Обретая смысл заново: прочтение русской классики в XXI веке

Обретая смысл заново: прочтение русской классики в XXI веке
Людмила Васильевна Камедина

Литература призвана изучать не только заданные смыслы, но и те, которые, каждый раз проходя через сознание читателей, обновляются. Не может быть раз и навсегда законченного представления о художественном произведении. Старую идею следует разглядеть заново. Творческим процессом является не только написание текста, но и его прочтение. Познавая текст, читатель познаёт себя, он – сотворец автора. Среди множества смыслов книги читатель обязательно найдёт свой, в котором будут заложены ответы на вечные вопросы Бытия. Новое время приносит новые смыслы, понятные нынешнему поколению. Статьи сборника посвящены именно такому новому прочтению знакомого культурного текста (А. Пушкина, М. Лермонтова, Л. Толстого, региональной литературы).

Людмила Камедина

Обретая смысл заново: прочтение русской классики в XXI веке

Авраамий Палицын, А.С. Пушкин, М.Н. Загоскин о русских смутах

К 400-летию окончания Смуты 1612 года.

Прошедший 2012 г. явился юбилейным для некоторых национальных исторических событий, а именно, для эпохи окончания Смуты 1612 г. Юбилейный год предоставляет много поводов задуматься о национальном самосознании в контексте родной истории. Даты, связанные с ключевыми моментами и знаковыми событиями русской жизни – это поистине эпохальные даты-события, они выявляют самые драматические страницы истории взаимоотношений России с Западной Европой. Дело здесь не только в столкновении двух армий враждующих государств. На полях военных сражений происходило противоборство самосознаний, ценностей и смыслов жизни, идеалов, ради которых люди были готовы идти на смерть.

Есть точки соприкосновения, явная перекличка последних 20 лет с 1612 г., есть факты, которые были и тогда, и есть сейчас, и, что самое удивительное, они сохранились и передались через 400 лет в наше время. Что же объединяет времена Смуты, перестройки и постперестройки с современностью?

Кризис власти и продажность элиты

В Смуту был положен предел династии Рюриковичей. В 1584 г. умер царь Иван Грозный, и на престол вступил его сын Фёдор Иоаннович – последний царь из династии Рюриковичей (младший сын Ивана Грозного – отрок Димитрий был убит в Угличе в 1591 г.). После смерти царя Фёдора на московский престол был посажен татарский князь, шурин царя – Борис Годунов, который процарствовал с 1598 по 1605 гг. и умер внезапно, во время обеда. С его смерти началась кремлёвская чехарда во власти. Элита делила «портфели», никто никому не хотел уступать. В конце концов, московская аристократия сдала Москву и Россию полякам: в 1606 г. – польскому ставленнику Лжедмитрию I, в 1610 г. – польскому наёмнику Лжедмитрию II, затем Семибоярщине, которая присягнула и целовала крест польскому королевичу Владиславу. Только на короткое время на русский престол в результате борьбы и интриг был возведён потомственный рюрикович, царь Василий Шуйский. Он процарствовал с 1606 по 1610 гг., был свергнут поляками, подчинённой им кремлёвской элитой и отправлен в монастырь.

На русский престол претендовало, по мнению историка Н.И. Костомарова, около 30 самозванцев. Поиск спасителей шёл за пределами России, элита возлагала надежды на Запад. Изменился облик России, произошли изменения и в духовно-нравственной организации русского человека. Политическая элита – бояре-изменники предали царя, русский народ и присягнули самозванцу.

А.С. Пушкин в драме «Борис Годунов» показал исторические интриги вокруг Престола. Бояре Шуйские и Воротынские сами хотели сесть на царство. В отличие от татарского князя Бориса Годунова, они были Рюриковичи. Трубецкой и Басманов сначала были преданы Борису, но впоследствии разошлись с ним: Трубецкой с казаками занял выжидающую позицию, а Басманов с войском присягнул самозванцу. После смерти царя Бориса весь цвет аристократической элиты претендовал на царство. Развернулась неслыханная борьба за власть. При этом московская аристократия руководствовалась не государственными интересами, а личными амбициями, завистью, тщеславием, враждебностью. В конце концов, царская власть была десакрализована. На арену борьбы вышли неожиданные, случайные люди – Лжедмитрии, Шуйский. Да и сам Борис Годунов, по мнению Пушкина, был такой же неожиданной и случайной фигурой для русского престола. Фактически, все были самозванцами. Гаврила Пушкин (поэт вывел своего предка на страницах пьесы) привёз в Москву грамоту о том, что русские войска сдались и присягнули Лжедмитрию. Гаврилу как изменника должны были казнить или посадить в тюрьму, однако в Москве уже некому было это сделать.

