Время моё

Продавец, и тот – клюватый!
Птица с птицей заодно.

Наклевались, позабыли,
кто, куда и с кем – назад?
Просоляренные крылья
По асфальту волочат.
В небеса глядят, шалея…
Эх, – пальба по голубям!

Чёрт их греет, Бог жалеет,
Бабы любят, про себя…

«Верхушками мерно покачивал лес…»

Верхушками мерно покачивал лес.
Жар-птицыны перья спадали с небес:
то мягко стелились на глины и мхи,
то вились, то бились в чащобах глухих.
И кто-то молился в забытом логу:
– Ах, Господи Боже, прости, не могу!
Ах, Господи Боже, какая тоска,
когда вся судьба – от куска до куска,
и лишь по щепоти любви и тепла.
Был вечер. И поздняя осень была.

«Голубая деревня подлунная…»

Голубая деревня подлунная
запечатана белым крестом.
Тишина. Лишь позёмка безумная
мчит по насту в разгуле пустом.

Стукнешь в дверь,
разве что-то послышится?..
Да и кто здесь ночлег посулит?
Тишина. Только облако движется.
Тишина. Только сердце болит.

И всё видится, чудится, кажется,
что и здесь, где лишь тлен да луна,
всё ещё чья-то воля куражится,
и за гробом не ведая сна.

«Душа… Но, как же быть душою ей?..»

Душа… Но, как же быть душою ей?
Она ведь – в звере,
что гуляет средь зверей…

Позднее знакомство

Сквозь боль и стыд ведём мы к Человеку
себя, от безнадёжности рыча.
Как терпелива Божия свеча.
И как щедра… А мы? От века к веку
любой из нас, дивясь тому, растит
всё то же оголтелое потомство.
О, Человек, тебе лишь предстоит
с собою позднее нелёгкое знакомство.

«Пути не знающий указывает путь…»

Пути не знающий указывает путь,
и вечного познанья в этом суть.

«Любое творение Божье…»

Любое творение Божье,
осознавшее понятие совесть, —
уже человек.

«Хлеба! Хлеба!..»

«Хлеба! Хлеба!»
И уже несколько позже:
«Разве можно рабочего человека
одним хлебом морить?..»

«Зачастую бывает стыдно…»

Зачастую бывает стыдно,
насытившись одной мыслью,
изменить ей с последующей.

Закат

Закат наматывает покрывало
земли, и волочит за горизонт
излучину реки, колодец и ракиту,
и дальний лес, сияньем розовым облитый,
и рыбий всплеск, и чёрную траву,
и соловьиный куст, распластанный во рву,
и раннюю звезду, что в плёсе отразилась, —
влечёт во тьму с неодолимой силой!
И я вослед иду…

Прощание с другом

1.