А.ЛИ.НА

А.ЛИ.НА
Любовь Генриховна Блажеева

Роман состоит из трех частей, это три истории, три повести, которые происходят почти в одно и то же время, с разными людьми в современной России. Эти истории рассказывают о мимолетности всего происходящего в жизни, о преодолении, потерях, проблемах и ярком блеске, который заманивает в капкан, но ничего в себе не содержит.

А.ЛИ.НА

Посвящается моему сладкому котенку, любимой дочке!

А – Анна.

I

С чего же мне хотелось бы начать мою повесть? Для начала хорошо бы представиться. Меня зовут Павел Калугин. По рождению носил фамилию Цветков. Мне тридцать шесть лет, я давно женат и занимаюсь бизнесом. У меня есть машина марки «Ауди», также владею двумя магазинами, которые торгуют автомобильным оборудованием. Я родился и вырос в городе Москве, где проживаю до сих пор. Внешне я выгляжу, как среднестатистический русский мужчина, с темно-русыми волосами и карими глазами, имею рост 178 метров, довольно крупного телосложения, хотя спортом никогда всерьез не увлекался. Пожалуй, всё, что мне хотелось бы написать о себе в официальной части. Я, конечно не писатель, и никогда не стремился к этому… Но больше всего мне хочется поделиться своими воспоминаниями, которые до сих пор лежат на мне тяжким грузом, и сколько бы времени не проходило, не покидают меня. Теперь же с помощью ноутбука и встроенной программы Word, я надеюсь, хоть немного успокоить своё сердце. Как же я надеюсь, что эта, нескончаемая боль внутри меня, станет хоть немного притупляться и успокаиваться. Говорят, бумага все стерпит, пусть и бумага теперь электронная, но и мою писанину, надеюсь, тоже сможет вытерпеть.

Если говорить о моем детстве, то мои неприятности начались с самого моего рождения. То время, которые многие люди вспоминают с особым теплом и радостью, беззаботное и прекрасное время детства, то я бы предпочёл навеки забыть. «Несчастное дитя алкашей!», только и слышно было вокруг меня вздохов сердобольных соседей, но даже они не могли понять до конца всю глубину ужаса такого существования. Вечный бред родителей, вмещавший в себя и порывы любви, и порывы жесткости. Укромные места, куда можно было убежать, во время очередных их «белок» и ссор. И сидеть там, боясь выдохнуть, и молиться, чтобы этот скандал быстрее закончился. Непонятные люди, обитавшие у нас в гостях, во времена родительских запоев, хотя со временем этот контингент местных бродяг и алкашей стал мне хорошо знаком. Запах табака, горький привкус водки – вечные спутники нашей квартиры. Иногда мать могла ненадолго выйти из запоя и тогда, наконец, в старом холодильнике появлялись продукты, на столе хлеб, суп, второе. В квартире хоть на какое-то время наводился порядок. А по профессии она была повар, и когда хотела, могла приготовить очень вкусное блюдо. Хотя даже в эти моменты, она была всё же больше строгой и раздражительной, чем ласковой и доброй мамой. С моим взрослением видеть её трезвой я стал всё реже, а иногда мне даже становилось это выгодно, особенно во времена школы, когда можно было не посещать занятия. Отец когда-то был шофером. Они имели хорошие профессии и даже приятную внешность, но превратились в обычных алкашей. Мне никогда уже не суждено узнать причину этого, они давно пропали, как мне кажется, закончив свою жизнь бомжами на вокзале. Мне до сих пор абсолютно все равно, что же с ними стало, так же, как им было все равно, как я рос.

Сколько травм и неприятных воспоминаний они оставили мне, прежде чем навсегда уйти из моей жизни?! Сколько детских обид и страхов я пережил по их милости?! Эта обстановка убогости и нищеты нашего жилища. Наверняка не стоит это объяснять, каждому в России и так понятно, что представляла собой наша двухкомнатная квартирка, где я рос. На стенах обои, когда-то кем-то поклеенные, возможно даже когда они только въехали, но уже давно ободранные, замызганные, прожжённые. На полу такого же вида линолеум, непонятного цвета от старости и грязи. Во многих местах сохранялись точки, от потушенных окурков во время очередных запоев родителей. Мебель была вся старая, доставшаяся им, видимо, от их родителей. Иногда мать могла принести что-нибудь со свалки, что обычно неделями складировалось у нас в коридоре, пока я не стал выносить обратно туда же. Кухня – самое любимое место их собраний. При этом кроме раковины, стола, плиты, и пару стульев, там ничего и не осталось. Был ещё холодильник, но со временем он сломался и служил скорее просто предметом, куда можно было спрятать вещи или убрать посуду. Но именно здесь они проводили большую часть своих гуляний, а ночевать уходили в комнату.

