Часы остановившие время

Часы остановившие время
Линда Сергеевна Тинт

Джулиан живет в петербургском хостеле, пока однажды не знакомится с его странным обитателем, делающим ей необычный литературный заказ – написать две истории, открывающие человечеству глаза на природу смерти. Незнакомец отправляет Джулиан в волшебное путешествие в миры, недоступные нигде, кроме снов и воображения – в воспоминания юной писательницы и в прошлое самого заказчика.Фэнтези-трилогия о неслучайных совпадениях, о природе удачи и о том, что делает человека героем в любом мире – о смелости и решительности.

“Настоящий хозяин человека – время”

Джек Лондон

Часть 1

Необычный заказ

Глава 1

Артефакт

Невский проспект стал от жары совсем тесным. Сквозь плотный воздух, огибая компании фланеров, шел высокий прохожий в каштановом сюртуке. Его золотистая бахрома, перекликаясь с цветами замысловатой прически и сияя на солнце, сливалась с отражениями в витринах, а сам господин был так стремителен, что уловить его ленивым гуляющим взглядом было невозможно. От внимательного же взора, каких в разгар июня в центре Петербурга надо поискать, не ускользнуло, что глаза у прохожего – ядовито-оранжевые, незагорелое лицо плоско, как лист бумаги, а полы сюртука не развеваются на ветру, неестественно статичные. Ему можно было дать лет тридцать, если бы на висках не проблескивала бриллиантовая седина, а гладкое лицо при близком рассмотрении не выдавало мифологическую древность его черт.

Набросив на голову старомодную бархатную шляпу, прохожий свернул в один из извивающихся переулков и вскоре остановился перед вывеской «Артефакт», висящей над входом в одну из тех незапоминающихся полугостиниц-полухостелов Петербурга, которые обычно снимают на ночь. Тяжелая деревянная дверь заведения отворилась, и каштановый сюртук вместе с его обладателем растворился в засасывающей темноте холла.

Глава 2

Бывший чердак

Директор гостиницы «Артефакт», являвшейся параллельно неофициальным ночным клубом, был не в духе. Пришли счета за неуплату водопровода, а тут еще как назло уволился главный бухгалтер. Все располагало к тому, чтобы официантка, принесшая обед, стала мишенью накопившегося гнева.

– Светлана, я же просил без соли, – пропел директор, дотошно изучив поверхность поданной яичницы. – Почему люди меня не понимают? Нет, каждый раз, когда я что-то прошу, они не слушают меня и делают по-своему – и даже Вы..

Официантка вздохнула, выслушивая традиционные жалобы слабонервного начальства, и отметила про себя, что это был первый рабочий день, когда она пересолила блюдо. “Я приготовлю для Вас другую яичницу, Алексей Петрович”, – сказала она бесцветным голосом, равнодушно глядя под стол.

– Разумеется, Светлана, – промямлил директор, постаравшись придать голосу выражение попранной гордости. – Разумеется, – повторил он уже менее выразительно, все еще глядя на подчиненную, но мыслями пребывая уже в области, связанной с расчетами и долгами, а также предстоящим совещанием городских депутатов, обещавших выделить средства на ремонт.

Вовремя исчезнув из кабинета, Света едва не сшибла идущую по коридору постоялицу переходного возраста. Света припомнила, что та уже два месяца обитала в номере, прилегающем к чердаку. Она представлялась всем как студентка из Москвы, но толком ее никто не знал; обычно, позавтракав мимолетно в трактире, обитательница уносилась в город, не оставляя постояльцам и обслуживающему персоналу ничего, кроме простора для пересудов. Рассеянно извинившись, девушка устремилась в конец коридора, туда, где находились самые дешевые номера и куда Светлане приходилось доходить крайне редко. Покачав головой и таким образом выразив осуждение непривычной скромности, официантка подняла оброненный поднос и направилась на кухню.

Тем временем девушка была уже в комнате, состоящей из холодного от вентилятора пространства между потрепанными занавесками, низким потолком и стенами, расписанными неизвестным художником, предыдущим жильцом. В течение двух месяцев, живя в крошечном гостиничном номере, Джулиан сочиняла пьесу. Контракт с московским театром был на грани срыва, потому что прошла уже неделя с тех пор, как пьеса должна была быть представлена сценаристу. У Джулиан закончились деньги, и при встрече с официанткой она извинилась почти автоматически, вспомнив, что через три часа ей будет нечем платить за обед. Директор уже неделю грозился выселить ее за неуплату – однако в последнее время он смягчился, отвлеченный более масштабными неприятностями. Например, вчера почти на весь день отключили водопровод, из-за чего отменилось ночное шоу в баре.

