Непокорная невеста

Месяц спустя Том сел на поезд до станции Сафрон-Уолден в Эссексе, а оттуда нанял экипаж до поместья Клэр. Такое путешествие кардинально отличалось от поездки в комфортабельном железнодорожном вагоне, где он мог отгородиться от всего внешнего мира. Навещая людей, Том предпочитал не полагаться на их милость. Его вполне устраивало, что он мог приезжать и уезжать по своему желанию, принимать пищу, какую хотел и когда хотел, мыться своим любимым мылом и спать в тишине, когда некому потревожить его сон.

Однако по случаю свадьбы Уэста Рейвенела Том собирался попробовать для себя кое-что новенькое. Он станет частью толпы гостей: займет спальню, куда в безбожно ранний час приходят горничные, чтобы разжечь очаг, спустится в столовую и позавтракает вместе с другими гостями, смиренно присоединится к ним на прогулках, чтобы полюбоваться видом на холмы, деревья и пруды. В доме полно детей, но к ним он отнесется терпимо или попросту станет игнорировать. По вечерам, во время салонных игр и любительских постановок пьес, он сделает вид, будто получает от них удовольствие.

Решение подвергнуться подобным испытаниям напрямую вытекало из совета Риза Уинтерборна прислушаться к своему чутью. Пока все шло далеко не лучшим образом, но Том так устал от невыносимо долгих месяцев ощущения внутренней пустоты, что даже непрерывная череда неудобств казалась ему переменой к лучшему.

В отдалении на пологом холме, заросшем вечнозелеными растениями и обнесенном низкими, увитыми плющом стенами, показалась усадьба с белыми колоннами в классическом георгианском стиле. Кольца дыма поднимались из аккуратного ряда дымовых труб, растворяясь в ноябрьском небе. Деревья вдоль аллеи сбросили листву, обнаженные ветви застыли, словно окутанные черным кружевом. На голые поля вдалеке опускался густой вечерний туман.

Наемный экипаж остановился перед парадным портиком. Его тут же окружили три лакея и принялись открывать лакированную дверь, выдвигать ступеньки и выгружать багаж. Том спустился на гравийную дорожку и глубоко вдохнул аромат мокрых листьев, припорошенных инеем. Он не мог не признать, что в сельской местности воздух приятнее, чем в городе.

Ряды створчатых окон позволяли мельком разглядеть толпу гостей, которые собрались в передних комнатах. Громкая музыка и смех чередовались с радостными криками детей, которых, судя по всему, там было немало.

– Тихое семейное мероприятие, черт бы его побрал, – пробормотал Том, поднимаясь по ступенькам крыльца в парадный холл, где дворецкий забрал у него шляпу, пальто и перчатки.

Внутри поместье Клэр выглядело просторным и воздушным благодаря интерьеру: стены были окрашены в спокойные белый, бледно-голубой и светло-зеленый цвета, мебель тоже была светлой. Здание было благоразумно украшено в соответствии с его неоклассическим фасадом, без бесчисленных фарфоровых статуэток и мириад вышитых подушек на диванах.

Через пару мгновений прибывшего гостя вышли поприветствовать лорд Уэстон Рейвенел и Феба, леди Клэр. Они были красивой парой: высокий, неизменно загорелый Уэстон и стройная рыжеволосая вдова. Казалось, их связывала таинственная невидимая связь, при взгляде на них возникало ощущение некоего единства, которое не имело ничего общего ни со схожим образом мыслей, ни даже с браком. Озадаченный и заинтригованный, Томас понял, что друг перестал быть абсолютно независимой единицей, а стал теперь частью новой величины.

Феба присела в изящном реверансе:

– Добро пожаловать, мистер Северин.

Том не мог не отметить, что с тех пор, как он в последний раз видел ее – на свадьбе Пандоры, – с ней произошли разительные перемены. Тогда он счел леди Клэр очень красивой, но в ее хладнокровном самообладании сквозила меланхолия и какая-то надломленность. Теперь же она была расслаблена и словно светилась изнутри.

Уэстон протянул руку, и они с Томом обменялись сердечными рукопожатиями.

– Мы рады, что ты приехал, – просто сказал друг.

– Я принял решение буквально в последний момент, – ответил Том. – Если меня приглашают на мероприятия, пропадает всякое желание их посещать: веселье уже не то.

