Круиз золотой рыбки

– Мою каюту кто-то вчера обыскал.

– Как? – поразилась я.

– Я заметила некоторые признаки.

Она опустила глаза вниз, а меня взяла досада. Неужели она врет? Или ей есть что скрывать? Неужели мне придется стать для нее чем – то вроде охранника? Жалость начало вытеснять вполне естественное раздражение. И чего так ныть, ну чего так ныть? Взрослая женщина, чуть постарше меня, лет этак на десять, но ведет себя как старушка. Зачем только я так ее напугала, рассказав про качков? А если все это не имеет никакого отношения к бедной женщине? Господи, неужели мне теперь придется нести этот тяжкий крест заботы о ней до конца путешествия?

– Ты не можешь переехать в мою двухместную каюту? – спросила она после ужина, когда мы вдвоем шли из ресторана. – Я одна боюсь.

А вот это как раз было то самое, чего я очень не хотела. Мало того, что мне навязывалась роль бодигарда, еще и делить каюту с такой нервной особой – ну уж нет. К тому же у меня был люкс, а у нее каюта первого класса на средней палубе. Нужно было выкручиваться.

– Я не могу, – сказала я, и поторопилась объяснить: – У меня тут на теплоходе бывший любовник плывет, так что понимаешь, он может подумать, что я хочу, чтобы он подумал, что я… понимаешь… в наше время…

– Любовник? Что он может подумать?

– Ну, что я сменила ориентацию, – пояснила я.

– Знаешь что, закрути роман, тогда к тебе никто не сунется. Это если ты боишься, что какой-нибудь матросик подкуплен и в любой момент проникнет, чтобы задушить и выбросить тело за борт, где его съедят голодные рыбы.

У нее открылся рот и вылезли глаза. Мы подошли к ее двери, и она судорожно потыкала ключом в скважину замка. Она нырнула в свою каюту, закрыв дверь с громким стуком, а я отправилась в свой люкс.

За всеми ее причитаниями я как – то отвлеклась от своих собственных проблем, и теперь они навалились на меня. Что делать, как узнать, что с Алиной и с Эдиком?

Ночью я долго не могла заснуть, хотя было тихо. Теплоход стоял в тумане, не двигался, и доносились редкие, какие – то гулкие команды с капитанского мостика. Я засыпала и опять просыпалась, а часа в два услышала осторожные шаги по коридору – кто-то решил полюбоваться туманом. Почему бы и мне не сделать то же самое?

Коридор был пуст, несколько дежурных лампочек светили, очевидно, для возможных любителей ночных экскурсий по теплоходу. Или для любовников. Кандидатов в которые здесь практически нет. На палубе ничего интересного, туман навевал неприятное впечатление. Берег отсутствовал, вместо него было серо – белое клубящееся облако. Кольца пара то начинали рассеиваться, то вдруг наползали откуда –то с левого борта, заглатывая корабль, как питон. И душно, и скучно. И некому руку подать… коль свалишься в воду случайно.

Остаток ночи я проспала крепко, и даже на завтрак опоздала, за что старик – сосед по столику – меня по – отечески пожурил. Капа, сидящая за соседним столом лицом ко мне, заговорщицки подмигнула. «Хемингуэя» не было – устроил разгрузочный день? А может, уже насытился и ушел курить?

– На концерт пойдете? – поинтересовался старик, поднимаясь из-за стола. Он взял палку и стоял, глядя на меня с приветливым любопытством человека, которому интересно, пойду ли я на концерт или буду слоняться по всем палубам, делая вид, что это очень важное занятие.

– А где это? – спросила я, и он охотно объяснил, что в кинозале, и вести его будет маленький ансамбль, репертуар у них определяется наличием музыкального инструмента в виде гармони, но что поделаешь, не звать же целую капеллу.

Я решила, что пойду – погода пасмурная, хоть по радио и обещали солнце, но пока загорать нельзя, а до следующего пункта еще плыть и плыть.

3.

К началу концерта я опоздала, так как решила послушать новости по радио, где включили какую – то областную станцию. Так что к моему приходу зал уже был полон, но Капитолина, оказывается, заняла мне местечко в предпоследнем ряду у прохода. Концерт вели муж и жена, заслуженные артисты, подрабатывающие летом в круизах, он играл на гармони, а она пела, истекая потом в концертном русском наряде. Им бурно аплодировали после каждого номера: народ явно соскучился по культурной жизни, даже студентки были тут, правда, они много хихикали, видимо, народные песни им были в диковину. Девчонки успели загореть, а парни везде ходили в шортах. Потом у гармониста оторвалась лямка гармони, он стал читать стихи. Тут мне стало скучно, и я пошла на выход, а выйдя, обнаружила, что Капитолина последовала за мной. На этот раз, впервые обратила я внимание на ее наряд – на ней было сиреневое платье.

– Ничего, если я с тобой побуду?

На пустой палубе мы облокотясь на поручни, смотрели на пенистый след, оставляемый нашим теплоходом. После продолжительного молчания моя новая подруга начала атаку:

– Слушай, а кто этот твой бывший?