Зачем я им нужен? – спрашивал всегда я себя. Зачем вообще нужны такие дети? Я мог часами сидеть в укромном месте в углу, возле двери в маленькую комнату, размышляя о сложностях своей несчастной жизни, когда они ругались в пьяном бреду на кухне. Больше всего я боялся, что они ворвутся ко мне, и станут меня втягивать в их конфликт, что иногда они делали. Конечно, чем я старше становился, тем тяжелее им было это сделать. Игрушек у меня почти не было, я играл на улице с бутылками, палками, все, что только попадется. Самая моя большая и любимая находка – случайно забытая одним из гостей игрушечная машинка. Модель настоящей машины марки «Жигулей», она была маленького размера, ярко-оранжевого цвета и у неё открывались передние дверцы. Я играл с ней везде, очень бережно к ней относился, старался на ночь прятать. Все равно она исчезла, не трудно догадаться, что её продал кто-то из моих родителей. Моему горю не было предела, я ругался с ними весь день, но мой гнев потонул в родительском равнодушии. Я становился все более замкнутым в себе, я не любил дворовые компании, считая себя уже отчасти неправильным, имея таких мать и отца, при этом все мальчишки в той или иной степени любили похвастаться, а мне было просто нечем, только сидеть и бесконечно завидовать, слушая их рассказы. Я стеснялся идти куда-нибудь вместе с родителями, потому что мне казалось, что все смеялись над ними и их неопрятным внешним видом. Им было все равно, а я переживал.

С учащением веселых посиделок в нашей квартире появлялись: то милиция или приходил участковый, иногда приезжала «скорая помощь». Обычно сразу после предупреждения, мать все же старалась преобразиться. Она переставала пить на некоторое время, наводила порядок в доме, готовила целый день, ругалась с отцом и грозилась его выгнать. Она даже старалась прилично одеваться и могла доставать хорошие вещи для меня и себя. Конечно, сразу стали появляться приступы безотчетного гнева, но мне все равно так хотелось, чтоб это состояние длилось подольше, а лучше, чтобы она излечилась совсем. Мне хотелось, чтобы она приходила встречать меня у школы, спрашивала, как прошел мой день, помогала мне разбирать домашнее задание, но её знания уже становились меньше моих школьных. Отец же бороться никогда не хотел, они вообще никогда не считали себя алкоголиками. Он подрабатывал везде, где только можно, чтобы вечером добежать до магазина. Наверное, он уже и не помнил, что когда-то был профессиональным шофером и имел свою машину. И однажды судьба свела его с красивой поварихой в столовой службы такси. Они губили свои жизни на моих детских глазах, и мне только оставалось с ужасом за всем этим наблюдать. Иногда они дрались между собой, мать получала удары от него, вплоть до синяков, я как мог, старался её защитить, с возрастом мог даже дать сдачи, и надеялся, что после этого мы уйдем от отца или, наконец, выгоним его. Но наступал следующий день и она его обязательно прощала. Бессильный что-то изменить, я только рыдал по ночам, потому что кроме них никого ближе в моей жизни не было. Были моменты, когда он начинал сильно болеть, после долгих запоев, и если в детстве, я переживал, приносил ему воды, просил поскорее поправиться, то в школьное время, я наоборот, старался не показывать своего отвращения, быстрее уходил в свою комнату. Потом они ещё даже начнут пить, потому что я у них такой непутевый. Возможно, что судьба бы сложилась так, что я бы сдался на их милость, занял бы место в их компаниях, стал бы таким же, как они. Я бы перестал видеть другого путь, кроме как пить каждый вечер дома, и драться с соседом-алкашом. Женился бы на такой же пьянчужке, каким бы был и я, но ей, наверняка, были бы очень довольны мои родители. Быть в стае, так сказать… но…

В соседней квартире, напротив нашей, умерла старая бабушка, этому обстоятельству несказанно были рады мои родители, потому что это она, часто вызывала ночью милицию, когда их веселье было в самом разгаре. Она была очень ворчливой и недовольной пенсионеркой. Ни родственников, ни детей у неё не было, только кошка, которой потом пришлось жить в подъезде, где жильцы подкармливали её. Двухкомнатная квартира перешла государству, и вскоре в ней должны были появиться новые жильцы.

