Кадота: Остров отверженных

Зор делает шаг вперед, собираясь что-то сказать, но его прерывает внезапно раздавшееся из глубины моего дома грохотанье.

– О нет, это мама… – бормочу я, скорее для себя, чем для него. В памяти всплывают воспоминания о ее неровной походке, сдобренной запахом алкоголя в дыхании. Она пыталась скрыть свое горе обещаниями придерживаться режима, лечь спать пораньше, которые, очевидно, не сдержала.

– Постой! – голос Зорана пробился сквозь мои думы. От разительной разницы между его привычным спокойствием и нынешней тревожностью у меня зарождаются вопросы.

Но прежде чем я успеваю их задать, он опережает: – Мы можем поговорить завтра… кое о чем? Это очень важно.

Поспешно кивнув, убегаю в дом, оставляя лучшего друга позади.

ГОД СПУСТЯ

Солнце вставало в зеркальном свете утра. Я вела свою группу в глубь иссохшей пустыни. Теперь я была одной из старших охотниц, имея свою собственную команду.

Отдыхая в тени траншее, молодые охотники обсуждали вчерашнюю вечеринку. Сплетничали. Мне не хотелось принимать в этом участие, поэтому я сосредоточила свой слух на других вещах. Вскоре услышала какое-то шевеление наверху и решила проверить.

Мне повезло! Вдалеке проходило стадо горных козлов. Оглянувшись на своих спутников, я приняла решение отправить их домой, пока сама смогу лучше выследить след стада. Завтра смогу взять свою группу и поймать их всех по выявленному маршруту.

Я долго бежала без остановок. Козлы пока не заметили моей погони, и лучше бы так и оставалось, иначе не смогу за ними угнаться.

Замечаю серьезную перемену в погоде. Небо потемнело, подул сильный ветер, поднимая потоки песка. Отвлекшись, я упустила из виду добычу. Отлично… Пожалуй, пора возвращаться обратно. А что, если это пустынная буря? Не исключено. У нас такое редко бывает, но никто не может знать наверняка.

Через несколько минут ходьбы назад я с ужасом осознала, что не имею ни малейшего представления о направлении, по которому следую. Все ориентиры на песчаной поверхности, которые помогли бы мне вернуться назад, разлетелись от поднявшегося ветра.

Зоран убьет меня, если не вернусь домой вовремя. Более того, он собирался показать мне что-то, над чем работал очень долго… Почему я всегда попадаю в такие ситуации? И даже в этот момент меня больше волновало, что скажет Зор о моем проступке, нежели гибель в пустынной буре. Невероятно.

Мое некогда ясное видение в очках было заполнено пляшущими частицами песка, ухудшая обзор до предела.

Обернув шарф вокруг лица, я оставила незащищенными одни очки. Мне не хватало воздуха, я задыхалась, но, по крайней мере, песок больше не набивался в легкие.

На далекой дюне одиноко возвышалась будка для охотников. Эти будки были нашей крайней защитой от бедствий, для тех, кому не повезло столкнуться с солнечным ударом или же… с бурей в пустыне.

Я приказала своим ногам двигаться, ползти к видневшемуся вдали убежищу. В последнем порыве рухнула на подушку бархана и заскользила по ее склону, как камешек, брошенный вниз. Песчаные волны сопровождали мой спуск, острые песчинки вонзались в кожу, обжигая. Но теперь я была внутри хижины. Здесь я была в безопасности.

Мышцы в теле протестующе взвыли, но я не обратила на них внимания. Стянула очки и шарф, судорожно кашляя.

Тут же в окно с силой вломился вихревой ветер, вдребезги разнося его. Разлетевшиеся осколки стекла осыпались на меня, но я вовремя успела пригнуться. Следом внутрь лачуги хлынула лавина из песка. Я чувствовала, как тяжесть придавливает мое тело, выжимая из меня каждую унцию жизни.

…

Я не смогла пошевелить пальцами – они были зажаты в гробнице из плотно спрессованных песчинок. Песок, казалось, поглотил меня целиком во время бури.