Пушкин завершает пьесу воцарением ложного царя «Димитрия Ивановича», однако это было только началом катастрофы, потому что следом за расправой с «Димитрием Ивановичем», элита возведёт на царство Василия Шуйского. Затем и его отправит в тюрьму, а присягнёт польскому королевичу Владиславу и откроет ворота Кремля полякам.

Содержанием своей пьесы Пушкин призывает царя Александра I присмотреться к раскладу сил. Как и во времена Бориса Годунова, аристократическая элита неоднородна. Сам Александр I был возведён на престол в результате политического переворота, заговора элиты. В 1825 г. он сам попал в ту же ловушку, как и его покойный отец, Павел I. Заговорщики, ориентированные на опыт западноевропейских революций, – либералы, республиканцы, монархисты разных мастей, не были единодушны в будущем устройстве России, шли споры.

Со смертью Александра I, как и со смертью Бориса Годунова, начались присяги. Присягнули не тому! Дорога опять, как и в Смуту, привела в Польшу. Цесаревич Константин, которому присягнули войска, жил в Польше, и не собирался править Россией. Войскам было объявлено – присягать Николаю, третьему сыну Павла I. Однако заговорщики не желали видеть царём Николая, начался бунт.

Пушкин своей пьесой хотел напомнить новой политической элите о последствиях свержения царя в России. В случае прихода к власти самозванцев-декабристов, так называемых, «русских европейцев», немедленно произошёл бы раскол среди самой аристократии. И государственный интерес декабристов-романтиков растворился бы в личных амбициях и политических интригах.

Пушкин через призму XVII в. показал весь политический расклад 1825 г.: и бояр-изменников, и неожиданных, случайных претендентов на царство. Александр I уже не мог прочитать пьесу Пушкина, обращённую к нему. В конце 1825 г. он уехал лечиться на юг и неожиданно скончался. Однако этой пьесой, со слов Пушкина, заинтересовался царь Николай I. В 1826 г., при разговоре Пушкина с царём, речь шла о «Борисе Годунове». Царю пьеса понравилась, он разрешил её печатать, минуя цензуру, и хвалил Пушкина.

Историческая повесть М.Н. Загоскина «Юрий Милославский, или русские в 1612 году» также обращена к временам Смуты. Писатель строит свой текст на приключениях боярского сына Юрия Милославского, которого автор проводит сквозь всю пестроту аристократии, друзей-поляков, разбойничьи шайки, партизанские отряды и приводит, в конце концов, в ополчение патриота К. Минина. Такой длинный сюжетный ход понадобился Загоскину, чтобы показать русскую аристократическую элиту в её политических заблуждениях, исканиях, сомнениях и обретении истины. С другой стороны, Загоскин как историк хотел отобразить все стороны Смуты: тех, кто рвался к власти, кто открыл полякам Кремль, кто ушёл в леса партизанить, кто разбойничал на больших дорогах, живя по принципу – кому война, а кому – мать родная, кто взялся собирать народное ополчение.

Герой повести Юрий Милославский со своим слугою и случайно встреченным по дороге казаком едет, по поручению польского пана Гонсевского, коменданта Московского Кремля, агитировать дворян за польского королевича Владислава. На пути встречает много людей: и наглых тщеславных поляков, и бояр-предателей, и русских патриотов. Он узнаёт о взятии города Смоленска, который поляки считали своим. Милославскому горько осознавать, что в древнем русском городе теперь хозяйничает польский король Сигизмунд, рассматривавший Россию как польскую окраину, которую надо присоединить к «Великой Польше», просветить светом католической веры и западного прогресса. Король Сигизмунд своим мечтаниям находит поддержку, и не только в Польше, но и в России. Кремлёвская оппозиция, которую поддерживала и небольшая часть провинциальных аристократов, высказывала мнение: «Сигизмунда – на царство!». Загоскин показал это в романе на примере слов и дел бояр Туренина и Кручины.