Я промычала что-то неопределенное, но она не отставала:

– Вы что, поссорились? Почему вы с ним не общаетесь?

– Да, поссорились, и очень сильно. Но мне кажется, что это дело касается только двоих.

– А кто это? Не подумай, я лезу в личную жизнь только потому, чтобы случайно с твоим не закрутить роман.

И чего это она пыталась изобразить из себя пожирательницу мужских сердец?

– Не могу сказать, – серьезным тоном сказала я. – Речь идет о репутации очень уважаемого человека. Мне – то кто, я никто, но он – другое дело.

– Однако, – с пафосом сказала Капа, – вычислить вас тут, на теплоходе, любой сумеет.

– Да ну? – с сарказмом произнесла я. – Сто с лишним человек, тебе не кажется…?

– Не сто, а восемьдесят, пароход после реконструкции, цены у них высокие, и соответственно недобор пассажиров, – снисходительным тоном взрослого, объясняющего недорослю жизненные законы, сказала Капитолина.

– Даже? Какие еще вычисления ты сделала?

– Одна семья – священник с женой, он отпадает. Полная дама с худым мужем – тоже, уж очень он ее обожает. Вообще семьи надо отбросить. Остается не так уж много одиночек. Надеюсь, это не инвалид с палкой, что за твоим столиком тебе горчицу передает?

– Да, это он.

– Да ты что? – она залилась смехом. – Ценю твое чувство юмора.

Сама же первая мне старика предложила, а теперь издевается!

– Не забывай, за моим столиком еще очень даже симпатичный молодой человек сидит, и он передает мне салфетки и солонку.

– Это который рядом с юной красавицей? Так они молодожены, я сама видела, их на вокзале мама, папа и две бабушки провожали! А в Плесе они купили огромную картину для своего семейного гнездышка. Подожди, подожди… Знаю! Это наверняка мужчина в с баками.

У меня буквально язык отнялся от возмущения. Кого она мне в любовники навязывает! Капитолина имела в виду того самого пассажира, чья жена лила слезы на речном вокзале, провожая любимого муженька. Того самого, с баками и в белых штанах, что всех отпихивал своим зонтиком в Павлове.

Лучше бы я не врала. Теперь она будет считать этого "бакинца" моим любовником.

– Это который? Знать не знаю.

– Николай Дормидонтович.

– Ладно, пусть будет он, – я постаралась отшутиться.

– Может, если у вас с ним роман окончен, ты мне его отдашь? – не унималась Капитолина.

– Да хоть сейчас. Только это не он.

– Тогда, извини, остается кто-то из команды. Кто, признавайся!

Тут на меня напал смех. Капа сначала растерянно смотрела, потом тоже начала смеяться. А меня просто скрючило. Наконец я смогла произнести:

– Б –б –боцман.

Мы еще пошутили и посмеялись, я от Николая Дормидонтовича яростно открещивалась, но она мне, похоже, не поверила. Как обидно! Но как же интересно было интриговать! Может, это Капа ходила мимо моей каюты ночью по коридору, надеясь услышать страстные стоны. Ну и женщина! В нее стреляли, на нее охотятся, а ей все как с гуся вода. Честно говоря, это назойливое любопытство просто раздражало. Сомневаюсь, что она поверила в навязанного Николая Дормидонтовича, а уж в боцмана и подавно. Надо что-то предпринять. Она не успокоится. И какой черт дернул меня за язык, ссылка на любовника была просто глупой! Правду говорила мне Алина: Тебе, Карпова, надо до ста считать, прежде чем что-то ляпать. И Алина права. Дура я, дура! Не могла что-нибудь другое выдумать! А зачем, собственно говоря, я должна была изобретать предлог, чтобы отвязаться от попутчицы? Надо было просто послать ее куда подальше. Есть такие люди – раз пожалеешь их, потом всю жизнь жалеть будешь. Только не того человека, а себя. Эти вампиры так присосутся, что не отвяжешься. А играют они на нашем извечном страхе обидеть человека. Нет, все – таки я не такая глупая, какой меня всегда считала Алина. И прямо об этом говорила, задумчиво глядя на меня: И в кого ты, Карпова, такая глупышка? Мама у тебя с высшим гуманитарным дипломом, бабушка бухгалтер, а ты ни в мать, ни в отца. А у меня? Мама с папой всю жизнь по складам, и ничего. Тут, рыба моя золотая, генетическое разнообразие вступает в действие. Не спрашивай, что это такое, долго объяснять. Но знаешь, Ульянка, мне кажется, тут твоя роковая фамилия сыграла роль. Помню, я тогда не на шутку обиделась, но в драку не полезла. Надеялась обскакать подругу на личном фронте, ведь в смысле внешности шансы у нас были равны, а я тогда в хирургии работала, и мужиков было пруд пруди, и каждый мне глазки строил. Да, не вышло, все травмированные оказывались либо с внутренним дефектом в виде подсаженной печени, либо внешним – то есть женатыми и с детьми. Но что мужиков прет на дежурных медсестер, я усвоила на всю жизнь. А потом их забирали любящие женушки, и больно было смотреть на этих неудачников.