Время моё

Вот она – изначальная пропись,
первозданная. Не обвели
ни крючка. Знать, меня дожидались.
Зябко сердцу. А вдруг обознались,
обнадёжили, и отреклись?..

Черта

Смогла б… и это! Но уже – сойдя с ума,
верней, с исхоженных до дыр его ступеней —
извечных поисков, натруженных сомнений…
Смешно, но и они теперь – тюрьма.

Иное

Иное силишься понять,
запретное уму и слову?..
Не след гордынею склонять
на сей опасный путь другого.
Блаженны слабые, живут
они, не ведая наитий.
Беда тому, пред кем зажгут,
свечу, что нету ненасытней!
Шажок мышиный… – передышка.
А что за нею, что за ней?..
За светом тьма ещё черней,
теперь уже не понаслышке.

«Мой Бог, тебе послушно подчиняться…»

Мой Бог, тебе послушно подчиняться
была почти согласна я… Но скучно:
ещё одна игрушка лишь, и только.
А если я сейчас с тобой поспорю
и, как телец безрогий, пободаюсь
с карающей десницей тёплым лбом,
я, право, развлеку тебя, мой Боже,
и скуку твою смертную развею?..

«Теперь я вижу: истинно лишь то…»

Теперь я вижу: истинно лишь то,
чего в реальном нет и быть не может.
Ведь все реальное подвластно измененью,
а значит, лжёт мне сотней голосов
сиюминутных бесполезных истин.
И потому мне легче в чистом мире
стихов и размышлений, где вхожу
я в ту же воду, сколько захочу,
и мне её никто не замутИт
внезапным неосознанным вторженьем.

«Безумному мои стихи достались…»

Безумному мои стихи достались.
И он, мыча, их силился читать.
И находил в них то, чего, пожалуй,
в себе и в них…
самой мне не найти.

«Благоразумие это убожество…»

Благоразумие это убожество
слепого отказа от неведомого.

Парадокс

Где ум, там мудрости мало.

И ВЕЧНОСТЬ ЕЙ МАЛА

У птицы есть гнездо,

у зверя есть нора»…

И. Бунин

«У птицы есть гнездо,
у зверя есть нора…»
У сердца – сердце,
чтобы поселиться.
И лишь душа…
Где бедной ей укрыться
хоть от себя?
И вечность ей мала…

«За убежденья возведенный на костер …»

За убежденья возведенный на костер —
горит.
Какой из двух огней его сжигает?..

Предел

Предел наступает, и капля срывается,
своё грушевидное тело роняя.
Предел наступает, и сердце касается
запретного бога, запретного рая.
Всему есть предел – и отваге, и страху.
Предел отсекает с единого маху