В тот день, я находился на площадке между этажами, развлекая себя, рисуя мелками на стене. Дома, как обычно, родители пригласили гостей и вели жаркие споры за бутылкой. Видеть это было мне уже настолько противно, а гулять я не любил, боясь насмешек ровесников, из-за этого чаще всего любил просто провести время в подъезде. Неожиданно на площадке появились незнакомцы. Широкоплечий, крупный мужчина с короткой стрижкой, он был прилично и опрятно одет. У него был высокий рост и круглое лицо, а на носу находились очки с круглыми стеклами. В руках он нес большую картонную коробку. Следом за ним приехала на лифте миниатюрная женщина, среднего роста, с короткой прической, волосы рыжего цвета, с озабоченным выражением на лице. Увидев меня, она доброжелательно улыбнулась. Ей это шло. Она тоже держала в руках большую коробку. Они скрылись за дверью своей новой квартиры, как сразу догадался я. Не прошло и пять минут, как из лифта стремительно промчалась худенькая девочка лет девяти, на тот момент моего возраста, и направилась в ту же дверь. Она не закрыла дверь за собой, и я видел, как она гладила кошку, которая пробралась к ним из подъезда, просила женщину оставить её. Мать сомнительно смотрела на кошку. Мужчина же направился к лифту, чтобы спуститься вниз за остальными вещами. Так они весь день заносили свои вещи. Я предложил им свою помощь, они с радостью согласились. Рыжая девочка сразу же переключила свое внимание с кошки на меня. «А где ты живешь? Чем занимаешься? В какую школу ходишь?» – она хихикала, и все время меня спрашивала. Мне не особо понравилась моя новая знакомая, за её навязчивость, зато её родители покорили меня своей спокойной рассудительностью, доброжелательностью, их сплоченностью, постоянным беспокойством за дочь и за меня. Когда мы занесли последнюю коробку, то я был приглашен перекусить с ними. На скорую руку тетя Лена нажарила картошки, дочь ей везде помогала. Мы сели за стол, который они привезли и успели уже установить. Надя, а именно так звали мою новую рыжую веснушчатую подругу, села рядом со мной и с очень серьезным видом объясняла, как сделать картошку вкуснее. Как же для меня это была разительная перемена, мой дом – полный склок и пьяных драк и эта счастливая, спокойная и сплоченная семья. Пусть в их доме ещё не было мебели, а только коробки и голые стены, все равно он мне казался уже очень уютным и спокойным. Дядя Миша посмотрел на время и решил, что мне уже давно пора домой, а то родители будут волноваться. Мне оставалось лишь грустно ухмыльнуться на его слова. Я вернулся в свою квартиру, где стоял стойкий запах перегара, а из комнаты раздавался храп, я только смог порадоваться, что сегодня обошлось без драк и посторонних людей. На кухне повсюду находились следы прошедшей пьянки. Я согрел чайник, и как никогда остро почувствовал разницу – убогость моего дома, и ту, семейную теплую атмосферу у наших новых соседей, в которой мне удалось сегодня побывать. Тогда я точно понял, о чем теперь будут мои мечты.

II

Надя. Моя новая маленькая соседка. Это юное прекрасное существо, с уверенностью, которая завораживала многих. Она всегда знала, чего она хочет, при этом всегда знала, как это сделать, и как получить максимальную выгоду для себя. Единственное, что ей немного не хватало, это привлекательной внешности, но и это она с успехом восполнит в будущем. С того самого первого вечера, я каждый день мечтал находиться внутри её семьи и называть Наденьку своей сестрой. Притом она стала первым ровесником, с которым я смог преодолеть мою замкнутость, с кем мне всегда приходилось общаться. Я сильно завидовал ей, не понимал, как она может иногда быть недовольна своими родителями?! И даже однажды признался ей, что мои родители алкоголики, когда она настойчиво напрашивалась ко мне в гости. Но это не только не отпугнуло её, как я думал, а она просто прониклась ко мне сочувствием. Вскоре оказалось, что моя юная соседка не на шутку увлеклась мной. Никогда в мою детскую голову и мысли не могло прийти о моей внешней привлекательности, но она её увидела и оценила. Надя решила, что я хорош собой, покладистый, неконфликтный, мое преклонение перед её семьей (она приняла это за мое увлечение ею), сделали меня очень желанным объектом в её глазах. Ей не надо было прилагать особых усилий, я уже был весь её, выполнял её просьбы, делал одолжения, за это, каждый вечер, она приглашала меня в гости. Я нёс Надин портфель до двери, и следом получал вкусный обед, и мы вместе делали уроки. Я приходил её встречать после её посиделок с подружками, и всегда был на её стороне в конфликте со сверстницами. Благодаря моим неплохим физическим данным я всегда мог постоять за себя и за неё. Надя находила, как использовать это в своих целях, в классе её стали побаиваться и уважать. Это была любовь: моя по неизбежности, она меня со всей своей страстностью. Но ещё, что было, немало важно, но именно благодаря характеру Нади, я перестал быть таким неразговорчивым и замкнутым, каким всегда до этого считался в классе. У меня появились друзья, конечно, это были уже наши с Надей общие друзья.