Сам Юрий Милославский вместе с кремлёвской элитой присягнул польскому королевичу Владиславу, от которого ожидали принятия Православия, сохранения православных традиций и восстановления русской государственности. Элита искала спасителя за пределами России. Когда в Нижнем Новгороде активно собиралось ополчение, московская элита не смогла его возглавить, она до последнего верила Владиславу, который всю Смуту отсиделся в Польше, так и не появившись ни разу в Москве. У Польши были свои планы относительно России. Рим, руками польских католиков: польского короля Сигизмунда, его сына королевича Владислава, пана Гонсевского, пана Жолкевского, Лжедмитрия, предпринял попытку расчленить Россию, ликвидировать её государственность, подменить Православие католицизмом. Элита считала, что Православие мешает прогрессу, поэтому лучше утвердить западную трактовку христианства. Элита выбрала польского королевича Владислава как новый западноевропейский модернизированный проект, считая, что Польша – более образованная, её армия лучше вооружена, у неё – европейский уровень культуры. Московская элита впустила поляков в Кремль. Арест царствующего Василия Шуйского носил характер насильственного пострига и ссылки в монастырь. Аристократия согласилась на Семибоярщину, которая состояла из бояр, преданных полякам. Командовать русской армией назначили польского гетмана Жолкевского, а комендантом Московского Кремля был назначен поляк Гонсевский.

М. Загоскин на протяжении всей повести приводит слова московского боярина Милославского о преданности присяге. «Владислав – наш царь!» – говорит Юрий Милославский. Одновременно он подчёркивает мысль о том, что поляки посеяли вражду между русскими, которые погрязли в спорах, интригах, вражде при выборе царя. Поляки воспользовались всеобщим разъединением в Кремле и вошли в Москву. Они хозяйничали не только в Кремле, но и по всей России, устанавливая свою власть, свои порядки, оскверняя русские церкви и убивая русских людей. Называет Загоскин и оппозиционеров, которые в самый пик национально-освободительного подъёма, сговаривались с поляками, формировали свои оппозиционные войска, шли войной против своих же, против русского народа. Загоскин упоминает «польского жида», тушинского вора Лжедмитрия II, а также провинциальных «жидов», вроде Истомы-Туренина, Заруцкого с разбойниками, предателя Вяземского с мордвой, черемисами и прочими мятежниками.

М. Загоскин вскрывает главный ресурс Смуты – могущество гражданской инициативы, возросшей перед лицом смертельной опасности.

Социальный развал

Смута 1605–1612 гг. породила социальный развал. Годы безвластия уничтожили торговлю, сельское хозяйство. Неурожаи, засухи породили голод, нищету, потоки беженцев, гражданскую войну, пожары, разбои. За годы Смуты в России вымерло две трети населения, исчезли некоторые сёла и города. В Москве появились беженцы, которые заселялись в будках, сараях, шалашах. На больших дорогах хозяйничали шайки разбойников, которые отбивали обозы, товары, идущие в Москву. Вечером на улицы Москвы страшно было выходить. Грабежи, убийства, захват имущества, разборки – это реалии того времени. Временная власть постоянно обращалась к разбойникам сдаться добровольно, тогда, мол, они не будут отправлены в Сибирь. Рынки разграблялись, царил голод. Из сёл почти ничего не поступало. Пашня была заброшена по всей русской земле. На юге бунтовали черкасы, так звали запорожских казаков. Неспокойно было в Прибалтике. Русская армия терпела поражения и разваливалась.

М. Загоскин рассказывает в повести о разбойничьих шайках, которые ни к кому не примыкали и никому не служили, а жили в лесах скрытно и нападали то на поляков, то на русских – кто попадётся, ради своей наживы. В повести упоминается шайка Хлопка, которая, действительно, существовала в то время, была самой многочисленной и известной. Смута показала размежевание в обществе, вскрыла враждебность друг другу кремлёвских группировок, жажду власти. По сути, в стране шла гражданская война. Появлялись разбойники, которые организовывались в отряды и занимались грабежами. Москва стала наводняться беженцами, которые за неимением жилья селились в сараях, шалашах, будках. Из этих людей также формировались разбойничьи отряды. Начались пожары, грабежи, разборки. Армия терпела поражение и разваливалась на глазах, поэтому поляки легко вошли в Кремль.

«Семья» у власти и предательство национальных интересов

Во время царствования Бориса Годунова Россией, по сути, правила одна семья. Семья Годуновых заседала в Думе, и это была одна треть состава Думы. Борис Годунов искал поддержки за границей, потому что шла борьба за власть и «свои» были ненадёжны. Царь Борис собирался выдать дочь Ксению за королевича Максимилиана Австрийского. Царь пригласил немцев в Россию и даже разрешил им чеканить свою монету в Москве. Англичанам позволено было иметь свои пристани в русских городах и право свободной торговли. Годуновы призвали французов, которые должны были приобщить русских к западноевропейской культуре и языку.

