Сделаю тебя взрослой

– Э, нет, Вась, завтра мне на треню в шесть утра, так что я спать. Но у меня там полный холодос, можешь отдохнуть.

Она дергает нарисованной бровью.

– Треня? Мы же вечером в качалку ходим.

– Футбол. Я возвращаюсь.

Она проходит внутрь, снимает пальтишко, являя передо мной синее платье, настолько короткое, что, кажется, трусы видно. Впечатляет, конечно.

– Не поняла, какой футбол?

– Ну, тот, в который играют ногами.

– А ты тут причем? Ты же, вроде, ушел?

– Ну, вот, решил вернуться.

– И это никак не связано с той малолеткой, что вчера истерила по телефону?

– Не связано, – закрываю дверь за ней, оставляю одну и иду к себе в комнату.

– А может, обсудим? А учеба? А работа? Мы вообще-то собирались на Мальту сгонять. И ты все просрешь ради какой-то дебильной игры?!

– Вась, – держу дверь и поворачиваюсь к подруге. Ее воинственный взгляд меняется под тяжестью моего. Она тут же мнется. – Я что-то не помню, в какой момент нашей дружбы твои планы стали важнее моих желаний? Я хочу вернуться в футбол!

Перед ее тонким наглым носом дверью хлопаю. Злюсь. То же мне, умная. Футбол не нужен. Да я когда-то мечтал в Манчестер попасть! Мечтал играть на мировых чемпионатах! Мечтал стать кем-то большим, чем сыном богатых родителей!

– Ты не сможешь и в футбол играть, и с Зайцевой встречаться, – слышу через дверь и вздыхаю, падаю на кровать и будильник ставлю. – Если не хочешь снова отца подставить.

– Знаю.

Глава 9.

Вставать так рано я отвык уже давно. И не пил, вроде, вчера, но башка гудит, в глаза словно песка насыпали. Мышцы деревянные. С кровати я просто падаю. Лежу долго, носом в ковер уткнувшись, втягивая запах какой-то дезинфицирующей шняги.

Может, нахрен этот футбол? Нормально же жил!

Учился, гонял на тачке целыми днями, развлекался с новыми друзьями, тусил с Васей. Нормально.

Ну, и ради чего мне нужны снова эти ранние подъемы, унижения от тренера, нечеловеческие тренировки?

Нужны!

Да потому что если я не встану сегодня, то тренер примет меня за слабака!

Если не попаду в команду, то так и останусь безызвестным сыном депутата!

Я ж ничего больше не умею, только мяч гонять!

Хотя Васек с этим бы поспорила.

Поднимаю себя на одеревеневших руках, делаю пару отжиманий, привожу тело в тонус. Еще раз. Еще! Мышцы горят. Но в голове проясняется.

Встаю и, наконец, могу заставить себя в ванную пойти. Мельком замечаю часы. Да что б тебя, половина уже!

Пойду, как вонючая скотина. Лучше после душ в клубе приму. Беру форму, кроссы, быстро шлепаю по заднице спящую Ваську, слыша в ответ ворчание и, наконец, покидаю свои хоромы.

Хорошо, что в это время Москва пустая совсем. Долетаю за пятнадцать минут. И вот я уже на парковке, почти самый первый. Не, не первый. Вон, Зайцеву уже привезли.

Она всегда раньше всех появлялась. Не, не потому что такая пунктуальная, просто ее отцу на смену в больницу пора было ехать. Она коротко целует его в щеку и ускакивает ко входу. Может, даже поздороваться успеем.

Вячеслов Олегович хочет уже сдать назад, когда натыкается на меня. Весь его добродушный вид слетает словно маска, открывая истинное лицо этого «уважаемого» человека.

Я бы мимо прошел, но этот вряд ли позволит.

– Самсонов?

– Тут!

– Не ерничай. Что ты тут забыл?

– На тренировку пришел. Вам, кстати, тоже надо, у вас воон какой комок нервов за пару лет образовался, – не в пример отцу. Тот в форме себя держит, словно боится, что матери разонравится.

Весь такой правильный и строгий, но дергается ко мне, берется за край воротника… Задираю бровь, давая понять, как сильно он себя выдает.

Он тут же стряхивает с меня невидимые пылинки.

– Рад, что ты образумился и вернулся в футбол. – Лицемерие, как оно есть. – Узнаю, что ты к Лукерье свои грязные лапы тянешь…

– А если помою?

– Что?

– Ну… Лапы… Вы же за гигиену!

– Слушай сюда!

– Да я все помню. Мне ваша дочка и даром не нужна. Баб мало, что ли? – так грубо я врал последний раз его дочери, когда говорил, что она должна подрасти. На самом деле, я сам отчаянно хотел сделать ее взрослой. Все еще хочу!

– Правильно, занимайся бабами. Узнаю, пущу видео в ход.

Он отворачивается, идет к машине. Хочется догнать, башку об стекло машины разбить. Сказать, что, если он пустит в ход видео, вся его семья по миру пойдет, а мой отец из доброго депутата легко превратится в злого бандита!

– Вячеслав Олегович. Вы только помните, что, если вы пустите в ход видео, ничего вашу девочку от моих грязных лап не спасет! И не только лап.

– Щенок! – поворачивается он, делает шаг, но замирает под звук звонкого окрика.

– Папа!