткая повесть)

Бухенвальд – это страна бараков, которая существует в каждом российском городе. Хотя, «страна» – громко сказано. Бухенвальд – всего лишь одна улица, грязная, длинная, не имеющая конца, не знающая начала.

Грязно-белый штукатурочный цвет – её гамма. Запах помойки и угольного дыма – её атмосфера. Бухарики – коренные обитатели.

Вонючие дворики с хлипкими сараями, где можно встретить кур, кроликов, собак, кошек и крыс – другая фауна здесь не выживает – её ячейки, расположенные причудливым гнездовым способом.

Но что улица… Вы сами сможете рассмотреть её щербатое лицо нищенки. В подвалах, как всегда вода из канализации, тараканы, вышедшие в подъезды на прогулку – в кухнях они не умещаются из-за перенаселения. Богатые стихийные помойки за сараями, размножающиеся как живые существа, полуголые и зимой и летом дети, играющие на любимых помойках, шатающиеся мычащие фигуры, отдалённо похожие на людей – всё это легко поддаётся рассмотрению глазом.

Хуже с языком, на котором общаются бухарики – он понятен лишь коренным обитателям Бухенвальда. То, что «иностранцу» покажется набором возгласов, мата и мычания, для бухарика наполнено глубоким смыслом.

Утро, вечер или ясный день, суббота или понедельник, есть ли выпить и куда надо пойти, чтобы обрести вожделенное – всю эту информацию бухарик легко получит от первого встречного, пообщавшись с ним две-три минуты на родном языке.

Ещё труднее с внутренним обликом жителей Бухенвальда. Кому-то может показаться, что ничего подобного у бухариков не может быть. Как же он ошибается!

Внутренний облик – это как раз самая непостижимая вещь в Бухенвальде, но надо сказать, и самая интересная.

Из интереса-то всё и начинается. Интерес же возникает тогда, когда у живого существа появляется свобода. Бухарик в этом смысле не исключение, и свободы у него – хоть отбавляй!

Глава 1. Кагатное поле

С чего начинается свобода? Бухарик ответит однозначно – с кагатного поля. Может быть, вам это словосочетание ни о чём и не говорит. Совсем иное дело – бухарик. Он-то знает, ещё как знает, что кагат – бесплатная пища и выпивка для него, лакомство для его детей и кроликов. Кагат – витамины, углеводы, минеральные вещества, в общем, всё! Вся жизнь – кагат.

Для бухарика – это ёмкое слово из пяти букв – целая поэма. Советую вам посетить кагатное поле, но не днём. При солнечном свете это довольно унылое зрелище – длинные бурты мороженной сахарной свёклы бурого цвета. Присыпанные снежком, они тянутся безрадостно и однообразно с востока на запад – точно вдоль невидимых параллелей Земли.

Днём кагатное поле – собственность сахарного завода, и ничего примечательного в это время суток здесь не происходит. Совсем иное дело – ночь. В зыбком лунном сиянии кагат превращается в общественную ценность – почти драгоценность.

Каждый в Бухенвальде знает, что любой кагат разбит на «деляны». Деляна – личная собственность конкретного живого бухарика. На чужую личную собственность здесь никто и не пытается посягать. Это чревато…

В сумерках, сгустившихся до нужного предела, начинается полезная разумная деятельность бухарика. Она целиком посвящена освоению его личной собственности. За ночь несколько рейсов с рюкзаком, сумкой, санками – и семья обеспечена на сутки-двое и выпивкой, и едой..

Свёкла пареная, жареная, высушенная в цукаты, пироги со сладкой начинкой – чем не еда. Барда, сваренная из свёклы и заправленная дрожжами – будущий самогон.

Самогонный аппарат более или менее совершенный смонтирован и успешно используется каждой семьёй Бухенвальда. Самогон – валютный фонд бухариков. Самогон обменивается на всё – на еду, одежду, услуги. Кагатное поле и его продукт самогон – вечная гарантия свободы в Бухенвальде.

Курить и пить жители Бухенвальда начинают одновременно с освоением родного языка. Чтобы убедиться в этом, стоит лишь оглянуться вокруг.

Глава 2. Артём

Вот важно шествует независимой походкой взрослого мужчины, засунув руки в карманы брюк, обтянув мускулистую попку, любимец Бухенвальда Артём. В зубах его дымится вечная сигарета. Ему всего четыре года, но ни в походке, ни в лице нет ничего детского. Глаза с прищуром смотрят в мир. Ноги уверенно несут его по знакомой улице.