Вспомнив, каким легким выдалось питерское утро, в обычные дни тяжелое, как желе, Джулиан села за клавиатуру, от которой почти не отрывалась последние две недели, и принялась набирать текст сатирической пьесы. Мысли произвольно всплывали в голове, оформляясь в язвительные строки. Тема, заказанная театром, звучала как «Свободная Россия – будни российских политиков» Горничная не приходила уже несколько дней, потому что номер был не оплачен, и на клавиатуре темнели пятна неостывшего кофе.

Глава 3

Бездонная пустота озер

Дописав длинное письмо к московскому знакомому, Джулиан, чувствуя, что желудок, в котором было пусто со вчерашнего дня, разрывается от боли, спустилась в ресторан, чтобы съесть что-нибудь на последнюю мелочь. Заняв свой обычный столик у окна, она стала ждать. Официантка Света появилась тут же и принесла несколько неожиданных, любимых Джулиан блюд, которые она позволяла себе только по выходным – сырный пирог, сухое белое вино и мятный шоколад. Аня отодвинула поднос с предложенными яствами. К слову, вечер в ресторане был экономически удачным – стены были торжественно украшены, повсюду отдыхали нарядные посетители, солидные женщины тут и там изучали винные карты – однако ни одного из них Джулиан, несмотря на 2 месяца, проведенных в гостинице, не могла узнать. «Все в порядке, за вас оплачено,» – радостно сообщила официантка, читая мысли Джулиан по нахмурившимся бровям и, не дав Джулиан возможность перекричать шум разговоров и оркестра, унеслась к новоприбывшим посетителям.

Разговоры в зале становились громче и запутаннее, оркестр гремел, а Джулиан не решалась притронуться к пище, заинтригованная тем, кто мог за нее заплатить. Прибывало все больше гостей, заполняя воздух блеском нетрадиционно старомодных колье и пенсне. Вечер становился похожим на собрание антикварных аристократов на том свете по случаю чьего столетнего юбилея, подумала Джулиан со смешком. Разглядывая колоритных гостей, она лихорадочно обдумывала, что из принесенных ей блюд может стоить 50 рублей, чтобы можно было уйти с достоинством. Снова прочитав ее мысли, перед столиком появилась Светлана, держа в руках поднос со стаканом крепкого чая.

– Кто заказал мне всю эту еду? – тут же спросила Джулиан, выпивая чай почти залпом.

– Вы узнаете об этом позже, – заявила Светлана и, спохватившись, добавила более естественным тоном, – он передал вам записку.

Развернув листок, Джулиан прочитала фразу, написанную неровным бисерным почерком: «Ешьте и пейте, потом мы с вами увидимся и все будет объяснено. Приходите в номер 6».

Джулиан нахмурилась и выпрямила спину, осознав, что за ней наблюдают. Комната номер 6 выделялась для «важных персон». При мысли о том, что правительство решило проучить ее за неугодные власти пьесы, в сознании Джулиан с удвоенной силой взметнулись прозаические эпитеты, клеймящие политику. Однако, судя по всему, в чай было что-то добавлено, потому что мышцы неожиданно расслабились и Джулиан почувствовала неостановимый голод – через несколько минут помутнения она съела все, что было заказано на чей-то счет, и даже чуть не попросила еще. Все это время за ней следил старик с ехидным взглядом, сидящий за столиком рядом со сценой, в шумной компании, пестрящей вычурными средневековыми аксессуарами. Джулиан, поглощая пирог, не замечала пристального взгляда – как и ничего вокруг, до тех пор, пока к ее столу не приблизился высокий молодой человек в разноцветном шелковом костюме.

– У Вас свободно? – поинтересовался он. Джулиан, то ли от вина, то ли от заразительного хмельного настроя, царящего в зале, молча кивнула. Лицо незнакомца обрамляли темные волосы, такие яркие, что они казались связанными из выгоревших южных трав. В застывшем выражении глаз сквозила отстраненность античных статуй.

– Который час? – обратился он Джулиан после минутного молчания. При этом он как-то странно улыбнулся – как больной человек, неуверенный в том, что его правильно поймут.

– Почти полседьмого, – ответила Джулиан, допивая вино, и неожиданно для себя предложила – Угощайтесь.

– Спасибо, – вежливо ответил мальчик и добавил с еле заметной улыбкой, – Но это – исключительно для Вас.

