Синдром выгорания любви

Если бы тетка знала, как нужны были Надежде деньги сейчас, немедленно! Ее личная жизнь могла бы наладиться!

Дома у тетки Метеля мгновенно оценила обстановку и приняла решение: родственницу нужно устроить в дом престарелых. Сработал ли совет от ответсека Милы Сергеевны или это была ее, Надина, убежденность – уже неважно. Решение казалось ей единственно правильным: у тетки не было больше родственников, и никто, кроме родной племянницы, не мог взять на себя ответственность за ее судьбу. Повторения кошмара, которым была ее жизнь с мамой, Надя не хотела. В соцзащите, куда она сразу обратилась, ей отказали.

– В дом престарелых попасть очень сложно, там очередь у них. Нужно, чтобы человек был одинокий совсем. А вы – родная племянница.

Представив, что ей придется жить с теткой, Надя впала в отчаяние, но решила не сдаваться. История с устройством тетки в дом престарелых имела дурной запах, словно кошачья моча, граничила с абсурдом, но была единственным выходом из сложившейся ситуации.

Все, что произошло потом, напоминало Наде дурной сон, она не любила об этом вспоминать, никогда не рассказывала коллегам, даже Миле Сергеевне, что были такие перипетии в ее жизни.

Надя Метеля встретила любовь – волшебное чувство, ради которого можно пойти на все. Она бы не раздумывая пожертвовала своей жизнью, если бы потребовалось защитить любимого. Любовь – это когда думаешь не о себе, а о другом, ради настоящей любви человек готов на любые жертвы, потому что она стоит этого. А если порой любовь толкает на низменные, необъяснимые поступки, всегда можно понять и простить. Любовь – это не только благородство души, но и пороки.

Когда в доме престарелых произошел пожар и материал поручили делать Юлии Сорневой, Метеля не на шутку испугалась. Ее некрасивая история могла выйти наружу, а этого нельзя было допустить.

Глава 7

Дружба, которая прекратилась, никогда собственно и не начиналась.

    Публий

28 лет назад

Когда Прасковья Петровна Щукина увидела девочку-старушку, она обомлела. Про странную болезнь – прогерию – женщина не слышала никогда. Уже потом Клара Андреевна рассказала, что это редкое генетическое заболевание, при котором наступает преждевременное старение. У девочки Саши был больной вид – большая голова с выступающими лобными буграми, которые нависали над маленьким заостренным лицом с клювовидным носом и оттопыренными ушами. Бровей и ресниц у девочки не было.

– Здравствуйте, – голос Саши звучал тоненько и жалобно.

– Доченька, это Прасковья Петровна. Она парикмахер, и я ее пригласила, чтобы сделать тебе стрижку.

– У меня волос мало.

– Ничего, тебе сделают аккуратную головку.

– Это ведь не больно, – утверждающе сказала Саша.

– Ну что ты, что ты, – засуетилась Щукина. – Меня можно звать просто тетя Паша.

– Паша? – удивилась девочка. – Ведь так мальчиков зовут!

– Ну, не только мальчиков. Я самая что ни на есть девочка, и зовут меня Прасковья, а если коротко, то Паша.

– Хорошо, тетя Паша. Давайте делать стрижку.

Щукина достала свой чемоданчик с принадлежностями, накинула салфетку на плечи и закружила ножницами над тонкими белыми волосиками Саши. Внимательным взглядом она отметила вялую и морщинистую кожу и ярко-голубые вены на голове. Родничок был большой и мягкий, как у младенца.

– Ну все, Сашенька. Теперь у тебя очень ухоженная головка, – у Прасковьи было ощущение, что она проникла в самую суть семейной тайны Гулько, и от этого было не по себе. Она, как дурочка, допытывалась у Клары Андреевны, почему та не работает. А ларчик просто открывался: какая может быть работа с таким больным ребенком? Как вообще сердце материнское не разорвется от боли, глядя на это маленькое беспомощное создание.

– Я пойду, Клара Андреевна. Спасибо за кофе. Если когда надо Сашеньку подстричь, зовите.

