Круг жизни

– Вам нужна помощь? – вежливо спросил незнакомец.

– Нет, спасибо, – через силу улыбнулась она и, стряхивая пыль, поднялась с колен.

– Ну ладно, – сказал он и попытался остановить проезжавшие мимо такси.

– Бесполезно их тут останавливать. Они отсюда уже едут на вызов или с пассажиром.

– Понятно. И как мне быть? – поинтересовался он. – Я в ваших краях первый раз. Мало знаком с местными порядками.

– Понятно, – улыбнулась девушка, что-то набирая на телефоне. – Это, похоже, вам нужна моя помощь, – наконец искренне улыбнулась она.

– Вы правы, – улыбнулся мужчина.

– Добрый вечер. Я хочу заказать такси на остановку у ж/д вокзала. Да. Сейчас, минутку, – прикрыв телефон ладонью, спросила у мужчины: – Куда вам ехать? – Улица имени Андреева.

– Как странно… – удивилась Радмила. – Извините, девушка, нас двое до улицы Андреева. Хорошо, ждем.

– Спасибо вам, девушка, – улыбнулся мужчина.

– А какой дом, если не секрет? – подозрительно спросила Радмила.

– Седьмой, а что, что-то не так?

– Как странно… – После, чуть подумав, снова переспросила: – А какая квартира?

– Двести семьдесят вторая.

– А, понятно, получается, мы с вами – соседи.

– Какая удача! – улыбнулся мужчина.

Его лицо по-прежнему оставалось в тени из-за панамы, но еле заметную улыбку можно было уловить. «Как странно, – снова подумала она. – Знакомая улыбка. Хотя я не могу утверждать, может, просто его улыбку я видела на лице соседки. Ну раз он к ней едет, значит, родственник. Ну, не муж же? Насколько я знаю, она не замужем».

Неожиданный сигнал таксиста привел ее в чувство. Она, словно вытряхивая свои мысли из головы, поспешила за мужчиной в сторону такси.

Дорога домой вместо двадцати минут казалась ей часом. Мужчина предпочел сесть с ней рядом, объясняя это тем, что боится сидеть впереди. Радмила, в свою очередь, после несчастного случая с подругой, ехавшей рядом с таксистом, панически боялась машин вообще. Но если и ехать на машине, она всегда занимала место позади и молниеносно пристегивала ремень. Этот навык она выработала в себе очень быстро. Теперь ей пришлось ехать рядом с незнакомым мужчиной. И таксист какой-то молчаливый попался. Не привыкла она ехать в тишине. Обычно ее окружали разговорчивые люди, бывало, даже слишком… но сегодня все иначе. Что же случилось? Смерть матери так на нее повлияла? Перед глазами снова возник ее образ. Мать всегда учила дочь быть примерной, но мятежный характер Радмилы не позволял мечтам женщины сбыться. Девушка открыто проявляла свою неприязнь к людям, причинившим боль ее близким. Мать часто огорчалась, когда приходили жаловаться на ее единственного ребенка. Так за что же была наказана мать, ведь она была святой в ее глазах и глазах окружающих? И эти слова того существа: «Это вынужденная жертва» – что они значат? Какой в них смысл? Какой смысл вообще в смерти матери? В мятежной жизни?

– Девушка, девушка, – еще раз произнес таксист, возвращая ее на землю. – Вашему спутнику нечем оплатить проезд.

– Он не мой спутник, – проворчала она, доставая деньги из небольшой сумочки.

– Какая мне разница, оплатите проезд и выходите.

– Извините, что так вышло, – извинялся мужчина, показывая какую-то монету. – У меня только танга осталась, не думал, что билет к вам так дорого будет стоить. Не переживайте, я вам верну. И спасибо вам, что помогли мне.

Радмила в ответ ничего не сказала, а лишь, выдавив искусственную улыбку, открыла подъезд и жестом пропустила его вперед.

В лифте им снова пришлось подниматься вместе, так как второй, судя по табличке, до сих пор был на ремонте.

– Похоже, сегодня весь мир не с той ноги встал, – вздохнула она.

– Вы правы, – улыбнулся мужчина.

Радмила сначала не придала этому значения, думала, незнакомец пытается поддержать разговор, но неожиданно его голос показался ей уж очень знакомым. Обернувшись, она разглядела в мужчине, который крутил в руках свою панаму, того самого человека, существа, забиравшего жизни людей.

– Твоя мать не зря отдала свою жизнь в обмен на твою. Она святая, и не место ей в аду.