Джулиан чуть не выплеснула вино ему на костюм, придя в себя от догадки.

– Так это были Вы? – воскликнула она, – значит, это вы все это оплатили?

– Нет, не я, – успокаивающе улыбнулся он. – Меня зовут Сильва. Все в порядке, еда ваша сегодня бесплатна – но это, так сказать, аванс.

– Кто же сделал мне этот аванс? – поинтересовалась Джулиан, овладев собой и отставив остатки вина в сторону.

– Вы скоро узнаете, – ответил Сильва, невозмутимо оглядывая зал, утонувший в сумеречном блеске зажженных свеч. Начались танцы. К нашему столику приблизилась ярко накрашенная дама с безупречной фигурой в черном платье и, подавая руку Сильве, очевидно с ней знакомому, куда-то его позвала. «Выбери кого-нибудь смертного, – отшутился он, слегка отталкивая от себя красавицу».

– Не люблю танцевать, – обратился он ко мне с пояснением. – Вас ждут в номере 6 тогда, когда Вы сочтете нужным, Джулиан, – без светских переходов добавил он. Веселье поблекло перед ее глазами. «А если я не приду? – дерзко спросила она. Глаза Сильвы приобрели оттенок глубоких озер, на дне которых оседает пустота.

– Он придет к Вам сам, – безмятежно ответил Сильва, как будто речь шла о том, каким будет следующий танец. Медленный вальс под песню Стинга отыграл, и Джулиан, не говоря ни слова, поднялась из-за стола.

– Хорошо, я приду, – сказала она, отрешенно глядя перед собой. – Что бы это ни было. Я хочу узнать, откуда кому-то известны любимые блюда моего детства.

– о, – рассмеялся Сильва, – он знает про вас не только это.

Испытывая прилив смелости, идущий от отчаяния, Джулиан прошла мимо гудящего веселья, пестрящего танцующими и смеющимися раскормленными телами, облаченными в блестящие наряды, и вышла в пустынный коридор. «В любом случае, есть много снотворного» – с горечью подумала она, приготовившись к негативному исходу политического допроса. Она поднялась к себе в комнату, наивно положила драгоценный ноутбук с текстами под одеяло, захватила банку с успокоительным, при передозировке приводящем к длительной коме, и лишь после этого спустилась в вип-сектор гостиницы.

Когда Джулиан постучала в дверь, обозначенную номером 6, раздался спокойный низкий голос «Открыто».

Глава 4

Карлик

Джулиан показалось, что она перенеслась в средневековый замок. Комната простиралась так далеко, что слова человека, стоящего в дальнем углу и разговаривающего по телефону, совершенно не были слышны.

Потолки номера 6 были неизмеримо высокие, что не соответствовало физике гостиницы, а по стенам были развешаны факелы. Пол был слегка освещен – больше света в зале не было. Сминая в руках края толстовки, Джулиан с фальшивой смелостью вышла на середину комнаты. «Здравствуйте, здравствуйте,» – прокричал человек, говоривший по телефону, и бросился из угла к тому месту, где стояла Джулиан, так что она отшатнулась. Свет упал, заставив все ее человеческое существо вздрогнуть, на неимоверно уродливого старика карликового роста, с блестящими глазами размером с лампу. Он тут же засуетился, придвигая Джулиан троно-подобное кресло. «Проклятый галлюциногенный чай,» – отчаянно восклицала про себя Джулиан, никак иначе не в силах объяснить то, как вместо гостиничного номера она попала в тронный замок.

– Это Вы оплатили мой обед? – тут же спросила она, стараясь не смотреть на старика, который внушал ей отвращение всем своим изучающим, залезающим в душу видом.

– Да-с, – ответил тот баритоном, негармонирующим с внешним обликом. – Все, как любите: сырный пирог, вино… Все, как любили всегда, Юлия Сергеевна. – старик выразительно гримасничал и все время почему-то подмигивал, выражая, видимо, расположение, отчего Джулиан становилось не по себе все больше, что она мужественно пыталась скрыть.

– Зачем? – поднажала она, – Я, пожалуй, постою, – добавила она, испытав прилив смелости и, пройдя несколько шагов, остановилась у окна, выходящего на Невский проспект, освещенный загорающимися ночными фонарями.

– Вы пишите сатирические пьесы, Юля, – начал старик, неприятно переводя ее имя, в оригинале английское, на русский. Приготовившись к обороне, Джулиан напряженно следила за неописуемой мимикой старика. – Нам они понравились.