Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена

– Конечно, пора, – сказала мать. – – Мы позорно это откладываем, моя милая, – сказал отец. – – —

– Я так же думаю, мистер Шенди, – сказала мать.

– Не потому, – сказал отец, – чтобы мальчик был не довольно хорош в своих курточках и рубашонках. – —

– Он в них очень хорош, – – отвечала мать. – —

– И почти грех было бы, – – прибавил отец, – снять их с него. – —

– – Да, это правда, – сказала мать. – —

– Однако мальчишка очень уж скоро растет, – продолжал отец.

– Он, в самом деле, очень велик для своих лет, – сказала мать. – —

– Ума не приложу, – сказал отец (растягивая слова), – в кого это он, к черту, пошел. – —

– Я сама не могу понять, – – сказала мать. – —

– Гм! – – сказал отец. (Диалог на время прервался).

– Сам я очень мал ростом, – продолжал отец приподнятым тоном.

– Вы очень малы, мистер Шенди, – – сказала мать.

– Гм, – промямлил отец второй раз, отдергивая свою подушку несколько подалее от подушки матери – и снова переворачиваясь, отчего разговор прервался на три с половиной минуты.

– – Когда мы наденем на него штаны, – воскликнул отец, повышая голос, – он будет похож в них на обезьяну.

– Ему в них будет первое время очень неловко, – отвечала мать.

– – Будет счастье, если не случится чего-нибудь похуже, – прибавил отец.

– Большое счастье, – отвечала мать.

– Я думаю, – продолжал отец, – сделав небольшую паузу, перед тем как высказать свое мнение, – он будет точно такой же, как и все дети. —

– Точно такой же, – сказала мать. – —

– Хотя мне было бы это очень досадно, – прибавил отец. Тут разговор снова прервался.

– Надо бы сделать ему кожаные, – сказал отец, снова переворачиваясь на другой бок. – —

– Они проносятся дольше, – сказала мать.

– А подкладки к ним не надо, – сказал отец.

– Не надо, – сказала мать.

– Лучше бы их сшить из бумазеи, – сказал отец.

– Ничего не может быть лучше, – проговорила мать.

– За исключением канифасовых, – возразил отец. – —

– Да, это лучше всего, – отвечала мать.

– – Однако должно остерегаться, чтобы его не простудить, – прервал отец.

– Сохрани бог, – сказала мать, – и разговор снова прервался.

– Как бы там ни было, – заговорил отец, в четвертый раз нарушая молчание, – я решил не делать ему карманов.

– – Они совсем не нужны, – сказала мать.

– Я говорю про кафтан и камзол, – воскликнул отец.

– – Я так же думаю, – – отвечала мать.

– – А впрочем, если у него будет юла или волчок… – – Бедные дети, для них это все равно что венец и скипетр – – надо же им куда-нибудь это прятать. —

– Заказывайте какие вам нравятся, мистер Шенди, – отвечала мать,

– – Разве я, по-вашему, не прав? – прибавил отец, требуя, таким образом, от матери точного ответа.

– Вполне, – сказала мать. – если это вам нравится, мистер Шенди. – —

– – Ну вот, вы всегда так, – воскликнул отец, потеряв терпение. – – Нравится мне. – – Вы упорно не желаете, миссис Шенди, и я никак не могу вас научить делать различие между тем, что нравится, и тем, что полагается. – – Это происходило в воскресную ночь, – и о дальнейшем глава эта ничего не говорит.

Глава XIX

Обсудив вопрос о штанах с матерью, – отец обратился за советом к Альберту Рубению[319. - Альберт Рубений (Рубенс; 1618-1657) – сын знаменитого фламандского художника П.-П. Рубенса, занимался изучением греческих и римских древностей.], но Альберт Рубений обошелся с ним на этой консультации еще в десять раз хуже (если это возможно), чем отец обошелся с матерью. В самом деле, Рубений написал целый ин-кварто De re vestiaria veterum[320. - Об одежде древних (лат.).], и, стало быть, его долгом было дать отцу кое-какие разъяснения. – Получилось совсем обратное: отец мог бы с большим успехом извлечь из чьей-нибудь длинной бороды семь основных добродетелей, чем выудить из Рубения хотя бы одно слово по занимавшему его предмету.

По всем другим статьям одежды древних Рубений был очень сообщителен с отцом – и дал ему вполне удовлетворительные сведения о

Тоге, или мантии,

Хламиде,

Эфоде,

Тунике, или хитоне,

Синтезе,

Пенуле,

Лацерне с куколем,