Подозреваются все. Литературный детектив

Женщин обижать не рекомендуется, писательниц – тем более.

(Так говорит кот Баюн)

Наступил рассвет. Кончилась водка, а нужно было опохмелиться, чтобы ощутить себя в своей тарелке и дописать юмористический рассказ. Нет, его никто и нигде не ждал, но рассказ должен быть закончен, чтобы оставаться в тонусе, и чувствовать себя юмористом.

– Писатель, – на разные лады повторял Вадим, понимая, что это последнее, что ему еще осталось в этой жизни. Со всеми остальными занятиями и с женщинами, с которым он проводил больше, чем одну ночь, пришлось расстаться по собственному желанию, а вернее, желания – то никакого и не было, а все от него что-то требовали, особенно блудливые бабы. Сами понимаете, что бабам нужно, именно то, чего дать он никак не мог. А еще всем известно, что самое эротичное место у мужика – кошелек, а с этим было не меньше проблем, чем с первым, а часто еще больше, хотя куда уж больше-то. Одним словом, как там в рекламе – куда не кинь – всюду клин, точнее и не скажешь.

Пить с утра – дурной вкус и последняя стадия алкоголизма, но завтра он бросит, займется делом, вернется в журналистику, станет знаменитым душеведом и напишет шедевр обязательно. Надо только протрезветь. А потом завязать, и все наладится. И бабы и бабки вернутся, и станет он любимым и желанным снова, как когда-то. Хотя было ли такое время или нет, об этом история умалчивает, если и было, то все быльем поросло давно.

Когда последняя банка пива была допита, Вадим вздрогнул и увидел оранжевого черта.

– Оранжевых не бывает, – прохрипел Вадим.

Черт почесал затылок и ухмыльнулся:

– Если за дело не возьмёшься, то фиолетовым стану, юморист чертов.

– А что делать-то? – спросил Писатель, кажется в тот момент, когда явился не запылился оранжевый черт он готов был на все.

Черт от ярости, смешанной с жалостью и презрением, усмехнулся.

– Да почти ничего тебе уже не осталось, но вот кое-что я все-таки придумал, маньяка из тебя делать будем.

– Кого? – прохрипел Вадим, с чувством юмора у него было в последнее время совсем скверно. Оно испарилось вместе с остатками мозгов.

– Литературного маньяка, это что-то новенькое. Обычные маньяки, это пошло, кто только не маньяк нынче, ты будешь литературным, знаю, что трудно, но справишься, ты же еще не все мозги пропил? – поинтересовался Оранжевый, но ответа не ждал, так, троллил просто. Времена такие пошли, что без троллинга теперь никуда.

Оранжевый задумался о трудных временах и почти забыл о собеседнике, но тот сам о себе напомнил.

– С бабами не хочу, – стал капризничать Писатель, – они все дуры безмозглые, и слишком много требуют, а потом динамят и еще смеются.

– Я из тебя не плейбоя, а маньяка делаю. Вот и выместишь на одной из них всю свою ярость.

– На какой? – вяло поинтересовался Вадим, понимая, что кому-то из особенно шустрых графоманок, затмивших его одинокие шедевры своей плодовитостью, можно будет отомстить. Это лучше, чем ничего. Пожалуй, стоит соглашаться, а потом он поможет пробиться в люди. На ящик коньяка заработать – пока это было пределом желания, но ведь аппетиты растут во время еды, вернее пития.

Бес врубил комп, полистал страницы и ткнул мохнатым оранжевым пальцем в экран:

– Вот эта?

Вадим немного протрезвел от увиденного.

– А чего такая старая и страшная? Хуже там не было, так и знал, что ты просто издеваешься, и доверился как дурак, – захныкал и заканючил он.

– О, дьявол, ты же маньяком будешь, а не Тарзаном, потому и страшная и старая, сказал эта, значит эта. Тебе не жениться на ней, а для этого сойдет и такая.

Но замысел оранжевого беса постепенно стал ясен.

– Эта уже столько написала, наиздавала, что если ее не будет, то меня сразу заметят, – медленно рассуждал Вадим, решив найти мотив и выгоду для себя любимого.

– Геростратом никогда не поздно стать, – пробормотал бес, но Вадим его не услышал.

Он даже не думал о том, что потом бывает с маньяками, если их сцапают, попадаться он не собирался, хотя если не попадешься, то, как прославиться? Как Наполеон, он решил сначала ввязаться в драку, а потом разбираться. Не потому ли вся его жизнь так и шла наперекосяк, когда он ввязывался во всякую дрянь, которая на деле оказалась еще хуже, чем виделась первоначально.

– Вот-вот мозги еще не все пропил. Станешь литературный маньяком-завистником, напишешь, как ты убивал главную графоманку, и хотят – не хотят, но они тебя запомнят, издадут, даже с петлей на шее. Дело верное, хотя и дело темное, но как тебе еще на Парнас на Пегасе въехать.