Церковь во времена смут

В Смуту XVII в. Церковь потеряла влияние, потому что не смогла удержать свои позиции ни при Лжедмитрии I, венчав его на царство и закрыв глаза на жену-католичку Марину Мнишек; ни при царе Василии Шуйском, промолчав при решении кремлёвской элиты – Семибоярщине – урезать Помазанника Божия в правах; ни при целовании креста польскому королевичу Владиславу, фактически, благословив в Кремле польский престол. Только в 1612 г. Патриарх Гермоген открыто выступил против поляков и продажной московской элиты, бояр-изменников, призвав к народному ополчению. Именно Церковь в лице Патриарха Гермогена благословила нижегородского купца Козьму Минина и дворянина Димитрия Пожарского с иконой Казанской Богородицы войти в Москву. Патриарх Гермоген принёс себя в жертву – он мученически умер в подвале Чудова монастыря среди проросшего овса, который ему кинули на трапезу. Россия была спасена. На престол вступил Михаил Романов, положив начало новой династии, а Церковь в благодарность Царице Небесной установила праздник почитания иконы Казанской Богородицы – 4 ноября.

Гражданская инициатива

Келарь Троице-Сергиевой Лавры монах Авраамий Палицын в 1620 г. написал повесть о мужественных защитниках русской святыни, главного русского монастыря, основанного святым Сергием Радонежским. Это поистине беспримерный подвиг времён Смуты, когда три тысячи человек, закрывшихся в Лавре, выдержали осаду и непрестанные нападения в течение 16 месяцев тридцатитысячного войска Сапеги и Лисовского. Следует отметить, что в монастыре для защиты было только два небольших отряда Григория Долгорукого и Алексея Голохвастова, остальные защитники Лавры – это никогда не воевавшие монахи, крестьяне с семьями из соседних сёл, укрывшиеся от поляков за стенами монастыря.

Осада началась 23 сентября 1608 г., а закончилась последней битвой 12 января 1610 г. За это время погибло более двух тысяч защитников монастыря и несметное количество врагов. В войске Сапеги и Лисовского, кроме поляков, находились русские бояре-изменники, разного сброда с русских земель, да несколько сот казаков, ушедших из войска только после чудесного видения на стенах монастыря святого Сергия Радонежского и его угроз врагам Лавры: испугавшиеся казаки утверждали, что святой грозил им пальцем.

Историческое повествование текста охватывает время с 1584 по 1618 гг. В сентябре 1608 г. поляки, а с ними и продажные русские войска, двигались к Москве. На пути у них стояла святая обитель – Троице-Сергиева Лавра – форпост к столице. Поляки собирались отрезать дороги к Москве, а заодно и поживиться богатством Лавры. Когда тридцатитысячное войско Сапеги и Лисовского обложили монастырь со всех сторон, в Лавре архимандрит Иоасаф на мощах великого русского святого Сергия Радонежского велел всем принести присягу на верность Отечеству и православной вере. Поляки, решив, что уже запугали монастырь тридцатитысячным войском, направили монахам грамоту о сдаче Лавры. Монахи ответили: Гордое начальство Сапега и Лисовский и прочая ваша дружина, почто прельщаете Христово стадо православных христиан… Даже десятилетний христианский отрок в Троице-Сергиевом монастыре посмеётся вашему безумному совету. А то, что вы нам написали, мы то оплевали. Как же нам оставить святую истинную свою православную веру и покориться новым еретическим законам, которые были прокляты вселенскими патриархами? Как нам оставить своего православного Государя Царя и покориться ложному врагу. Или нам быть, как жидам, которые не познали Господа и распяли его. Мы же знаем своего правителя. Ни за какие богатства не предадим своего крестного целования [5, с. 13–14]. Это был монашеский ответ. Вслед за дерзким ответом, поляки в течение 6 недель палили по Лавре из 63 пушек, но так и не взяли «лукошко». Осаждённые заделывали дыры, проёмы в стенах, тут же тушили пожары от ядер. Убитых в монастыре было мало.

Поляки отступали от стен, возвращались в лагерь, снова шли на приступ. Однажды принесли длинные лестницы, чтобы карабкаться наверх, однако и эту атаку осаждённые отбили, а лестницы втянули наверх, на стены монастыря, используя их в качестве дров – зима наступала. Часто враги подкарауливали монахов, когда они выходили из монастыря за продуктами или на разведку. Не всегда эти стычки заканчивались победой монахов, люди гибли.

