Прайм-тайм

Анна вытерла слезы тыльной стороной ладони, крепче вцепившись в мобильник, словно в свой конец спасательного троса, снова прижала его к уху.

– Мишель, – прошептала она. – Мишель мертва. Она лежит в передвижной телестанции, от ее затылка ничего не осталось.

– Полиции много?

Голос Анники возвращал ее в обычную жизнь. Анна Снапхане встала, посмотрела в окно:

– Мне видно не много отсюда, арочный мост через канал и насколько мишеней для стрельбы из лука. Но раньше я слышала шум машин, и недавно приземлился вертолет.

– Ты видела ее?

Анна Снапхане зажмурилась, сжала пальцами основание носа, оставшиеся в памяти картинки начали одна за другой всплывать в затуманенной алкоголем голове.

– Я видела ее, я видела…

– Кто это сделал?

К ней в дверь постучали. У Анны все похолодело внутри, она уставилась на дверь, парализованная страхом. Спасательный канат выскользнул из рук, ее снова охватило отчаяние.

– Мне надо идти, – прошептала она в телефон и прекратила разговор.

– Анна Снапхане? – произнес кто-то строгим голосом снаружи.

Она бросила телефон под покрывало и откашлялась, но прежде, чем ей удалось сформулировать ответ, дверь открылась. Стоявший в дверном проеме полицейский явно нервничал.

– Ты сейчас должна пойти со мной.

Анна уставилась на него.

– Мне хочется пить, – сказала она.

Полицейский не замечал ее жалкого состояния, смотрел будто сквозь нее.

– Через главный выход, а потом вниз налево. Поспеши. Коридор тонул в полумраке из-за дождя, все двери были закрыты. Анне казалось, что стены качаются, она еще полностью не протрезвела. Шла, выставив руку вперед, никого другого из телевизионщиков не было видно.

Холод и сырость встретили ее, когда полицейский открыл наружную дверь, словно на лицо набросили мокрое полотенце. Анна остановилась в дверном проеме, вдыхала воздух открытым ртом, щурясь, смотрела в направлении дворца. Полицейские автомобили, как в тумане, прятались в сером дожде.

– У тебя, случайно, нет зонтика?

Ее конвоир вместо ответа показал в сторону угла дома. Анна Снапхане подняла плечи и нерешительно шагнула наружу, на каменную лестницу, и сразу почувствовала, как вода попала за воротник.

– И куда мне?

– В тот дом у воды.

Холодный ручей устремился вниз по позвоночнику, вода попала в глаза. Анна поморгала, покачиваясь, преодолела три ступеньки до дорожки, пошла вдоль живой изгороди из кустов самшита в сторону сада. Потом вдоль оштукатуренной белой стены вниз к Новому флигелю, обогнула железную садовую мебель. Небольшой дворик обрамляла стена, в ней имелся арочный проход, выложенный красным кирпичом.

«Отсюда легко сбежать», – подумала она.

– Прямо вперед, ну же.

Она отвела взгляд от стены, направилась к входу.

* * *

Комиссар сидел за столом в большом конференц-зале. Как раз за ним снаружи за окном стоял знакомый автобус. Анна Снапхане сразу же попятилась, наступила на ногу своему конвоиру. Белоснежная передвижная аппаратная с красочным логотипом продюсерской фирмы ярким пятном выделялась среди дождя.

«Интересно, Мишель все еще лежит там? – пронеслось у нее в голове. – Она же, наверное, уже остыла».

– Садись.

Анна села на стул, на который показал комиссар, стерла дождевые капли с лица, посмотрела на полицейского и с удивлением обнаружила, что на нем пестрая гавайская рубашка. У нее сразу стало легче на душе.

– Боже мой, – сказала она, – это ты?

Мужчина, казалось, не услышал ее.

– Мы как-то встречались в Стокгольме, – продолжила она. – Вместе с Анникой Бенгтзон.

– Сейчас ты одна из тех, кто нашел ее, – напомнил комиссар.

Анна смутилась.

– О да, – подтвердила она, – одна из тех.

Внезапно вчерашнее возлияние снова напомнило ей о себе, пол закачался, она вцепилась в край письменного стола.

– Можно… немного воды?

Подошел полицейский с графином и стаканом. Анна сама налила себе, ее руки дрожали. Выпила целый стакан жадными глотками, проливая содержимое. Затем откинулась на спинку стула, почувствовала, как тошнота подступает к горлу.

– По-моему, у меня вот-вот начнется приступ астмы.

– У вас принято нажираться в конце записи?

Анна провела рукой по волосам, мокрым от дождя.

– Почему я здесь? Когда смогу поехать домой?

Комиссар встал из-за стола.

– Мы должны побеседовать с вами в течение дня. Никто из вашей компании не подозревается больше остальных, но нам, естественно, необходимо допросить всех вас в качестве свидетелей. Это, я надеюсь, понятно?

Анна смотрела на него с приоткрытым ртом, пыталась вникнуть в смысл его слов.

– Остаток времени вы проведете в ваших комнатах. Мы будем приглашать вас в порядке, который сочтем нужным. Вы не должны разговаривать друг с другом или общаться между собой каким-то иным способом. Это понятно? Анна, ты слышишь меня?

Она заставила себя кивнуть, подумала о мобильном телефоне под покрывалом в своей кровати.