Плач Ярославны. Дочери Руси

Сначала княжна не могла понять, как та в ее комнате оказалась, а потом вспомнила, как на закате стояла перед раскрытым окном, да и забыла его потом закрыть

Да так ли важно, как она тут появилась, главное – зачем, к чему она опустилась с небес сюда на мягкий ковер, что ей поведать собирается.

– Мне ведомо, – приятным голосом говорила та, – что много обид ты выносишь. Но богов наших ты узрела верно, вот и забудутся скоро все огорчения, много любви и благ получишь ты за веру и преданность. Это будет не сребро да злато, а нечто более значительное.

– Тяжко без любви жить на свете, радости нет никакой, а в сердце моем любви и того меньше, а об отце я и не говорю, вчера мне показалось, что он переменился, а он снова лютует-.

Мне ведомо это. Только дети нередко на отцов своих не похожи, а любовь ты дождешься большую и светлую, одну на всю жизнь. Помнишь, какая у Елизаветы была, а может еще сильнее и прекраснее, как знать, хотя и вынести тебе больше придется.

– Если будет любовь, я на любые муки согласна, – говорила Ефросинья.

Птица только кивнула в ответ, она уже собиралась взмахнуть крыльями и улететь прочь, но что-то ее удержало на месте.

– Века пройдут, а княжеское слово, к тебе обращенное останется, будут они читать и дивиться, как любили вы с князем друг друга.

Птице стало жаль маленькую девочку, желавшей получить большую и вечную любовь, словно в этом мире есть что-то вечное. Но князь Ярослав был слишком суров, чтобы помочь ей в этом.

Птица сказала все, что хотела, и унеслась с легким сердцем. Княжна задумалась, как важна любовь для жизни.

Пахать ли землю и быть в ладу с собой или властелином слыть, но в ярости разрушить все, что создавалось вокруг, людей пугать и унижать – а значит и себя самого не слишком любить.

Перед ней образовался белый туман, а из него шагнула прекрасная женщина, имени которой она вспомнить не могла, но знала, что они уже встречались и беседовали.

– По-разному бывает, – улыбнулась она присаживаясь на сундук рядом, – и пахарь может быть вечно недоволен тем, что он делает, а князь счастлив и спокоен, только редко такое случается, у пахаря вдруг душа князя, а у князя – пахаря появляется, мечутся они меж двумя мирами, никуда пристать не могут, и все, за что бы не взялись валится у них из рук.

– Но мой отец был рожден князем, – говорила девочка, заступаясь за Ярослава, с небес мне казалось, что он лучший из князей.

– С небес нам все другим кажется. Он лучше многих, только времена жуткие наступили, да и забот у него столько, что и пятеро других не сладят, не обижайся сильно на него. Но тебе и самой это ведомо.

С этими словами Лада и пропала, словно ее и не было вовсе.

Но только после ее исчезновения и назвала ее Фро по имени. Она просила о том, чтобы появился бес, а пришла Лада. Наверное, им там лучше знать, кто нужен маленькой девочке, оказавшейся в чужом мире.

– А как же другие, те, которым не дано с богами общаться? Некоторые даже не верят в то, что они существуют.

Ей стало жаль несчастных людей, они не виноваты в том, что когда-то Владимиру вздумалось чужого мертвого бога к ним привести, уничтожить их собственных, родных богов.

Она вспомнила о своем кратком пребывании в Свароге, в первый раз с тех пор, как вернулась на землю, вспомнила и поняла, что его там не было, Пекло он себе точно обеспечил, несчастный.

№№№№№№№№№

Этот день был особенным, он запомнился навсегда не только княжне, но и Ярослав в Свароге немного успокоился.

До сих пор князю казалось, что на земле все происходит ужас как плохо, что девочку его просто бросили на произвол судьбы, никто не собирается ее поддержать.

С того утра все изменилось, Лада первой шагнула туда, все налаживалось.

– Она знает, что мы остаемся с нею, она удержится в том жутком мире, она не даст ему над собой измываться.

Ярослав боялся взглянуть на себя в земной жизни, хотя бес мог ему все показать, теперь ему казалось, что он ничем не лучше Галицкого князя, носящего его имя. То, что подданные льстили ему, мало что меняет, ведь если бы он был на самом деле хорош и мудр, то не пришлось бы всего этого видеть. Но он убеждал себя в том, что все наладится.

Ему хотелось только одного, чтобы бес был рядом с ней во всех ее делах и стремлениях, лучшего помощника не найти, он убедился в этом еще тогда. Пусть она почувствует себя королевой. Она уже звала его, и Мефи должен там появиться.