С 13 летнего возраста в нас проснулось любовное любопытство, если я по природе более застенчивый, старался сдерживаться, то Надя ринулась в это дело с головой. Она стала приглашать меня к себе, именно в тот момент, когда родителей не было дома. Страх потерять доверие её родителей всегда меня останавливал, хотя на какие только уловки не шла моя подруга. Прочитав и посмотрев не одну пару книг и фильмов любовного содержания, Надя пыталась претворить многое в жизнь. Стоит отметить, что она была в некоторые моменты настолько великолепна, что только семейная фотография на стене, каждый раз останавливала меня. Эта была эра бесконечных нежных поцелуев, с требованиями погладить её, юное, ещё до конца не сформированное тело. Иногда когда мы лежали, обнявшись, и отдыхали после школы на диване, она говорила мне о планах на нашу жизнь. Надя уже все решила и, надо заметить почти все осуществит, вплоть до обоев в нашей совместной квартире.

Мои родители к тому времени деградировали окончательно, все, что только их интересовала, это водка, водка и водка. Если раньше они ещё иногда выглядели более-менее сносно, и некоторые соседи даже не подозревали об их увлечение, то теперь об этом уже знали все в доме, и Надины родители стали жалеть и переживать за меня. Я же плавно переехал в их квартиру, где юная рыжая леди уже сумела соблазнить меня, и теперь я чувствовал большую ответственность за неё, и, конечно, был необычайно окрыленным, познав новый вкус любви.

В одну из ночей мои родители-алкоголики устроили в доме пожар. Мы убегали в страхе из квартиры, Надя билась в истерике, я успокаивал её, шепча на ухо нежные слова. Мне было самому страшно, но я больше переживал за неё, и чувствовал омерзение к своим, так называемым родителям. В тот момент я их просто возненавидел. Пока мы стояли возле подъезда, и беспомощно смотрели на чёрный дым, который шёл из окон моей квартиры, а пожарные делали свое важное дело, из подъезда вынесли эти два пропитых и закоптивших тела. Худые, все черные от сажи, но всё ещё живые. Надя уже пришла в себя, посмотрев на состояние моих родителей, стала говорить, что их надо выселить. Больше она уговаривала отца, который работал в органах внутренних дел, чем меня. Она знала, что я ненавижу своих родителей. «Почему не записать квартиру только на Павлика? В дальнейшем, можно будет даже объединить наши квартиры!», недоумевала она. Папа помог, он любил свою дочку. Хотя, в глубине души дядя Миша и тетя Лена, возможно, и не особо одобряли выбор своей дочери, но зная настойчивость и решительность своего чадо, им пришлось смириться. Мать старалась чаще привлекать меня к работе по дому, а отец иногда вёл мужские разговоры за жизнь, которые очень повлияли на меня, за что я ему до сих пор, конечно, благодарен. Все мы понимали, что через некоторое время я стану называть их своими отцом и матерью.

Надя любила покомандовать, умела «крутиться» и имела невероятное количество энергии. Тонкая и грациозная, как горная лань, но по характеру это скорее пантера, львица, хищница. В ней находилась невероятная сила добиваться своей цели, сокрушая все вокруг. Как смерч, ураган, успокаивалась она только при достижении желаемого результата. Все это просматривалось в ней ещё тогда, в школьные годы, через несколько лет она превратится в настоящую бизнес-леди: сильную, умную и хитрую.

Та ночь, кстати, будет последний раз, когда я видел своих так называемых родителей. Эти два еле двигающих, полуживых тела, проспиртованных до нельзя, увозили на машине скорой помощи. Я отказался ехать с ними, под одобрение моей рыжей подруги. Больше я не видел их никогда! Что мне ещё хотелось бы добавить о них? Кроме отвращения к алкоголю, в моей жизни они ни чем не запомнились. Когда я ещё был совсем маленьким, я очень любил их, особенно мать, переживал за неё, потом стал ненавидеть отца, но со временем, когда они стали практически единым целом, а алкоголь буквально пропитал их насквозь, я просто перестал видеть в них людей. Мог ли я называть их: отцом и матерью? Не смотря на то, что они когда-то и подарили мне жизнь, я все равно не считал их своими родителями, да они и никогда и не старались ими быть. Они никогда просто мной не интересовались! Я рос сам по себе, они же имели другое увлечение. Я не искал их, не интересовался, что могло с ними стать, я не знал моей родни, которая возможно у меня была. У меня была только фамилия отца, которую я в итоге поменял на фамилию моей жены. Смог ли я их простить? Да, где бы они ни были, на земле или на небесах, я перестал их ненавидеть, но и видеть я их не хотел, как впрочем, и они, наверное, меня тоже, но понять их я так и не сумел.

Дядя Миша довольно быстро сумел выписать их из квартиры и оформить её на меня. Оказывается у них остался большой долг по квартплате, который пришлось выплачивать моим соседям, они же в итоге стали моими опекунами. Моя судьба окончательно решилась. Надежда бы не допустила ничего другого. После окончания школы мы сыграли свадьбу, как только нам исполнилось 18 лет. Она уже решила, в какой ВУЗ лучше нам поступить и на какую специальность. В этом моя жена исходила чисто с коммерческой точки зрения. В конце третьего курса – она всерьез решила, что нам пора заняться своим бизнесом.