После его слов рядом с ним из ниоткуда возникло золотое облако. Из облака вышла ее мать и, поклонившись мужчине, подошла к дочери.

– Радмила, доченька, – заговорила она необыкновенно нежным голосом, – не нужно плакать по мне. Все знали, кроме тебя, что я тяжело больна. Эрик лишь избавил меня от мучений.

– Но я могу вдохнуть в вас жизнь и исцелить, – произнес мужчина.

Но женщина, обняв свою дочь на прощанье, подошла к нему.

– Нет, это лишнее. Я прожила свой век, позволь и другим прожить.

– Как скажете, – поклонился он ей в ответ и проводил взглядом до невидимой лестницы вверх.

– Объясните мне, – вдруг нарушила она тишину, – почему я не могу запомнить ваше лицо?

– Все просто, у меня нет лица. Каждый во мне видит только того человека, которого хочет видеть.

– А я никого не вижу. Вы для меня загадка. Я вижу ваши губы, глаза, я вижу только часть вашего лица, но не могу воссоздать образ.

– И такое бывает. Значит, вы все-таки сможете осуществить мечту вашей матери.

3

Радмила почти бесшумно сняла обувь и, грациозно приподнявшись на носочки, зашагала в сторону комнаты, словно боялась кого-то разбудить. Через несколько метров, будто очнувшись, она сползла по стене на пол.

– Мама, – задрожали ее губы, по телу пробежал леденящий душу холодок. – Мамочка! – схватилась она за колени и, не контролируя свои действия, стала царапать их. От боли они зажмурила глаза, но продолжала царапать.

– Не нужно винить себя, – услышала она голос матери. – Это мой выбор. Я не для того тебе двадцать лет назад подарила жизнь, девочка моя, чтобы раньше времени ее у тебя забирали.

Открыв глаза в надежде увидеть мать, стала искать ее образ в темноте.

– Запомни и не забудь: оберег матери действует лишь месяц, у тебя есть еще шанс стать той, которая достойна своей матери. А до тех пор я присмотрю за тобой – я обещал твоей матери.

Радмила только слышала голос Эрика, но ничего не видела вокруг, кроме узкой полоски мебели в комнате, выхватываемой из темноты лучом света. Нет, ей не было страшно. Казалось, страх отступил в тот момент, когда она осознала, что рано или поздно человеку придется, сделав в жизни круг, навеки закрыть глаза. Хорошо бы, если б круг был полным, ведь умирать молодым мало кому хочется…

Погрузившись в свои мысли, Радмила почувствовала легкое головокружение. Перед ее глазами вдруг все стало расплываться. От невыносимой тошноты, подступавшей к горлу, Радмиле захотелось закричать, но ей не удалось произнести ни звука, словно голос был заперт где-то внутри… «Мама, – думала она, – мамочка. Прости меня…» Вспоминая образ матери, то, как та пыталась ее уберечь от самой себя, Радмила глубоко вздохнула и холодными ладонями прикрыла мокрое от слез лицо. Неизвестно, сколько она бы еще так просидела, если бы не очнулась от яркого света, будто кто-то направил на нее фонарик.

Открыв глаза, Радмила с ужасом поняла, что пролетает над зелеными равнинами. Да-да, именно летит! Как это возможно? Вот только была ночь – и уже утро. И как она летит, ведь она не птица?! Вскоре, достигнув небольших холмов, она уже перестала размышлять. Радмилу взволновало другое. К ее полету присоединились странно одетые люди. Первый был моложе, одет как-то по-детски: одежда на размер меньше, маечка, короткие шорты и лапти. Или что это за обувь? Никогда раньше такой обуви не видела… Так думала она, разглядывая одного из «попутчиков». Второй же постарше, одет в дорогой строгий костюм и обувь, да, я знаю такую обувь, но смешно, ей-богу, зачем он надел в комплект с костюмом старомодные коричневые сандалии? Что с его вкусом? А может, он все деньги на костюм потратил? Третий, где он? Ах, вот он. Напугал! Зачем сзади-то так неожиданно появляться? На взгляд даже не скажешь, молод или стар. Лицо какое-то расплывчатое. А что с его одеждой? Точнее, где его одежда? Лохмотья какие-то напялил и доволен. Улыбка аж до ушей.

– А куда мы летим? – вдруг спросила она, разглядев впереди скалистую гору.

– В Беловодье, – почти в один голос сказали «попутчики».