– А может не надо? – стал торговаться гений.

– Надо, Вадя, надо, – черт говорил убедительно, – это твой последний шанс взойти на Олимп или Парнас, потом посмотрим, куда всходить. Но по трупам конкурентов, а как нынче по-другому в маньяки, то есть люди выбиться?

Глава 2 Маньяк в деле

В доме Виктории горел свет, она, не разгибаясь, дописывала роман о Мастере, который должен был быть сданным редактору еще вчера. Но она все читала и правила рукопись и никак не могла поставить последнюю точку.

И вдруг на пороге появился белобрысый мертвецки пьяный тип.

Она привыкла открывать двери даже в полночь, вот и на этот раз не заморачивалась, решив, что кому-то надо помочь. Спасать мир – это было делом ее жизни. И на те самые грабли она наступала снова и снова и в двадцать лет и в 45 ничего не поменялось.

– Вот я до тебя и добрался, графоманка чертова, – зарычал Вадим, – из-за тебя меня никто не видит и не замечает, замолчи и за умную сойдешь, чего всякую чушь писать, а потом издавать на деньги своих любовников, не бывать этому… Я с этим быстро покончу, глазом моргнуть не успеешь.

Вика растерялась только в первые пять минут, а потом, потом она оттолкнула литературного маньяка, – так она сразу его назвала, но он упал на дверь, которая и захлопнулась, отрезая ему путь к отступлению.

Маньяк усмехнулся, бес служил ему верную службу. Все идет по плану, и ничего, что он не знает этого самого плана, потом с ним разберется. Окрыленный рванулся прямо на нее, кажется, даже немного возбудился – ну настоящий маньяк, даже играть не надо. Потом, если ему еще чего-то эротического захочется, он повторит свой подвиг. А пока, надо было заканчивать так ладно начатое.

А потом он сделал то, что делать не надо было, схватил за горло свою жертву… И возбудился еще сильнее, золотого конька не потребовалось, в первый раз за много дней и лет такой стояк, мама родная!!!

Ярость, бессилие, ненависть, которая могла спалить дотла его исстрадавшуюся душу – все смешалось в пьяном бреду в душе непризнанного гения. Он ненавидел женщин, а писательниц особенно, и самую противную из них наконец можно было реально задушить – это ли не счастье, спасибо оранжевому бесу, что толкнул сюда. Ему было море по колено, он упивался тем, что творил, и особенно тем, что кортик его стоял и не падал – разве это не настоящее чудо?

– Вы думали, что убили меня, уничтожили, шиш вам с маком, бездарности чертовы. Я покажу вам как писать надо, так что весь мир читать будет только Вадима Миллера, а на вас плюнет и растопчет. Жертва пристального взглянула в глаза насильнику, чего категорически не стоило делать, как советовали в разных школах по выживанию. Но кто ж в такой ситуации вспоминает их советы?

Вика подумала о том, что мертвая писательница, наверное, станет популярнее, чем живая, но у нее еще столько неоконченных рукописей. Если бы этот псих пришел позднее, тогда может быть и стоило сыграть в ящик, но никак не сегодня.

№№№№№№

Что произошло в следующий момент? Страшная боль, адская боль в том самом месте, которым маньяк должен был орудовать дальше, ну чтобы завершить свое маньячье дело и прославиться на весь мир, хотя бы в этом амплуа. А кортик стоял, хорошо стоял, и найти его было очень легко на этот раз, не то что в другие дни.

Откуда эта дикая боль, если Виктория не шевелилась, и точно не могла пнуть его? Об этом он позаботился, все сделал правильно. В чем он просчитался?

Но руки разжались тут же, рыжая псина, то ли пит, то ли буль – Вадим все время их путал, сцепила пасть на его брюках да так, что ее не разжать и железным прутом.

Он вопил так, что слышали все 9 этажей огромного дома.

Теперь и Вика пнула его острым каблуком в живот и прошла к двери, там уже трезвонили соседи, нашлось кому ей на помощь броситься, что тоже было приятно. Хотя могло бы оказаться поздно, очень поздно…

Полиция приехала очень быстро, что само по себе удивительно, но это спасло маньяка, кажется, откусить пес ничего не успел, хотя там и кусать особенно было нечего. Теперь все хорошо висело, и надеяться на то, что встанет еще хоть раз не приходилось.

– Убейте собаку, она бешенная, – вопил маньяк, когда копам удалось разжать пасть пита и освободить его из собачьего плена. Как же долго они это делали, как переглядывались и ржали, пропади они все пропадом.

– Обязательно убьем, – пообещали полицейские, – дай только срок. Пули не пожалеем, а может и наградим, за пули потом отвечать придется, не садиться же нам с тобой на одни нары, так что надо хорошо подумать, убивать или не убивать собаку.