Но выловить его в Свароге оказалось делом непростым. Хотя бес и думал, что вряд ли от князя скроется, но пока прятался умело

ГЛАВА 12 ПРОДЕЛКИ БЕСА

Тем временем, когда бес решил появиться в Сварге и поговорить с князьями, Ярослав Мудрый давно его поджидал и терял терпение. После стольких лет покоя и бессобытийности он так яростно взялся за дело, и так часто стал выходить из себя, что и бесу должно было не поздоровиться.

– Что ты от меня хочешь, – вопил он, почуяв настроение князя, – вот и загляни к ним на часок, знал бы, что так встретят – совсем бы не появлялся тут никогда в жизни своей.

Он лягался, копытами размахивая, и плевался, но из цепких рук Ярослава вырваться не мог, а потому испытывал неописуемую досаду.

Князь знал, что, начиная так переговоры, он вряд ли что-то от него добьется, но ему ясно было и другое, стоит его выпустить, и след его простыл бы в тот же миг, а потом еще дольше ждать придется. Он решил обмануть оглушенного княжеской наглостью беса, и ослабил хватку лапы его, но незаметно прижал ногой хвост. И произошло самое невероятное. Когда бес решил, что тот образумился и решил выпустить его из грубых своих объятий, он рванулся изо всех сил, но адская боль скрутила его. Ему показалось, что хвост его вырвался с корнем, и он навсегда останется без хвоста таким же уродом, как и все люди. И только обнаружив через минуту, что хвост на месте, он просто не может с места сдвинуться, бес немного успокоился и присмирел, и решил не повторять своей бесполезной, безрассудной попытки освободиться.

Именно этого князя в насмешку когда-то прозвали Мудрым, но с ним нельзя было вести себя так, как с остальными.

– Что тебе нужно от меня, тиран и злодей, – взвыл бес.

Но это скорее была игра на публику, и князь, почувствовав это, усмехнулся. Все должны были почувствовать, как он раздавлен и обижен, и за что должен будет поплатиться Ярослав. А в то, что это случится, никто не сомневался. Наверняка обиды и унижения своего он ему не простит.

– Я спросить тебя хотел, – заговорил Ярослав, но бес не дал ему продолжить.

– Спросить? – грубо перебил он князя, – ради этого тебе надо было отрывать мой единственный хвост, будто у меня, как у Змея другой вырастить можно.

– Ничего с тобой не случилось, не паникуй, – благодушно усмехнулся князь Олег, с интересом наблюдавший за происходящим, – мы без тебя соскучились все, но может вопить перестанешь?

– Перестану, и появляться тут перестану, – орал бес как можно громче, – если вы все не дадите мне клятву, что такое было в последний раз.

– Клятву тебе только Ярослав дать должен, – мы обращались с тобой вежливо вопреки всему, что ты с нами творил, – вставил свое веское слово Рюрик, – а без нас тебе также скучно станет, как и нам без тебя.

Наверное, если бы понадобилось, он смог бы примирить даже Одина с Локи, а это был свой родной бес, которого они все знали, как облупленного. Бес немного притих, не орал больше, но ворчать продолжал:

– Вот и пользуйтесь моими слабостями, да любой другой за версту бы ваш Сварг оббегал, чтобы не натерпеться таких издевательств, собрали мы вас тут на свою голову. А я, как дурак последний все еще тут остаюсь, да с вами вожусь.

– Не сердись на него, – вступился за сына Святослав, – он переживает из-за Елизаветы, а ты ей на самом деле мало внимания уделяешь.

– А кто сказал вам, что я с вашей королевой возиться должен с самого ее младенчества? Я занимался самым важным делом и спасал Игоря. Если с ним что-то случится в самом начале, то всем вашим мудрейшим затеям конец придет. Я не говорю, что девица ваша ненаглядная без любимого останется, и закончится, не начавшись, самый яркий Елизаветин роман, но и всем остальным князькам вашим жить так скучно станет. Даже Кончака забудут еще до смерти его. По всему ясно, что первое дело – Игоря спасать, а потом с девицами возиться, – заявил он, подчеркивая многозначительно, что только ему одному ведомо, кто и как поступить должен.

– Мне надо бы заглянуть к троице нашей подрастающей, вы со своей княгиней обо всем на свете позабыли, а я должен все помнить. Тут такое намечается, что черт ногу сломит.

При этих словах он гордо выпятил грудь вперед._

– Пора и вам разобраться, кто с кем и против кого идти должен. Когда заварушка между князьями начнется, и вовсе ничего понять нельзя будет.

С этими словами он закончил свою речь и готов был бежать прочь, если бы был свободен, конечно. Но князья окружали его плотной стеной.

Конечно, чтобы сбежать от них, он мог бы и не такую стену одолеть, подпрыгнув повыше и приземлившись подальше. Но, коли они так нуждались в его обществе, он не стал прибегать к своим хитростям, решив побыть еще немного рядом с ними. Он понимал, что они добиваются от него каких-то пояснений, и прикидывал, как бы им более кратко, и более понятно все рассказать.