Вдруг откуда-то, из другой жизни, выезжает ничего не подозревающий велосипедист лет семи-восьми. Одной секунды достаточно Артёму, чтобы оседлать багажник. Словно дикая ловкая обезьяна, не знающая промаха в прыжках, он оказывается за спиной велосипедиста и тычками в спину, дополняя их возгласами на «родном» языке, пытается «пришпорить коня».

Мальчик-велосипедист кричит от испуга, налегая на педали к всеобщему восторгу юных жителей Бухенвальда, высыпавших на главную улицу для обозрения представления.

Артём кричит на родном языке угрожающе и восторженно, словно Тарзан в джунглях, встаёт на багажнике на ноги, держась за плечи велосипедиста, едет, стоя некоторое время и, наконец, резко оттолкнувшись, спрыгивает на ходу. От испуга и от толчка велосипедист теряет управление и падает вместе с велосипедом посреди улицы.

Свист, восторженные крики, визг – какофония сопровождает владельца велосипеда, пока он не исчезает из вида зрителей. Прокатиться на дармовщинку – любимое занятие Артёма. Своего велосипеда или хотя бы самоката ему не видать никогда – он обитатель Бухенвальда, восьмой ребёнок в семье, четверо из которых уже сидят в тюрьме.

Глава 3. Перепетуум – мобиле

А вон идёт ещё один любимец Бухенвальда – Боб Сергеич. Это уже совершенно взрослый, если не сказать более, член общества. Вчера ему исполнилось пятьдесят два года, поэтому он несколько не в себе. Это заметно даже издалека – по траектории, которая выписывается при его целенаправленном движении.

Но оригинальная траектория – не главное.

Солнце теряется на небе, изморозь падает с проводов, рассеивается туман и грохочут громы небесные, когда появляется Боб Сергеич, потому что без него нет Бухенвальда. Договориться о ремонте квартиры, самовара, утюга, подбить каблуки, выточить нужную деталь, запаять, заварить дырку, найти прокладку на кран, отремонтировать дореволюционный телевизор и многое, многое другое – всё это можно всего лишь за «пузырь». Боб Сергеич найдёт мастера, доставит вещь в нужное место, обеспечит качество и т. д. Самая уважаемая личность в Бухенвальде, однако, имеет и самую непритязательную внешность.

Бог не дал Бобу Сергеичу ни роста, ни мужественного подбородка, ни классического носа. То, что заменяет последнюю деталь, имеет сизо-красный цвет и весьма неопределённую конфигурацию. Кроме того «пузырь» часто сбивает с ног почтенного маэстро, отчего на лбу, висках, и прочих частях лица появляются ссадины и синяки. Но Боб Сергеич носит божьи отметины с терпением и стоицизмом, достойным философа. Да и сказать правду, никто уже давно не замечает новых украшений на лице Боба Сергеича, так как они возникают либо рядом со старыми, либо прямо на их месте, так что процесс протекает незаметно.

Глядя на маэстро, как не воскликнуть: «Чудны, Господи, дела твои! Не хлебом единым жив человек. Не родись красивым, а родись счастливым». Много-много мудрых мыслей приходит в голову при виде маэстро. Но одна из них затмевает все остальные: «Что есть красота, и почему её обожествляют люди. Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?»

Вечный двигатель, перепетуум-мобиле, работающий на смеси спиртов, полученных благословенным и древним методом, он – душа и сердце Бухенвальда.

Что они, эти плоские бараки, эти помойки и все свободные бухарики без Боба Сергеича? Просто пошлое собрание неодушевлённых предметов.

Глава 4. Дуван

Всмотритесь вперёд с зоркостью капитана дальнего плаванья, и ваши усилия будут вознаграждены. Прямо на вас движется колоритная личность. Его шкиперская чёрная бородка, красивая резная трубка, весёлый взгляд, отмеченный природной хитростью, его странное одеяние, похожее на морской китель – всё выдаёт в нём «морского волка».

Вы не ошиблись – этот человек пережил и штормы, и землетрясения, и минуты, когда костлявая заглядывала ему прямо в зрачки – семнадцать лет тюрем и исправительных лагерей. Эти испытания породили в нём жгучее желание воровать как все – то есть на месте работы, за что в отличие от вульгарных краж личного имущества, никто не страдает, если нет на то специального указания высшего начальства, что бывает весьма редко.

Выразительная краткая кличка говорит о нём больше, чем длинный рассказ о его достоинствах – Дуван. Иного имени он не имел, а это – единственное и ёмкое – вынес из тесного пространства тюремной камеры.