Сильный

Сильный
Лири И

Достаточно ли для любви только любимого человека? Все ли может преодолеть любовь и нужно ли все ради нее преодолевать? Требует ли настоящая любовь жертв?Молодая женщина и ее муж с "сильным" именем ответили себе на эти вопросы.

Лири И

Сильный

Зинаида сидела на одной из лавочек в пристанционном ряду среди маленьких магазинчиков и закусочных–забегаловок и равнодушно наблюдала за тем, как толпа на тротуаре и площади то нахлынивала, то схлынивала. В голове – никаких мыслей. На дорогом плаще, утратившим все свое былое достоинство после полугода жизни в этом захолустье, пятно от соуса из шаурмы, купленной тут же – в киоске, у обшарпанной двери которого она сидит уже целую вечность. Она пропустила свой автобус, а до следующего еще час с четвертью. Ноги, в некогда элегантных сапожках, намокли и замерзли еще час назад. Но это уже привычно. Как и мелкий противный дождик, словно поставленный на таймер «5 минут через каждые 15 минут». Зинаида, до приезда в эти болотистые места, даже не догадывалась, что где-то может быть столько дождя. И слякоти. И серости. И тоскливости…

А ведь еще полгода назад не было человека, счастливее ее. Неожиданное знакомство, головокружительная любовь, красивые ухаживания и предложение руки и сердца. А потом скромная уютная свадьба с немного старомодной белой фатой и кольцами на атласной подушечке. И венец над головой… И счастье. И радость. И любимый муж с ней под руку… Куда все это могло так быстро исчезнуть? «Смыло дождем», – ответила она подруге, когда та задала ей этот риторический вопрос.

Вспомнила о муже – и сердце тоскливо заныло. «Сердечная изжога, – говорила когда-то ее мать. – У сильных бывает сердечная язва и инфаркт, а у слабых – только горькая изжога и вялая слезливая отрыжка». Она никогда не была сильной – не было нужды. Сначала были сильные родители, теперь вот сильный муж.

Валера… Она подумала о муже, и кончики пальцев потеплели, словно прошлись по его шелковистой густой шевелюре. Когда ее руки замерзали, она всегда зарывала их в его темные волосы и держала там, пока он грел своими губами ее щеки, губы… Пока ее душа не вспыхивала и не начинала пылать… Но это было тогда… До их «нового дома». Зинаида мысленно провела пальцем по его щетинистой щеке, подбородку, жиле на шее. Тронула колечки на груди и опустилась до ямки под грудиной…

Она поняла, что он – ее Долгожданный Суженный – сразу, как только он улыбнулся ей на остановке. Она всегда будет помнить, как сердце встрепенулось в ответ на его улыбку и, словно беспечная птаха, перелетело к темноволосому здоровяку. И она тогда не сомневалась, даже мысли не могла допустить, что он отпустит ее, не войдет за ней в маршрутку, что они потеряют друг друга. И сейчас эта мысль наводила на нее ужас ночными кошмарами. Потерять его – потерять свое сердце, которое так и осталось у него за пазухой.

Грубый тычок в бок вернул ее в реальность – в дверь магазинчика, толкаясь ранцами, втиснулись два школьника. Вот и жизнь так же толкнула ее в грудь, когда она без всяких колебаний согласилась переехать в дом к любимому мужу. И его матери. Но разве это было не естественно для любящего сердца?Но потом… Вот уже полгода ее любимый муж каждый вечер после работы уходил «на стройку» и приходил затемно. Да и то только для того, чтобы, чмокнув ее в губы, уйти на полчаса в ванную, а потом, проведя еще полчаса за столом с набитым ртом отчитываясь о «продвигающейся стройке», уйти в спальню. И, пока она со свекровью убирают со стола, провалиться в сон.

«Их будущий новый дом» стал его смыслом жизни, его страстью. А тот, в котором они сейчас жили, наполнился вереницей чужих людей в спецовках всех мастей, кучами самых разных инструментов и материалов. И постоянными разговорами о «сильном характере», «настоящем мужчине», «хозяине своей жизни».

В редкие минуты уединения он, с блеском в глазах, делился мечтами о том, как они счастливо заживут в «своем новом доме». Какие у них будут большие окна, какой прекрасный вид из них будет открываться летом и зимой, как просторно в нем будет всей их большой семье…

Зинаида никогда не участвовала в этих монологах, а он не замечал этого… Ей было до слез больно от мысли, что она, любящая и любимая жена, не разделяет его мечты и чаяния делающие его таким счастливым. Что ее глаза не сияют радостью, а сердце не горит нетерпением. Она молчала. Но не могла же она сказать мужу, что его самые светлые мечты пугают и наполняют ее жизнь мраком и тоской? Что она почти ненавидит их…ненавидит свое будущее здесь.

Римма Юрьевна, свекровь, видела больше, чем ее сын. Пару раз она попыталась заговорить с ней о подавленном настроении, но… Зинаида не решилась с ней об этом говорить. Да и что она могла сказать? Что она начала сомневаться в своих чувствах к ее сыну после шести месяцев совместной жизни? Или что ей чужды, и ее страшно злят их бесконечные разговоры о ценах на древесину, раствор и кирпичи? Или что она почти забыла, как выглядит ее муж в домашних шортах? Свекровь отстала, не стала настаивать, но и отношения заметно охладели. И это делало ее тоску еще тоскливее.

А может она просто ветреная девка, не способная на истинные чувства и длительные отношения? Или коварная расчетливая девица, окручивающая хороших парней ради своих меркантильных целей и выгоды? Или это у нее такая подсознательная страсть: уводить у мамочек их золотых сыновей и ломать им жизнь? Такие мысли тоже приходили. И Зинаида была уверена, что подруга хочет задать ей в трубку именно эти вопросы, а не очередное «Ну ты как, привыкаешь к своему болоту потихоньку?»