Обольсти меня на рассвете

– Я не смогу пережить смерть еще одного близкого человека, – прошептала она чуть погодя. – Я так боюсь за Уин. Я боюсь за Лео. – Она потерла лоб. – Я похожа на жалкую трусиху, да?

Кев покачал головой:

– Ты была бы дурой, если бы не боялась.

В ответ она невесело усмехнулась:

– Тогда я определенно не дура.

* * *

К утру у Уин начался сильнейший жар. Она металась под покрывалом. Кев подошел к окну и распахнул шторы, впуская в комнату слабый утренний свет.

Она очнулась, когда он подошел к кровати. Ее голубые глаза на покрасневшем, покрытом сыпью лице были широко распахнуты.

– Нет! – сдавленно воскликнула она, пытаясь отстраниться. – Ты не должен здесь находиться. Не подходи ко мне. Ты подхватишь эту заразу. Пожалуйста, уходи.

– Тише, – сказал Кев, присев на край матраса. Он схватил Уин, когда она попыталась откатиться, и положил ладонь ей на лоб. Он чувствовал, как пульсирует кровь под обжигающе горячей тонкой кожей.

Когда Уин попыталась его оттолкнуть, Кев поразился тому, как сильно она ослабла.

– Не надо, – всхлипывая, повторяла она. Слезы бессилия текли по ее щекам. – Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Я не хочу, чтобы ты был здесь. Я не хочу, чтобы ты заболел. О, пожалуйста, уходи…

Кев привлек ее к себе. Тело ее было как живое пламя под тонким покровом ночной рубашки. Бледный шелк ее волос струился по ним обоим. И он стал баюкать ее голову на своей ладони, на крепкой, видавшей виды руке кулачного борца.

– Ты сошла с ума, – сказал он тихо, – если думаешь, что я оставлю тебя сейчас. Я позабочусь о том, чтобы с тобой все было хорошо, чего бы это ни стоило.

– Мне не выжить, – прошептала она.

Кева потрясли ее слова, но еще больше его потрясла собственная реакция на них.

– Я умру, – сказала она, – и я не возьму тебя с собой.

Кев прижал ее к себе сильнее, так что она дышала ему прямо в лицо. Как бы она ни уворачивалась, он ее не отпустит.

– Перестань! – воскликнула она, отчаянно пытаясь вырваться. От усилий она еще гуще покраснела. – Это безумие… О, упрямец, отпусти меня!

– Никогда. – Кев гладил ее по распущенным растрепанным волосам. Пряди потемнели там, где их омочили ее слезы. – Полегче, – бормотал он, – не изматывай себя. Отдохни.

Уин затихла, осознав тщетность попыток вырваться.

– Ты такой сильный, – слабым голосом произнесла она, и в словах ее была не похвала, а осуждение. – Ты такой сильный…

– Да, – сказал Кев, краем простыни утирая ее лицо. – Я сильный, жестокий и безжалостный, и ты всегда об этом знала, верно?

– Да, – прошептала она.

– И ты сделаешь так, как я скажу. – Он баюкал ее, прижимая к груди. – Попей.

Она с трудом сделала несколько глотков, превозмогая боль.

– Я не могу, – выдавила она, отворачиваясь.

– Еще, – настаивал он, поднеся чашку к ее губам.

– Дай мне поспать, пожалуйста.

– После того как ты попьешь еще.

Кев не унимался, пока она не сдалась со стоном. Уложив ее на подушки, он дал ей подремать несколько минут, затем вернулся с тостом, вымоченным в бульоне. Он не отставал от нее, пока не заставил съесть немного.

К этому времени проснулась Амелия и вошла в комнату Уин. Амелия лишь сморгнула дважды, словно не верила своим глазам, при виде того, как Кев, обнимая Уин одной рукой, кормит ее.

– Избавься от него, – хрипло сказала Уин, обращаясь к сестре. Голова ее покоилась у Кева на плече. – Он мучает меня.

– Ну, мы всегда знали, что он враг рода человеческого, – вполне серьезно сказала Амелия, подойдя к постели сестры. – Как ты смеешь так себя вести, Меррипен? Пробраться в спальню ни о чем не подозревающей девушки и скормить ей тост?

– У нее пошла сыпь, – сказал Кев, заметив высыпания на шее и щеках Уин. Ее шелковистая кожа сделалась шершавой и красной. Он почувствовал, как Амелия дотронулась до его спины, вцепилась в его рубашку, словно должна была держаться за что-нибудь, чтобы не упасть.

Но голос у Амелии звучал ровно и спокойно, как ни в чем не бывало.

– Я приготовлю содовый раствор. Это успокоит кожу, дорогая.

Кев невольно восхитился самообладанием Амелии. Она готова была принять любой вызов, который бросала ей судьба. Из всех Хатауэев у нее был самый сильный характер. И все же Уин должна была бы быть еще сильнее и еще упрямее, если хотела выжить.

– Пока ты искупаешь ее, я приведу врача.

Не то чтобы он доверял врачам из числа гаджо, но присутствие доктора успокаивало сестер. Кев также хотел узнать, как идут дела у Лауры и Лео.

Оставив Уин заботам Амелии, Кев направился к Диллардам, но горничная, которая открыла дверь, сказала, что к Лео нельзя.

– Он там с мисс Лаурой, – срывающимся голосом добавила девушка, закрывая лицо полотенцем. – Она никого не узнает. Ей все хуже и хуже, сэр.

Кев почувствовал, как ногти его впились в ладони. Уин была более хрупкой и слабой, чем Лаура Диллард. Если Лаура умирала, то едва ли Уин сможет пережить болезнь.

Следующая мысль Кева была о Лео, который не был ему братом по крови, но определенно был членом его семьи. Лео любил Лауру Диллард так сильно, что едва ли смог бы принять ее смерть рационально, если вообще способен ее принять.

– Каково состояние мистера Хатауэя? – спросил Кев. – У него есть какие-нибудь симптомы болезни?

– Нет, сэр. Не думаю. Я не знаю.

Но, судя по тому, как горничная отвела слезящиеся глаза, Кев понял, что Лео нездоров. Он хотел забрать Лео, снять с поста у постели умирающей, и сделать это прямо сейчас, пока у него еще оставались силы. Но было бы жестоко лишать Лео последних часов с женщиной, которую он любил.

– Когда она умрет, – без обиняков сказал Кев, – отправьте его домой. Но не позволяйте ему идти одному. Пусть кто-нибудь проводит его до порога дома Хатауэев. Вы понимаете?

– Да, сэр.

Через два дня Лео пришел домой.