Однажды поляки тайно затеяли подкоп под одну из башен Лавры, но чудесное явление святого Сергия предупредило русских о том месте, где рылся подкоп. Два крестьянина Шилов и Слота натаскали в подкоп горючих веществ, закрыли устье и зажгли. Подкоп взорвало, но сами герои не успели выйти и погибли. Авраамий Палицын сообщает в своём повествовании о событиях осады, рассказывает о героях Лавры, называя их имена.

Троице-Сергиева Лавра – это русская святыня. Есть предание, в котором говорится о том, что, пока горят лампады над гробницей святого Сергия, пока стоит Лавра, им основанная, будет стоять и Русь, а когда лампады потухнут – рухнет Лавра, и конец придёт Святой Руси.

По мнению Авраамия Палицына, враги терзали Русь за её же грехи: за борьбу за власть, за вражду и предательство. Русь была наказана безцарствием, лихолетьем, голодом, мором, интервенцией. На севере шведы заняли русские города, на западе и в центре господствовали поляки. Однако Русь, по мнению Авраамия Палицына, была помилована Богом. Смута завершилась державным событием – избранием нового царя Михаила Романова.

По мнению писателя М. Загоскина, польская интервенция принесла России усобицы, вражду, горе. В стране стали строить католические костёлы, войска грабили население, все ругали власть. Сигизмунд сам хотел царствовать в Москве и обратился за помощью к крымскому хану. Жизнь в России стала невыносимой. Смерти, болезни, убийства уносили огромное количество людей. Население катастрофически сокращалось. На этом фоне возникла идея народного ополчения. М. Загоскин рассказал в повести об организации ополчения, о сборе денег. Писатель включил в повесть провинциальное дворянство, которое не целовало крест Владиславу, среди них – дворяне Пожарские, Черкасские, Образцовы, Мансуровы, Плещеевы и др. Все готовы были идти против поляков. Сбор средств взял на себя Козьма Минин. Загоскин описал съезд ополчения в Нижнем Новгороде как всенародное движение. Люди приезжали со всей России, все хотели освобождения Москвы, которая попала в рабство к полякам. В ополчение записывались дворяне, купцы, мещане, казаки, крестьяне. Выдвинули лозунги: «Смерть ляхам!», «За веру православную!», «За святую Русь!».

Гражданская инициатива была подготовлена Патриархом Московским и всея Руси Гермогеном – истинным правителем Руси. Постепенно низы, а позже и верхи русского народа, поняли, что в Россию пришли враги, а с врагами нужно бороться. М. Загоскин в своей повести описывает партизанские отряды, которые формировались стихийно. Один из них в повести возглавляет священник Еремей. Народ охотно слушается отца Еремея. Партизаны делают вылазки против поляков, соблюдают строгую дисциплину внутри своего войска.

Упоминает Загоскин о донских и запорожских казаках, которые были против поляков. Казак Кирша обрисовывает картину следующим образом: Все православные того только и ждут, чтоб подошла рать из низовых городов, и тогда пойдёт такая поножовщина… Если все русские примутся дружно, так где стоять ляхам! Много ли их?.. шапками закидаем! [2, с. 130]. Загоскин показал, что казаки – тоже были неоднородны. Часть из них, как правило, беглые казаки, примкнули к ополчению Минина, а часть – служила в войске князя Трубецкого. Трубецкой, присягнув Владиславу, не стал на сторону польских войск, но и, по боярскому тщеславию, не захотел примыкать к ополчению мещанина Минина. Загоскин обрисовал Трубецкого как князя нерешительного, непатриотичного. Он отсиживался с казаками под Москвой, делая изредка вылазки. Даже когда ополчение Козьмы Минина подошло из Нижнего Новгорода к Москве, то и тогда Трубецкой выжидал. Только подхваченный казачьим напором, воодушевлением, он в последний момент вступил в борьбу за освобождение Москвы.

В самое страшное время Смуты, когда Россия уже не принадлежала русским людям, когда на русской земле повсюду хозяйничали шведы, поляки, литва, когда всюду был разбой, воровство, убийства, голод, и не было уже надежды на спасение, явился муж славный, сильный и грозный. Это был настоящий спаситель Отечества от врагов внешних и внутренних, патриот, хранитель православной веры, могучий старец Патриарх Гермоген. Святитель являл собой несокрушимое русское самосознание. Патриарха Гермогена стали называть «начальником Русской Земли». Однажды «протестная толпа» извлекла его из Кремля, привела на Красную площадь. Толпа стала оскорблять Патриарха, бросать в него грязью. Гермоген осудил насильников, обещая им проклятия, если они отступятся от царя. Речь Патриарха вразумила народ. Толпа замолчала, а группа подстрекателей, видя, что расправа не удалась, убежала к «тушинскому вору».

