Последние люди. Вы, живущие вдали…

– Я скажу всё сам, так как от политики меня тошнит, а особенно если она выходит из уст окружающих. Первое. У тебя нет рычага влияния и ты уже бежишь делать громкие заявления, ублажать толпу приятными речами, и всё это за счёт репутации государства. Ты действительно предполагал, что просто так оставят, даже если ты минимальная угроза? Второе. Ты понадеялся на толпу, а этого никак делать не стоит… ну, простейше ведь, электорат тебе только голоса даёт, но не власть, уясни… – инициировал тему диалога Аристо.

– Тогда к чему существование идей о демократии и новом обществе, разве позволяется кидаться как грязью такими священными понятиями? Не понимаю… – Задал вопрос Плато, после чего Аристо вновь засмеялся, что даже не смог в течении двух минут продолжать диалог. Он на три полушага назад отошёл от брата и сделал лицо, по которому легко было прочитать потерянность. – Имеет место быть защита идеалов и интересов граждан! – громко сказал младший Романович, а на глазах его образовались слезинки, что символизировали разочарование, ведь даже Аристо, который его хорошо знает, не оказался плечом сострадания.

– Ага, имеет, а ещё имеет место выпущенная в тебя пуля от неизвестного лица во имя суверенитета города, хех, – прокомментировал Аристо.

На язвительный комментарий Плато отреагировал как на бессмысленную критику, сжав зубы, после укусив нижнюю губу.

– Вот, что бывает, когда читаешь немцев, а итальянца Макиавелли с его государем теряешь, и стоило бы… – недоговорил обидчик Романович по причине резкого ухода младшего в сторону выхода. Он закончил речь уже наедине с собой: «Ещё один грех политика – обиды».

Плато в это время бежал по центральной улице Амордея. Имея при себе паспорт гражданина, банковские карты, неизвестный цифровой носитель информации времён прошлых десятилетий, а также переплетающиеся мысли, он решил свернуть на улицу Реформаторов. Сел на вовремя подошедший беспилотный трамвай и проехал два километра ровно по прямой линии. Выйдя с транспорта, он оглянулся и резко побежал, через метров тридцать остановился и ещё раз посмотрел вокруг, после проговорил про себя: «Слежка не ведётся, и это единственное, с чем пришла удача». Пройдя по гладкому асфальту пятьдесят метров, он свернул на бетонные лестницы, ведущие к территории большого, но не высокого здания, на крыше которого развевался флаг США, из чего следует, что кирпичное строение принадлежит этому государству и является посольством. Первым угнетённый Романович встретил двухметровый металлический забор, но после он нашёл видеодомофон и подождав двадцать секунд, нервно кусая губы, позволил своей бедной душе обратиться к цивилизации – провёл пальцем по дисплею, и через некоторый короткий промежуток времени, который казался ему вечностью, ответил мужчина: «Hello, how may I help you?».

– Хеллоу, ай вонт ту мэйк а рекуест ту зе консул, – объяснил свой визит Плато, после чего последовало минутное молчание из динамика, что он даже испугался, находя этому объяснение в своём неправильном английском. Ход мыслей прервала девушка, заговорившая с ним на его родном языке: «Здравствуйте, прошу извинить моего коллегу, он не совсем понял вашу… просьбу, если не ошибаюсь, по возможности, разъясните мне»

– Добрый вечер. Кхм, да, я бы хотел обратиться к консулу, и если возможно, я скажу обо всём ему сам, лично…» – не терял надежды обратившийся.

– Конечно! – кратко дала ответ девушка из динамика.

Железная дверь открылась, но Плато не сразу прошёл через неё, предварительно осмотревшись вокруг и включив запись на Elbrusphone+, скорее всего не доверявший даже своим спасителям из Америки, но на то были основания: одобрение цели его визита получилось уж слишком быстро для такой серьёзной организации. Он зашёл в посольство. Внутри его ожидала следующая картина: мраморные стены и потолки, но как выяснилось позже, – это не мрамор, а металл – звук после легкого удара пальцами давал знать; в помещении было темно, так как окон и приборов освещения в прихожей не оказалось, но Плато не был потерян, ведь к нему спустя минуту подошёл, судя по внешнему виду, слуга, державший в руке свечу.