Надежда, очень расчетливо умела все предусмотреть, все предугадать. Природа наделила её талантом коммерции, напористостью и ловкостью. Стоит отметить, что она оставалась всегда недовольна только своей внешностью. И сколько я не пытался её убедить, что она и так хороша собой, она меня не слышала. Я протестовал, как мог против пластики носа, но она хотела его уменьшить и подкорректировать. Она сумела добиться при помощи макияжа выразительности своих глаз. Надины жёлтые глаза всегда подводились идеально так, как соответствовало её разрезу. Увлекалась уколами «ботокса», что приводило её лицо в полное обездвижение, что всегда меня пугало, и постоянно контролировала своё питание. Ничего лишнего, ничего сверх нового. Казалось со стороны, что ничего особенного она не делает, но только я имел точное представление, сколько сил и денег она тратила на свою внешность. Надя – боец, иногда её сила духа просто меня поражала. В некоторые критические ситуации, она первая выводила меня из ступора с уже готовым планом действия, как всё лучше сделать с выгодой для нас.

У неё была только одна подруга, которая не уступала ей в хитрости и напористости. Они обе любили строить друг другу ловушки, проверяя на коварство (это была особая их игра). Признавались, что одна ненавидит другую, но ещё со времен института каждый раз встречались и напивались в стельку. За этим следовала клятва вере и преданности на века. Надя могла доверить Ольге любую тайну. Та её хранила, только изредка испуская колкости, да и то, только без посторонних глаз, та всегда старалась отвечать ей тем же. Как бы ни смотрелось странно это со стороны, но это являло собой настоящую дружбу с солидарностью, уважением, преданностью. Ольга удачно вышла замуж, что позволяло ей работать только для удовольствия. Она умело распоряжалась состоянием своего мужа, обладая навыком никогда не тратить лишнего, а только столько, сколько необходимо. Надя возможно и не могла похвастаться таким умением, иногда, то скупилась, то наоборот тратила без остановки, но все что мы имели, надо отдать ей должное, заработала она сама. Она могла попросить о помощи меня или отца, но делать это не любила, из-за этого и случалось это крайне редко.

У моей женушки существует только одна слабость, в её каменной идеальной крепости существовала только одна брешь, – это я. Ещё в школе после того, как Надежда появилась в нашем классе, все уяснили для себя: «Паша – Надин», и так продолжалось и продолжалось. Со мной она была то мягкой, то стервой, то впадала в истерики, то шутила и ласкалась, как кошечка. Для всех, кроме меня и, наверное, ещё Ольги, Надя представляла собой стройной, подтянутой женщиной, с сильным, почти мужским волевым характером, иногда могла вспылить и выдать такую бранную тираду, что тушевался даже я. Хотя я знал её любую. Любил ли я её?

Не знаю…. До сих пор не могу точно ответить на этот вопрос. Рядом с ней меня не было. Существуют только Надежда и её Павлик. А что я представлял собой, не имел понятие никто, и даже я сам. Пока не появилась другая… (но об этом позже). Она полностью мной владела – моим временем, моими вкусами, предпочтением. У меня для себя остался только крошечный островок в море моей жизни. Мои мысли, моя голова – это единственное место, куда я ещё мог убежать от неё и проанализировать ситуацию. Я любил уходить в них, когда ехал по делам в поезде или просто сидел у телевизора, делая вид, что смотрю футбол. Надя уверяла всех что футбол и теннис, это то, что я люблю больше всего. Иногда, мы посещали футбольные матчи, а в выходные дни старались нанимать теннисный корт для игры. Мог ли я обойтись без этого? Вполне. Что же я осознавал в эти редкие минуты моего одиночества? Что я никто. Обычно я всегда приходил к этому заключению. «Да как я могу так полагать?! Если бы не Надя, я был бы ничтожеством, закончил бы также как и мои родители бомжом на вокзале» – приводил себя я обычно в чувства, и жизнь продолжала идти своим привычным образом.

После окончания экономического ВУЗа, Надя и я стали настоящими бизнесменами, кое-какие действия мы предпринимали, ещё пока обучались, но с каким-то конкретным делом не определились. Так получилось, что Надю всегда интересовали именно автомобили. Стоит заметить, она знала толк в этом. После покупки нашей первой машины: старой модели пятерки «Жигули», мы тратили много времени на её ремонт: то с поиском хорошего автослесаря, то нормальных автозапчастей к ней. Вот тогда у Нади и родилась мысль о создание своего бизнеса именно в этой отрасли. Мы оформили «ИП», и открыли наш первый магазин. Благодаря связям её отца и её коммерческому чутью, дела у нас пошли в гору. Наше дело спокойно преодолел кризис 1998 года, и в начале 2000-х годов мы зажили на широкую ногу. Прибыль уверенно шла к нам в руки, точнее даже в Надины руки, которая вряд ли бы чего-нибудь пропустила. Каналы поставки были отлажены, свои постоянные клиенты нас не подводили. Мы спокойно смогли содержать и окупать два магазина. Стали появляться предложения о расширении, или даже попробовать заниматься ещё чем-нибудь, помимо торговли. Наши проверенные поставщики делали нам заманчивые предложения. Надя решила не торопиться, а со временем расширить отрасль, точно просчитав все риски. Я не вмешивался, в этих делах Надя не имела себе равных.