Отчаянное сопротивление в попытке выбраться в сочетании с палящим полуденным солнцем привело к тому, что пот ручьями стекал мне прямо в глаза. Как долго я здесь пролежала без сознания? Несколько часов или целый день?

В течение, казалось, целой вечности мне все-таки удалось одержать победу, когда я сумела приподняться на нетвердых ногах. Это простое движение длилось недолго. Боль пронзила мою лодыжку. О том, чтобы вернуться домой бегом, не могло быть и речи.

Время было драгоценным ресурсом, который я не могла растратить впустую. Возвращаясь к хижине, я сосредоточилась на солнце. Оно висело всего в нескольких градусах от зенита. Но разве не так же было, когда я отправилась на охоту со своей группой?

Смятение сменилось тревогой. Неужели я провела целую ночь в этой песчаной могиле? От этой мысли у меня сжалось сердце. Мне срочно надо было возвращаться.

Отбросив мысли о надвигающейся панике, я отправилась в физически изнурительный путь домой.

…

Под палящими лучами жара была невыносимой, и каждый вдох давался с трудом. Мой охотничий рюкзак с запасом воды был оставлен в хижине под грудами песка. Не смогла его откопать.

Время застыло, часы таяли друг в друге. Я брела дальше, за мной тянулась тень, которая с каждым шагом становилась все более расплывчатой.

Все бы отдала за глоток воды. Ноги внезапно подкосились. Я повалилась на песчаную насыпь, ощущая себя тряпичной куклой, выброшенной капризным ребенком.

Я так и осталась лежать под неумолимыми лучами. Постепенно пришло осознание: я была в полном одиночестве, потеряна и находилась на грани жизни. Погибну здесь, став жертвой глупого упрямства?…

Солнце заставило меня сомкнуть глаза, как вдруг я услышала отдаленный гул мотора. Я напрягла слух. Звук был…реальный?

Сердце забилось о грудную клетку. Мир начал вращаться.

Сначала я уловила очертания силуэта вдалеке. Затем почувствовала легкое прикосновение к запястью, крепкий захват, проверяющий пульс. Усилием воли заставила пальцы пошевелиться, чтобы дать незнакомцу понять, что все еще держусь за жизнь.

Усилия привели к тому, что мягкий голос, несомненно ангельский, деликатно поинтересовался моим самочувствием. В горле пересохло, слова не выговаривались, но я изо всех сил попыталась сжать руку незнакомца.

Он поднес к моим губам флягу с водой и я почувствовала облегчение от ощущения влаги на пересохших губах. Прилив легкости захлестнул меня, проникая потоком в обезвоженное тело.

Я почувствовала, как меня поднимают с раскаленного песка. Бережно погружают на сиденье машины. Слабыми руками попыталась снять разбитые очки, но мой спаситель быстро пришел на помощь.

Мои воспаленные глаза попытались разглядеть мужчину, пока тот возился с машиной. Не смогла.

Я не знала, куда он меня отвезет, но что-то в нем излучало надежность. Веки неминуемо закрылись, поддавшись охватившему меня изнеможению.

Перед тем как полностью отключиться, я услышала звук работающего двигателя, сопровождаемый слабым кашлем.

Истерика

Как только мне удается приоткрыть глаза, я сразу вижу Зорана, спокойно расположившегося в кресле с закрытыми глазами. На первый взгляд он выглядит безмятежно спящим, но сжатые кулаки, взъерошенные волосы и морщинки на лбу свидетельствуют о том, что его уже давно что-то тревожит.

– Зор… – мой голос звучит сухо и хрипло. Я пытаюсь приподняться, но мне удается сделать это только на локтях.

Услышав мой зов, он резко подскакивает со своего места и бросается к моей кровати.

– Дара! Слава богам! – он берет мою руку в свою, слегка сжимая ее. – Наконец-то ты проснулась!… Я так волновался за тебя!

Я смотрю на него, замечая непривычные темные круги под глазами.

– Зор… Ты в порядке? Выглядишь уставшим. Кстати, где мама?

Он отводит взгляд, опускаясь на край кровати.

– Прошло четыре дня с тех пор, как ты пропала в пустыне и оказалась в лазарете…

– Я… я ничего не помню. Это ты меня нашел?