– Сэр, про?йдите, пожалу?йста, в го?стиную, го?сподин консу?л осво?бодится в скоро?м време?ни, – проговорил слуга, на что Плато отреагировал спокойно, но через минуту до него дошло понимание – этот человек полностью извратил ударения слов в предложении и явно здесь находится недолгий срок, иначе сам бы заметил за собой такую ошибку.

Они прошли в гостиную. Дворецкий указал Плато на кожанный диван чёрного цвета, на котором рамположил гостя, а сам удалился в другую комнату, судя по всему для приготовления предметов чаепития на двух персон. Через короткий промежуток времени образовался сам консул, имевший с виду привычный дипломату стиль одежды и физиономию, но при том будто бы не находящийся в своём теле – как заметил Плато, но отбросил эту мысль за абсурдностью. Консул начал первый, предварительно улыбнувшись, но опять же, как-то неестественно: «Приветствую, знакомый!»

– И вам добрый вечер, – сказал в ответ Плато. «Что, знакомый? Кто так вообще говорит?» – подумал он про себя.

– С какой темой вы обращаетесь?, – интересовался сотрудник посольства.

– С какой темой… Вы знаете, так как я признаю за вашим государством великие цели народовластия, свободы, гражданственности, поэтому обращаюсь именно к вашей многонациональной демократической державе за помощью в моей сложившейся трудной ситуации, в которой я был со стороны государственной машины этого города публично унижен и репрессирован только за то, что высказывал своё независимое мнение.

– Учитывается. – Ответил консул. – Вы испуганы? Почему ваше сердце бьётся чаще? – обратился он к гостю.

– Стойте… Да, вы знаете, встреча так повлияла на меня, замкнутого человека с глубоким внутренним миром, хех, и ещё эти события преследующие… – не успел до конца разъяснить Плато, как консул сказал то, из-за чего обратившемуся к нему гражданину Амордея стало не по себе, и возник вопрос: «Я сошел с ума или они?».

Дипломат чуть громким голосом с предупреждающей интонацией сказал: «Чай, стол… чай на деревянный стол», направляя голову в сторону кухонной комнаты. Далее дворецкий со вкусом обустроенного посольства достойно вышел к гостю и господину, держа в одной руке поднос с фарфоровыми чашами и чайником, а в другой десертную тарелку с шоколадными пончиками собственного изготовления. Следующие пять минут они занимались чаепитием, не сказав ни единого слова за этот период, что хоть и вызвало подозрение у Плато, тем не менее не смутило его, ведь всё внимание к себе привлёк вкус пончиков, нигде ранее не наблюдавшийся в городе. По окончанию первой чаши чая, консул стал любезничать: «Извиняюсь! Ведь я не знаю вашего имени, мы с вами незнакомы. Я Генри Менкен» – сделал шаг к знакомству Генри, протянул руку и улыбнулся.

– Плато Романович… приятно, – познакомился гражданин Амордея с американским дипломатом, что придало некоторых сил, ведь сомнения о психическом здоровье на фоне адекватного знакомства развеялись.

– Уважаемый Плато Романович, из сказанного я понял – угроза, – объяснился Генри.

– Всё верно. Поэтому я хотел запросить у вас политическое убежище на территории Северной Америки, если можно, также смену гражданства и имени, ведь эти звери и там меня достанут, как кажется, – давил на жалость младший Романович и нервно перебирал пальцы рук.

– Немного думать… звери… это замечательно! – сказал неожиданно для Плато консул, что, естественно, возобновило подозрения в разумности происходящего.

– Честно, не понимаю, если бы можно было только посвятить меня… – прокомментировал он с надеждой.

– Посвя?тить… посвяти?ть? Хм… я не священник, и к чему тема религии?

– Нет-нет, вы не так поняли. Я хочу получить более подробную информацию по моей просьбе о предотвращении угрозы убийства меня как неугодного государству политика.