За это чудесное время мы побывали во многих тёплых странах, могли себе позволить селиться в респектабельных отелях и посещать дорогие рестораны. Любили покутить, особенно заграницей. В эти моменты я был счастлив, но все равно находились какие-то мелочи, которые опять погружали меня во внутреннюю тоску. Иногда забывали написать мое имя в приглашении, швейцар услужливо мне улыбался, а ждал распоряжений Нади, её вмешательство в выбор мною блюда на обед, все решения по маршруту и посещение музеев, тоже оставались только за моей женой..

Конечно со временем, я стал более молчаливым, более грустным. Надя, любя меня и хорошо зная, смогла уловить мое тоскливое состояние. Мы пошли к психологу, по рекомендации, которую ей дала подруга. После первого сеанса, когда мы долго сидели в темных кожаных креслах и обсуждали наш семейный быт, я впервые попросил её о ребёнке. Не могу сказать, что мне не понравился доктор, но почему-то именно там, я остро осознал, чего мне так не хватает. Я редко у неё что-то просил, жена сама всегда давала без слов, но тут я начал упорствовать. Как ей этого не хотелось на самом деле, но моя жена вынуждена была рано или поздно согласиться.

–Всё же есть! – восклицал я ей, – Квартиры, машины, деньги. Что же ещё надо?

–Ты уверен, что мы внутренне созрели для детей? – невозмутимо отвечала она.

–Надя, а когда? Когда этот момент произойдет?

–Павлик, мы не старые, – обижено добавляла она, – Дети это слишком ответственно. Ты просто не хочешь все обдумать всерьез!

Смешно, чем больше она обладала мной, тем сильнее боялась потерять меня. В нашем офисе уже не осталось молоденьких сотрудниц. Надя переживала, что положат на меня глаз. Номинально директором считался я, но ни для кого не секрет, что всем управляла жена, но молоденькой новенькой сотруднице не всегда было это ясно. Мой статус делал меня в головах многих девушек почти божеством. Хотя самый страшный сон моей жены был, не эти маленькие девчушки, а то, что попадется такая же, как она по характеру, но моложе и красивее. После увольнения трех подряд моих секретарей, больше мы не искали никого. Остался только один личный помощник – она сама.

Иногда я стал позволять себе беситься, но пара её фраз: «Кто это все для тебя сделал?», «Что тебе не хватает, я и так дала тебе всё! Я же на всё готова ради тебя!» Я терялся и уже умоляюще просил просто родить нам сына или дочку. С ним бы все переменилось, считал я, мы бы старались всему его научить, я учил бы его ходить, говорить, ездить на велосипеде, а она бы следила за его питанием и внешним видом. Мы бы собирались все вместе за одним общим столом, он был бы непоседлив, а мы старались его заставить поесть побольше. Жена уже не могла мне не уступить, особенно когда в пылу досады я не произнес: «Да что же ты за женщина?! Раз ребенка родить не можешь?!». Отчасти она очень боялась делить меня ещё с кем-то, и это бы добавило в её бизнес-планы много новых проблем, но психолог нам сказала, что мы уже давно дозрели до нового события в нашей жизни. И многозначительно добавила, что это способно укрепить наши узы. Это стало моей новой надеждой, что моя жизнь сможет обрести хоть какой-нибудь смысл и в ней появиться что-то главное.

III

Я любил иногда выходить за прилавок нашего центрального магазина, помогал продавцам консультировать по товару, делал подсказки по выкладке деталей. Наде это не нравилось, она старалась по возможности выглядывать из-за двери своего офиса и наблюдать за мной. «Зачем мне ребенок? Ты у меня как ребенок!» – бурчала она под нос. Я же ждал и любовался, когда магазин посещали семейные пары. Когда видел, как отец крепко держит на руках свою малышку, а старший ребенок непослушно путешествовал по магазину. Мать то и дело окликала его. Они могли встать возле необходимого товара и долго обсуждать, сравнивать, оценивать. Я глаз не мог оторвать от них. Я грустно оборачивался в сторону жены, она моментально делала вид, что занята. Я надеялся, что она всё же и сама также захочет такой же крепкой и большой семьи. Какие они все были разными! У каждой семьи свои особенности, а их дети это просто шедевры! То точная копия матери, то похож на отца, как две капли воды, иногда походил на двух родителей сразу или ни на кого из них, а просто сам на себя. Они бывали очень любопытными, иногда пугливыми, некоторые серьёзные, или улыбчивыми, а кто-то слишком капризен. Иногда малыши могли устроить настоящие истерики, или начинали очень громко кричать, но даже тогда они мне казались скорее непоседливыми, чем вредными и невыносимыми. А эти младенцы, которые прижимаются к телам своих родителей и пристально смотрят из стороны в сторону, изучая этот новый для себя мир. Они были похожи скорее на маленьких кукол. Как же мне хотелось также прижать к себе такое маленькое чудо и успокаивать его ласковыми словами.