Из полонённой Москвы раздался голос Патриарха Гермогена. Он восстал на мученический подвиг спасения Отечества и веры. Патриарх призывал к борьбе против поляков. Жолкевский пытался успокоить Гермогена, привлечь его на свою сторону. Но 80-летний старец уже начал рассылать своих людей по городам России с грамотами – не подчиняться полякам, боярам-предателям и избавляться от них. Гермоген призывал к народному ополчению. Его грамоты разошлись по городам: в Новгород, Казань, Псков, Вологду, Ярославль, Нижний Новгород. По всей России стали собираться люди, готовые отстоять «Русь крещёную». Гермоген проклял Польшу и призвал к борьбе за веру и Отечество. Он благословлял всех, кто поднимал оружие против супостатов. Он и сам готов был умереть за Святую Русь.

Поляки неистовствовали в Москве, грабили церкви, выбрасывали святые мощи, срывали золотые и серебряные оклады с икон, глумились над русскими святынями. Патриарх Гермоген был брошен в подвал Чудова монастыря. Но и оттуда он умудрялся рассылать грамоты и призывать к народному ополчению против врагов России. Через своих людей Патриарх отправляет наказ-завещание Минину и Пожарскому, чтобы нижегородцы взяли с собой в поход на Москву икону Казанской Божьей Матери, которую Святитель когда-то обрёл в Казани на пепелище. Эта икона, действительно, сопровождала ополчение и шла впереди войска. В это время в Москве начался голод. Гермогена перестали кормить. Да и раньше ему бросали сноп овса и давали немного воды. Несколько недель промучился святой старец, силы жизни его были на исходе. Патриарх Гермоген скончался. Когда пришли забирать его тело, то увидели, что он лежит среди зелёного проросшего овса. Похоронили Патриарха Гермогена там же, в Чудо-вом монастыре.

Повесть Загоскина заканчивается событиями октября 1612 г., сражениями под Москвой и в Москве, капитуляцией польского гарнизона в Кремле и полным освобождением столицы и России от иноземцев.

Пушкин в своей исторической драме «Борис Годунов» вовсе отказал народу в гражданской инициативе. «Мысль народную» он вложил в уста своего предка Гаврилы Пушкина: Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов?/ Не войском, нет, не польскою помогой,/ А мнением; да! Мнением народным. И каково же «мнение народное», по Пушкину? Народ пошёл за самозванцем, смерть царя Бориса Годунова встретил равнодушно, смерть цесаревича Фёдора Годунова – злобно. Народ кричал: «Вязать Борисова щенка».

Пушкин в финале пьесы опустил занавес при «безмолвии народа», оставив развязку на будущее…

Пушкин обращается своей пьесой к политической элите александровской эпохи, к декабристам. Он рассказывает, чем грозит самозванство и свержение законной власти. Смута начала XVII в. породила политический, социальный, экономический, религиозный и культурный кризисы. За время Смуты население России сократилось почти наполовину, исчезли многие сёла, опустели города. Пушкин открывает русским царям простую истину: в случае бунта элиты, народ не пойдёт за царём. Так случилось в 1825 г. Толпа народа, собравшаяся на Сенатской площади, не вступилась за царя, не осудила бунтовщиков. Пьеса Пушкина завершается фразой: «народ безмолвствует». Так же народ «безмолвствовал» и в октябре 1917 г. Смуты затевались элитой при попустительстве народа. В драме Пушкина народ юродствует, «играет» на площади, трёт глаза луком, делая вид, что плачет о смерти царя Бориса.

Исследователь В.С. Непомнящий пишет о том, что «Борис Годунов» – это то, что есть всегда в русском мире. Убийство отрока цесаревича Димитрия, узурпация власти, попущение народа – это модель русской жизни, которая ещё не исчерпана, хотя кое-что уже сбылось. Например, убийство отрока цесаревича Алексея вместе с царской семьёй Николая II, узурпация власти самозванцами-большевиками и самозванцами других мастей, попустительство народа – никто не встал на защиту царя. Наш сегодняшний мир также находится внутри «Бориса Годунова».