– Я пришел, Клара! – раздался в коридоре зычный мужской голос, и в квартиру словно заглянуло солнце – Сашенька засмеялась, Клара Андреевна засуетилась, и все это говорило о том, что пришедшему человеку очень обрадовались.

– Папа, папочка пришел!

– Соскучились, девчонки, а я за документами, которые дома оставил. – Мужчина кивнул в сторону Прасковьи: – Здравствуйте.

Потрясения в квартире Гулько продолжались. Мужчина словно сошел с киноафиши, так он был хорош собой и держался просто.

– Александр Гулько, – представился он.

– Паша, – она смутилась. – Прасковья.

– Какое у вас необычное имя!

Она не отдавала себе отчета в происходящем, потому что влюбилась мгновенно и безрассудно в мужчину, которого надо было обходить за километр. Прасковья Петровна ничего не понимала и не слышала, кроме стука собственного сердца, но понимала, что произошло. Она ведь совсем не знала любви и замуж-то вышла, потому что все подруги вокруг твердили «надо». На судьбу женщина не жаловалась – муж работящий, сын послушный, только вот про «неземную любовь», которая бьет фонтаном чувств, она слышала от клиенток, слышала, но не верила. А вот сейчас влюбилась мгновенно, пронзительно, случайно, глупо.

– Это мой парикмахер, – слова Клары Андреевны звучали для Паши, словно в другом измерении. – Она Сашеньку подстригала.

– Ну, замечательно! А меня возьмете?

У разговорчивой Паши словно язык прилип к небу. Рот не открывался, как будто его залепило клеем. Она едва произнесла:

– Завтра время есть в два часа. Приходите.

Как она выходила из квартиры Гулько, Щукина не помнила. Ноги подкашивались, дыхание прерывалось.

«Ну ты с ума сошла, Прасковья Петровна, – одернула она себя. – В твои-то почти пенсионные годы влюбиться как девчонка». Казалось бы, прошло несколько мгновений, и вдруг – ощущение полного счастья, влюбленности, сердце буквально кипит. А еще будет завтра, и он обязательно придет и сядет в ее кресло, красивый и молодой. Прасковья прикоснется к его голове, и он поймет, какая женщина находится рядом. На следующий день на работе Паша просто летала.

– Что это с тобой? – спрашивали коллеги.

– Мой наставник сегодня в ударе, – ученица Раечка всегда восхищалась Прасковьей Петровной.

– Может ведь быть у человека просто хорошее настроение!

Паша постоянно перебирала в памяти вчерашний день – больную девочку, печальную Клару Андреевну, красивую, ухоженную квартиру, вкусно пахнущий кофе – и еще раз убеждалась, что встретила нежданную любовь, Александра Гулько. Она как-то и не мечтала о взаимности, он был для нее словно далекая звезда, но ей хотелось хотя бы на короткий срок побыть в эйфории любви. Сердцу ведь не прикажешь, и если оно екает от мысли о нем, значит, так распорядилась судьба, а спорить с ней – дело бесперспективное. Прасковья не верила в случайные совпадения и была убеждена, что все в жизни рассчитано до тысячной доли миллиметра и секунды. Эта встреча – не странность и не игра судьбы, это выбор, и она, Паша, очень хочет им воспользоваться. Она ждала его ко времени прямо в коридоре и дождалась.

– Здравствуйте, Александр. Проходите, я вас жду.

Он улыбался приветливо, улыбался всем, а ей хотелось взять и унести его улыбку с собой.

– Какие у вас тут красивые девушки!

– Да у нас не парикмахерская, а выставка красавиц. Глаз не оторвать, – похвасталась она своими коллегами.

Паша колдовала над его головой, и от счастья ком подкатывал к горлу.

– Раечка, подай мне бальзам!

Рая, которая наблюдала за стрижкой поодаль, тут же оказалась рядом. Гулько, который блаженствовал в парикмахерском кресле, оживился.

– Это ваша дочка такая красавица?