Уэстон усмехнулся:

– Извини, но мне пришлось включить тебя в список гостей, ведь я у тебя в долгу за услугу, которую ты оказал нам прошлым летом.

– Ты имеешь в виду ремонт котла?

– Нет, дело не в этом, – недоумение на лице Тома заставило Уэстона пояснить: – За то, что ты помог тайно вывезти моего друга из Лондона.

– А, вот ты о чем! Пустяки.

– Ты сильно рисковал, помогая нам спасти Рэнсома, – возразил Уэст. – Если бы власти обнаружили, что ты как-то в этом замешан, тебе пришлось бы за это поплатиться.

Том лениво улыбнулся:

– Риск был невелик, Рейвенел.

– Ты мог потерять государственные контракты и, возможно, попасть в тюрьму.

– Не тот случай. В моем распоряжении достаточно прикормленных политиков, – самодовольно заметил Том. – Я подмазал большему числу членов палаты лордов и палаты общин, чем у тебя волос на голове. Так называемые парламентские расходы являются частью бюджета каждого железнодорожного строителя. Взяточничество – единственный способ протолкнуть частный законопроект через коллегиальный орган и получить необходимые разрешения.

– Но ты все равно рисковал, – настаивал Уэстон, – и я в большем долгу перед тобой, чем ты можешь себе представить. Я не мог рассказать тебе раньше, но Этан Рэнсом тесно связан с семьей Рейвенел.

Том пристально посмотрел на друга:

– И каким же образом?

– Как оказалось, он внебрачный сын старого графа, то есть сводный брат Кассандры и Пандоры. Если бы он был законнорожденным, то титул и поместье по праву принадлежали бы ему, а не моему брату.

– Интересно, – пробормотал Том. – И вы не видите в нем угрозы?

Лицо Уэстона приняло саркастическое выражение:

– Нет, дружище, Рэнсому нет никакого дела до поместья. По правде говоря, он так сильно скрывает свою связь с Рейвенелами, что мне пришлось уговаривать и даже запугивать его, чтобы он согласился посетить семейное мероприятие. Он здесь только потому, что его жена изъявила желание приехать, – Уэстон сделал паузу. – Ты, без сомнения, помнишь доктора Гибсон.

– Доктора Гаррет Гибсон? – уточнил Том. – Она вышла за него замуж?

Уэстон усмехнулся:

– А кто, по-твоему, ухаживал за Рэнсомом, пока он выздоравливал в поместье?

Заметив смущение Тома, Феба мягко спросила:

– Вы испытывали симпатию к доктору Гибсон, мистер Северин?

– Нет, но… – Том умолк на полуслове.

Гаррет Гибсон была необыкновенной женщиной – первой женщиной-врачом в Англии с дипломом Сорбонны. Несмотря на молодость, она уже успела заработать себе репутацию высококвалифицированного хирурга, после того как ее наставник, сэр Джозеф Листер, обучил ее своим методам антисептики. Поскольку Гибсон дружила с Уинтерборнами и открыла медицинскую клинику при магазине Уинтерборна на Корк-стрит для служащих универмага, Том виделся с ней несколько раз и относился к ней очень тепло и с большой симпатией.

– Доктор Гибсон – на удивление практичная женщина, – сказал Северин. – Рэнсому повезло, что его жена не витает в облаках и ей нет дела до романтического вздора.

Уэстон улыбнулся и покачал головой:

– Мне очень жаль разрушать твои иллюзии, Северин, но доктор Гибсон без ума от мужа и обожает его романтический вздор.

Он собирался еще что-то добавить, но не успел: к Фебе подскочил малыш и чуть не сбил ее с ног. Уэстон машинально поддержал их обоих.

– Мама! – выкрикнул ребенок, задыхаясь от волнения, и Феба с беспокойством воскликнула:

– Джастин, что случилось?

– Галоша притащила дохлую мышь и положила на пол прямо у моих ног!

– О боже! – Феба нежно пригладила его темные вихры. – Поверь, кошка не хотела тебе навредить, а, напротив, решила, что мышь – это прекрасный подарок для хорошего человечка.

– Няня отказалась ее трогать, горничная закричала, а я поссорился с Иво.

Хотя младший брат Фебы, Иво, формально приходился Джастину дядей, их небольшая разница в возрасте позволяла мальчикам часто вместе играть и затевать ссоры.

– Из-за мыши? – с сочувствием спросила Феба.