– Я займусь этим лично. – Дал ответ Генри, после чего к нему подошёл слуга и прошептал что-то на ухо. – Да-да, Плато Романович! Буду виноват, если не узнаете. И так, здесь не посольство США, на Земле мы не выдаём убежища для сохранения жизни, а вы нам интересны как идеальный че?ловек для наших учёных!

– Вы меня на органы хотите продать?! – воскликнул Плато и обратил на себя холодный взгляд слуги, чем был смущён, но не оставлял возмущение, поэтому направил зрение на консула, с которого хотел получить ответ.

– Так… я хочу… я сделаю помощь вам, угроза будет предотвращена. Необходимо пройти с нами, – сказал Генри

Подошёл странный к выходу в тёмный коридор и указал правой рукой, тем самым давая понять, что необходимо туда пройти.

– Хех… что?! – возмутился Романович, но вовремя подошедший слуга шепотом сказал ему: «Вам помогут, потерпите, консул не совсем социализирован», чем успокоил его; Плато ни за что не согласился бы пройти, если не внезапно возникшая мысль: «псы режима опаснее чудаковатых господ с Америки, и вообще, чего я боюсь?».

Из-за отсутствия какого-либо освещения, Плато не смог понять куда его ведёт господин Генри, поэтому всю дорогу, согласно ощущениям, он как бы шёл и поворачивал телом на месте; в конце пути он встретил своим лицом деревянную дверь, после чего Генри незамедлительно принялся извиняться перед гостем, что шёл позади его и сам не принял последствия абсолютной тьмы коридора.

– Точка места, – обозначил Генри.

– Точка места, ага… – саркастически прокомментировал Плато с ноткой разочарования.

– Уважаемый Плато Романович, в ваших возможностях не бойтесь и не теряйте… разум, да! – предупредил Генри, достал из кармана предмет имеющий свойство освещения, но не похожий на фонарик, после прислонил к шее Плато, а во время соприкосновения с человеческой кожей из предмета вышли микроиглы. В тот момент жертва смогла лишь разглядеть как Генри Менкен поднимает его двумя руками, а веки закрываются. Случившееся повергло спящего в шок, но появившийся осознанный сон дал возможность поразмыслить, и он пришел к выводу: «Выходит, перевозят через границу. Восхищаюсь подвигами во имя свободных граждан, как бы наивно не звучало».

Тем временем Генри Менкен вёл гусеничный транспорт с наличием автомобильной кабины, в которой отдыхал от реальности Плато; пейзаж был пустынным, а вдали виднелась высокая гора; посмотрев чуть ниже можно было заметить песчаные постройки; в этот момент закончился препарат, так долго удерживавший жертву в сновидениях.

– Это что, гусеницы?! – первое, что спросил Плато подняв веки.

– Личная разработка это автоматическое передвижение! – сказал чуть улыбаясь Генри.

– Личная… в позапозапрошлом веке ещё гусеничный ход изобрели, тебе что, три сотни лет? – возмущался Романови, но после понял, что обратился на «ты» к американскому дипломату, засмущался и принялся пытаться заснуть.

Вскоре осознание абсурдности ситуации вынудило Плато отказаться от сна и разобрать обстоятельства; действительно – его, гражданского лица, везут по пустынной местности на странном транспорте неизвестно в какую точку мира, так ещё и водитель никто иной как американский посол в Амордее. Пытаясь вежливо обратиться Плато сказал: «Господин Генри Менкен, извиняюсь, могу ли быть осведомлён о нашем пути, а именно: куда мы направляемся?»

– На месте! – воскликнул Генри, чьи слова подействовали на пассажира так, будто никаких странностей до этого момента и не было, но всё равно ракурс внимания незамедлительно перешёл на впечатляющую картину: совсем близко оказалась высокая гора, примерно два с лишним километров в высоту, из чего он решил, что это – Синай, та самая, где согласно христьянскому учению Бог вручил Моисею десять заповедей.