Первым делом из нашего дома исчезла вся контрацепция. Надя, после долгих раздумий, взялась за дело с присущей ей энергичностью. Посетила гинеколога, узнала все тонкости процесса. И у нас начался настоящий медовый месяц. Мы занимались любовью везде: в ванной, на кухне, в машине, в постели, и во время перерыва на обед и каждую ночь в нашей постели. Старались разнообразить наши контакты. Надя подсчитала, те дни, когда есть очень большая вероятность зачатия, и в эти дни мы старались особо. Теперь мы стали открыто разговаривать о детях, о перестановках которые мы сделаем в нашей квартире, что мы купим к его появлению. Нам уже не терпелось увидеть его появление. Как обрадуются Надины родители, когда мы сообщим им эту новость. Шутили, на кого он будет больше похож, и что он унаследует от меня или неё. Иногда мы настолько заходили вглубь будущего нашего малыша, что думали уже об окончание им университета. Мы были увлечены этой идеей, это опять очень нас сблизило.

Тесты же все время были отрицательные. С задержкой в два или три дня месячные у Нади приходили. То, что казалось таким простым и быстрым делом, наоборот превратилось в долгий процесс ожидания. Как будто кто-то свыше упорно смеялся над всеми моими планами. После нескольких месяцев неудач, мы решили сходить к врачу уже вдвоем.

–Все будет нормально, – твердила Надежда, – знаю многих знакомых, которые очень долго пытались, не один год! Зато теперь третьего малыша ожидают.

Вердикт врача звучал, о том, что у нас очень низкий процент совместимости. Такое бывает. У некоторых пар его нет, а у нас все-таки есть. Это был не приговор, и шанс был, просто мы нуждались в более глубоком обследовании и скорее всего нам поможет искусственное оплодотворение, которое помогло многим парам завести долгожданное потомство.

Я однозначно был согласен на все. Мы платили за анализы, за саму процедуру, за палату. И цифры на счетах не имели для нас большого значения. Главное – результат, решили мы, когда согласились на искусственное оплодотворение. Быстрого успеха мы опять не дождались, врач сказал нам набраться терпения, взять передышку. «Вы устали, через многое прошли. Побудьте вместе. Поверьте, ещё наступит время, когда вы привезете в дом маленького человечка! Иногда, когда пары отвлекались и переставали зацикливаться на результате, у них сразу наступала долгожданная беременность»

Надя все равно стала готовить все больше и больше планов действий, мой же пыл наоборот стал остужаться. На меня снизошла волна новой тоски и неимоверная усталость. Пришло какое-то смирение, что я навсегда буду просто Надиным Павликом. Бог не ссудил мне даже стать отцом. Эти мысли терзали меня и не давали мне покоя. Я не захотел запивать свое горе алкоголем, как наверняка сделали бы мои родители, а пристрастился к бездумным, бесконечным поездкам по автострадам. С утра я прощался с Надей, говорил, что еду в магазин, а сам заправлял полный бак бензина, заводил машину и ехал, ехал, куда глаза глядят, просто вперед. Потом оказывалось, что я в Твери или в каком-нибудь другом городе. Я приезжал домой поздно вечером. Надя сильно забеспокоилась обо мне, стала настаивать, чтобы я показался врачу. Мои возражения были несильные, признался ей, что у меня есть небольшое недомогание, возможно просто нервное. Я не хотел сильно её волновать или спорить с ней, я уже просто устал это делать. Жена тут же записала меня в частную дорогую клинику, чтобы я прошел полное обследование. Сама же она намеривалась поехать в Европу, чтобы там уже наверняка забеременеть. Я отговаривал, говорил, что два таких счета мы не потянем, притом операция в Европе стоила наверняка приличную сумму. Надя безмятежно сообщила, что уже оформила кредит в банке, хотя мы всегда были противниками займов. Я упрашивал, хотя бы подождать, когда завершиться мое обследование и тогда уже лететь в Европу. Конечно, я понимал, что она меня не послушается, и, наверняка, тайком проводит консультации с немецкими врачами. Я же посвятил целый день на сдачу необходимых анализов. Мне даже назначили томографию головного мозга, что меня немного рассмешило. Тратить столько денег впустую!!! Ещё её поездка в Германию. Да, в московских частных клиниках оборудование и специалисты ничуть не хуже, чем там. Мне хотелось кричать своей жене: «есть такие процессы в наших организмах, которые невозможно изменить не за какие деньги!»

