Почти идеальная жизнь

Эди сунула сумочку под мышку, затем встала перед ним и взяла его лицо в ладони.

– Ты уверен, что все в порядке? Ты какой-то странный. Тихий.

Мак чувствовал, как под ее взглядом покрывается трещинами его сердце. Словно ступил на замерзшее озеро и видишь, как ломаные трещины разбегаются от точки контакта. Словно еще шаг – и все провалится.

Мак не хотел делать этот следующий шаг, но чувствовал, что он неизбежен. Всегда с того лета он платил за свои поступки – свой выбор – всеми возможными способами. Он работал, чтобы быть лучшим мужем, отцом и добытчиком, и старался не утаивать ничего от жены. Эди была его наперсницей, голосом разума, человеком, которому он рассказывал все.

Почти все.

В их браке Эди была рассудительной, сдержанной, невозмутимой. Если и был кто-то, кому он хотел бы рассказать о Райли, то это она. Но разговор с ней о Райли расколет этот лед.

«Ты сам это посеял, Мак. Теперь пожинай».

Он сильно прикусил губу.

– Сегодня ко мне в клинику пришла девушка.

Он услышал слова раньше, чем осознал, что произнес их вслух, а не у себя в голове.

– Пациентка? – приподняла брови Эди.

– Нет. Просто девушка. Ну, не…

Он закрыл глаза и откашлялся, а когда снова открыл рот, то понятия не имел, что собирается сказать. Насколько далеко надо вернуться? Сегодняшние события начались почти двадцать лет назад.

– Мак. К чему ты ведешь?

Он моргнул и сосредоточился на лице Эди. «Нет. Не сейчас. Не перед выходом. Потом. Подожди».

– Ничего. Не волнуйся.

Слова только усилили чувство вины. Потому что это не ничего. А совсем наоборот.

– Не волноваться? Это значит, что-то и впрямь случилось. Если ты не расскажешь мне про эту девушку, я буду нервничать из-за нее весь вечер. Что произошло?

Мак глубоко вздохнул и выдыхал, пока не закололо в животе. Посмотрел на дверь ванной, потом на пол. Куда угодно, кроме ее милого лица.

– У меня есть дочь.

Он сжал губы. «Получилось не так».

– Да, у меня тоже. – Он услышал улыбку в ее голосе.

– Нет. Еще одна.

Короткая заминка. Тихий смешок.

– О чем ты говоришь?

– Девушка, которая пришла ко мне сегодня. – Тошнота поднялась к горлу, уродливая и угрожающая. Мак с трудом сглотнул. – Я познакомился с ее мамой тем летом, когда уезжал на побережье. Когда работал в марине. Девушке восемнадцать. Я… я не знал. – Слезы защипали глаза, и он закрыл их. – Сроки сходятся.

– Что? Что?

Второй вопрос прозвучал громче первого, за ними последовал тихий звук, похожий на вздох или выдох.

Мак открыл глаза и, подняв голову, всмотрелся в лицо Эди. Он опускал глаза, чтобы не увидеть, как эмоции на ее лице меняются с ласкового беспокойства на гнев или отвращение. Но вместо этих ясных, заслуженных эмоций на ее лице ничего не отражалось.

– И ты говоришь мне об этом сейчас?

– Я не знал. Я ничего не знал о ней.

– Но сам факт того, что ты встретил кого-то тем летом. Ты правда встретил кого-то. И никогда ничего не говорил. – Эди закрыла глаза, потом открыла, словно пытаясь проморгаться от реальности. – Ты никогда ничего не говорил. Все эти годы.

Ее голос звучал изумленно, как будто она не могла поверить в то, что говорит, – в то, что говорит он, – но по-прежнему тихо. Мягко. Уж лучше бы она кричала.

– Как?.. Когда?.. – Она поднесла ладони к щекам, потом снова уронила руки. – Мак, я не понимаю.

– Я и сам едва понимаю. Она пришла в мою клинику сегодня. Рассказала мне все про свою маму и что она сама по себе. Она назвала дату своего рождения.

– Дату рождения? – Глаза Эди округлились, она сделала шаг назад от него, потом еще один. – Мак.

Его имя из ее уст прозвучало мольбой, молитвой «прошу, пусть это будет неправда». Мак потянулся к ее руке, но она убрала ее, избегая его прикосновений.

– Эди, пожалуйста, не надо. Я знаю, это плохо, но… это ничего не меняет с…

– Ничего не меняет? – Если до этого она казалась изумленной, то теперь это было чистое потрясение. Она подняла руку, и браслеты на запястье звякнули, напомнив Маку про ужин. Про заказанный столик, от которого они, без сомнений, откажутся. – Какая-то девушка… как ее зовут? – Он открыл рот, но она замотала головой. – Нет-нет. Не говори мне. Я даже слышать его не хочу. Девушка приходит к тебе и рассказывает все это, и ты просто… Ты соглашаешься? Вот так? Откуда ты вообще знаешь, правду ли она говорит?

Он закрыл глаза.

– Просто знаю.

– Ты просто знаешь.

Слова были медленными и размеренными. Мгновение Эди всматривалась в него, потом бросила взгляд на часы. Она прошла в ванную и встала перед тумбой, спиной к нему.

В голове Мака крутились мысли о том, как все изменится. Между ним и Эди. Между ним и детьми.

Между Райли и его детьми. Между всеми его детьми в целом. До этого момента он не думал о всех троих в одном пространстве, но внезапно перед мысленным взором появились Райли, Эйвери и Томас, как они вместе сидят за столом, не разговаривают, просто смотрят.

Внизу грохнула входная дверь. Мак резко повернулся к двери в спальню. «Пожалуйста, не поднимайся сейчас наверх».

– Я дома!

Томас. В следующую секунду футбольный мяч стукнул о пол и открылась дверь холодильника.

Эди замерла в ванной, прижавшись бедрами к тумбе, распластав ладони на поверхности. Затем подняла кисть для макияжа, бросила ее в ящик и задвинула его. Когда она подняла голову, на лице не осталось ни следа боли или растерянности. Ничего.

– Нам надо ехать, – обратилась она не к Маку, а к его отражению в зеркале.