Мысли о духовном не долго держали, ведь подъехав ближе, он увидел большую щель в горе (можно её назвать дырой), в которую помещалось два или три средних грузовика. Следующие пять минут езды пассажир в сопровождении американского дипломата молчал, а ноги его тряслись от стресса, и, видимо, потерявший доверие к окружающим, он решил собственными силами познать происходящие события, назвал их даже писанием на закате лет сумасшедшего автора-фантаста, в мыслях, конечно же, чтобы его самого не сочли нездоровым. «Какую роль я играю? Вообще, имею какое-то значение, владею своим местом?» – последнее, что думалось.

После уже невозможным являлось представлять обыденные вещи такими удивительными: чего стоят наши воззрения, накопившиеся за тысячелетия, о боге, науке, вселенной, когда на голову валится то, во что мы верили, но не предполагали? И действительно, чей мир будет более расколот, как не мир верующего, узнавшего, что его бог существует на самом деле? Они направлялись будучи переставленными на резиновые шины по проложенной внутри пещеры дороге, по бокам которой стояли транспортные средства неизвестной сборки. Наличие крыльев давало понять единственное – аппараты летательные. Стены и потолок были обшиты тем же металлом, что и в консульстве, из чего Плато решил, что здесь американцы, здесь ему помогут. Подъехав к северной стене штаба демократической державы, их встретило лицо, совсем не похожее на дипломатическое, словами: «Вы это Плато Романович, вы здесь известны!», на что Романович не отреагировал, ведь за последние несколько часов вполне привык к неправильному строению предложений и словосочетаний. Лицо продолжало: «Цель вас без ущерба здоровью доставить к нам».

– Да, не сомневаюсь. На самом деле я теперь знаю больше, чем ваши прошлые «клиенты», хех», – ответил Плато.

– Идём по моему направлению, – сказало лицо и нажало кнопку на двери автомобиля, из-за чего выдвинулись лестницы.

Плато Романович достойно спустился к сопровождающему (последние месяцы его, как главу партии, исключительно так и встречали). Их ожидал коридор с отделкой как в консульстве, но отличием было наличие освещения белого цвета, поэтому удалось разглядеть следующие элементы: коридор был не совсем узким, как казалось ранее, – по размерам он допускал двухсторонее движение живых существ любого телосложения без помех; по правой стороне шёл ряд помещений, похожих на кабинеты офиса, но без наличия дверей, лишь с пустым проходом внутрь, куда заглянуть всё же не удалось из-за поглощающей тьмы. Рассматривая интерьер и лёгким шагом передвигаясь, Плато был приятно заинтересован особенностями строения и отделки помещений штаба, а заметив, что освещение не исходит от какого-либо предмета, так и вообще принялся шарить глазами каждый уголок, естественно, приняв вид британского детектива из романов. И он нашёл разгадку: свет исходил от металлических листов внутренней обшивки стен и потолка; не строя далее логическую цепочку, он ощутил удовольствие от сохранившейся способности мыслить и анализировать, учитывая все события, произошедшие за текущие сутки. Оказавшись в конце коридора, – их ожидала единственная дверь.

– Извиняемся за Генри, он не социализирован на Земле. Кхм, вам всё известно, что должны знать? – спросил сопровождающий.

– Да, известно, – подтвердил Плато.

– Вывод: вы знакомы с процедурой сохранения здоровья на перелёты.

– На перелёты? Ага, знаком… товарищ… – саркастически, но без злого умысла прокомментировал Плато. Это были его последние слова как человека уверенного, после он вновь стал жертвой – пропал свет, а в шею что-то укололо.

В этот раз искусственный сон был глубже, поэтому Романович и не имел возможности заметить как снова оказался в кабине очередного, непонятной структуры, автомобиля. Проснувшись, он огляделся, – это было большое бетонное помещение, примерно пятьдесят на тридцать метров в длину и ширину, десять метров в высоту; освещение тусклое, – едва можно распознать хаотично лежащие предметы, которые Плато приметил как важную «деталь». Убедившись, что посторонние глаза за ним не наблюдают, а водитель занят каким-то устройством в панели автомобиля, он наполовину вытащил своё туловище из окна транспорта и протянул руку вниз, после вернулся в салон с предметом в правой руке.