Откуп

Откуп
Лиза Глум

Настоящая любовь – штука ох какая опасная. Всегда найдутся те, кто позавидует и захочет пойти против союза двух сердец. А уж когда в дело вмешивается нечистая сила, то исход противостояния влюбленных миру может оказаться совершенно непредсказуемым.

Лиза Глум

Откуп

– Вот ты где, дрянь! – Анисий влетел в избу, сжимая в кулачище хлыст. – Убью суку!

Марья, накрывавшая стол к завтраку, вмиг бросила хлопоты и вжалась в угол комнаты ни жива ни мертва. Оцепенела так, что ни слезинки проронить, ни слова сказать от страха невмочь. Отец её завсегда имел крутой нрав и руку тяжелую.

Дарья попыталась прикрыть дочку собой, и в тот же момент беспощадный удар со свистом рассек воздух и обжёг спину. Крупная баба небывало тонко всхлипнула, будто ребёнок, и, не удержавшись на ногах, рухнула на пол, будто приговорённая косой молодая хлипкая трава.

***

Марья поудобнее уселась на ещё влажную от росы траву и бросила рядом охапку только что собранных на лугу цветов. Умело и не торопясь она вплетала вместе с берёзовыми веточками в венок ромашки, иван-да-марья, клевер, жёлтенькое медвежье ушко, голубые васильки, снова ромашки… Время от времени вдыхала аромат разнотравья, а потом отводила руку с затеей подальше, чтобы любоваться тем, что получилось.

– Красиво у тебя выходит, – с завистью сказала Настасья, у которой венок для купальской ночи получался куда хуже: цветки сочетались кое-как, а само плетение то и дело норовило развалиться.

Да и в хозяйстве у девицы всё получалось из рук вон плохо – то недосол, то пересол, то тесто на пироги не поднимется, то сор где в углах не доглядит. За это и получала Настасья подзатыльники от отца, а мать только и говорила презрительно-насмешливо: «Ох, и кто ж такую неумеху замуж-то у нас возьмёт».

– В красоте ли дело? – добродушно улыбнулась Марья лучшей подружке. – Главное же, чтоб венок не потонул, а то не видать счастья с суженым.

– Ой, да уж тебе ли за то волноваться! – усмехнулась Настасья. – Вон у вас какая любовь с Иваном. Ни огнем, ни водой не разлучить.

Марья засмущалась и, почувствовав жар на щеках, спешно спустилась к берегу. Вступила в реку по щиколотку, чтоб не замочить подол сарафана, умылась холодной водицей и глубоко вдохнула. Воздух пах свежестью и ещё чем-то особенным… Может, счастьем? Улыбнулась своим мыслям и посмотрела вдаль. На другом берегу темнел лес, куда обычно на Ивана Купалу девицы бегали через мосток искать цветущий папоротник. Согласно поверью, он должен помочь найти любимого. Ведь именно в эту полную чудес ночь можно было встретить суженого, с кем проживешь до старости.

Марья всегда думала, что поиски цветущего папоротника – лишь потеха, как прыгание через костер и прочие игрища, которые устраивала молодежь в этот праздник. Так что в лес всегда ходила с подругами, только чтобы веселье и азарт поддержать. А год назад сама не заметила, как отдалилась от всех, заплутала в гуще деревьев, побежала куда глаза глядят от испуга и ненароком вышла на дивную полянку. И там…

Сначала Марья услышала шорох, будто кто по сухой траве бродит. Так жутко стало, аж почувствовала, как волосы на голове зашевелились. Сердце же в груди так и скакало, так и скакало, готовое вот-вот выскочить наружу и пуститься наутёк от хозяюшки.

Вглядевшись во тьму, девица увидела, как то шевелятся листья папоротника. И вдруг прямо на её глазах огромные зелёные лапы осветились ярким светом. Ещё через мгновение Марья наблюдала диво дивное: единственная набухшая почка с треском раскрылась, и из неё появилось слепящее глаза сияние, а потом показался цветок с крупными огненно-красными лепестками…

– Марийка, – сзади подошла Настасья, вырвав подругу из воспоминаний. – А поведай-ка ещё раз, как ты нашла цветок папоротника. Тоже так хочется… – мечтательно добавила она.

– Уж ты мою историю как никто знаешь, да и не по одному разу сказанную, – улыбнулась Марья, но говорить о том волшебном дне было приятно, поэтому она порадовала подругу историей: – Обошла я задом наперёд вокруг папоротника трижды, сорвала я тот цветок и за пазуху спрятала. Страсть жутко было, как тростинка на ветру дрожала. И побегла со всех ног, сама не знамо куда. Знаю же, что оглядываться нельзя, не то нечисть к себе в мир приберёт, не отвертишься.