Надежда улетела в Гамбург рано утром, не позволила мне даже проводить её, сказала только, что это по работе, поступило очень интересное предложение. Конкретнее она сообщит позже. Она уехала, пока я ещё спал. Утром я только прочитал её записку, которую она оставила мне на кухонном столе.

–Вернись, – я сразу же позвонил ей по телефону. Она сбросила мой вызов. Я перезвонил, она уже выключила телефон. Надежда всегда останется Надеждой. Она позвонит мне сама, когда решит, что это сейчас необходимо. Не просто волнение за мое здоровье двигало ею, когда она просила меня пройти обследование, но и желание меня отвлечь, чтобы спокойно улететь в Германию, пока я буду заниматься своим здоровьем. Все наши многолетние труды моя жена ставила под угрозу. Сколько будет стоить эта операция, и на какую сумму она оформила кредит, мне оставалось только догадываться.

Правда, в этом было и хорошая сторона для меня. Я снова смог окунуться в свои поездки, уйти в них с головой без страха, что Надя что-нибудь придумает, чтобы проконтролировать меня. Я делал остановки, только чтобы отвечать на звонки жены, которая звонила, чтобы узнать, чем я занят и как идут дела в магазинах, хотя сама наверняка каждый день получала необходимые отчеты от бухгалтера.

Россия огромная, Россия необъятная. Сколько всего прекрасного было о тебе написано, но каждый раз ты лежишь перед глазами неповторимой красотой своих простых пейзажей. Сколько раз я просто ехал и наслаждался теми картинами, которые открывались мне. Как часто я думал, почему за повседневными делами мы не обращаем на эту красоту никакого внимания. То одинокие молодые березки притаились на снежных склонах равнин, а вот целые рощи сосен, скрывающие какие-то секреты в темноте своей листвы. Плоскогорья с маленькими домиками, похожие скорее на игрушки или нескончаемые поля, которые уходили далеко за горизонт. То очертания неровной реки, застывшая подо льдом, ускользает в тени деревьев. А иногда бывало, меня сопровождала целая громада облаков, которые закрывали солнце, но на рассвете они по-особенному переливались всеми оттенками багряного цвета, казалось, будто самый умелый художник нарисовал столь восхитительный авангардный пейзаж. Я смотрел, любовался, отдыхал, и отключался от всех проблем, как будто они оставались за окном машины, а я стремительно мчался от них. Я опять был наедине с собой, природой, и будничная суета переставала отвлекать меня. Особенно я любил небольшие снегопады, которые позволяли мне в тон погоде не о чём не думать, придаваться меланхолии, и просто следить за дорогой.

Верил ли я, что Надежда привезет мне в своем животе малыша и её поездка в Европу будет успешной? Нет. Я уже верил в свой рок. Рок одиночества и ненужности своего существования, который преследовал меня с самого моего детства. И неважно находился ли я в убогой пропитой квартире или наоборот окруженный роскошью, я оставался, все также одинок.

IV

И правы те люди, которые утверждают, что когда ты ничего в этой жизни не ожидаешь, обязательно появляется что-то или кто-то, кто способен перевернуть и изменить её безвозвратно. Постоянно пытаясь все контролировать, но обязательно упустив из виду, то, что какие-то маленькие события способны изменить всю нашу действительность, и абсолютно без нашего на то ведома. Целая цепочка невиданных и неподконтрольных никому действий, несущая в своем потоке нежданные перемены.

Я хорошо помню, что был апрель. Сухой, оттаявший, вредно-непогодный весенний месяц. Природа, застывшая в ожидании тепла и солнечного света. Люди, наконец, потихоньку отогревались и снимали тяжелые верхние одежды. Всё кругом застыло в ожидании тепла: люди, природа, животные и птицы. Этот прекрасный миг предвкушения, когда все должно меняться в долгожданную лучшую сторону. Только я одинокий и потерянный, за рулем своей машины, как последнее спасение от одиночества, окончательно смирился с тягостью своей бездарной судьбы. Я не ждал тепла, мне было все равно, белый ли пейзаж за окном или зеленый, мир терял для меня свою привлекательность. Но бывают такие дни, когда солнце перестает скрываться за тучами, и тогда она озаряет своим жизненным светом промерзшие одинокие деревья и почерневшую голую землю. Вскоре количество таких дней увеличивается, и потянуться первые зеленые ростки, а на деревьях станут появляться долгожданные почки. В один из таких дней, я неожиданно остановился на машине, увидев удивительно красивое место. Это было озеро, скрытое летом бесконечной листвой, а сейчас открывалось вовсю ширь своей красотой и прозрачностью вод, где его не прикрывали зеленые ели. Я вышел из машины и вздохнул воздуха, этот аромат свежести, дыма костра, едкого запаха ели, такой сладкий одурманивший воздух поры пробуждения.