Трилогия «Вишнёвка». Сборник романов

Бросив последний взгляд на сына, она медленно вышла из игровой, чтобы тут же увидеть Лилит, поджидающую её в коридоре с презрительной ухмылочкой на губах.

Струящееся до пола ослепительно белоснежное платье должно было бы придавать ей облик ангела или невесты, но у Люси это вызвало ассоциацию только с похоронным саваном.

– Не обманывай саму себя, – вкрадчиво шепнула Королева Ада. – ты всегда будешь для него только объектом…

– А вам-то зачем аут? – окрысилась на неё Люси.

– Умерев, человек избавляется от физических недугов. – Лилит подмигнула. – Только умерев, он будет здоров. Не будь мамой-эгоисткой. Отпусти его на свободу.

– Даже матери детей, умирающих от рака, борются за них до конца… – Люси не дрогнула. – Хоть весь Ад свой призовите – я не сдамся!

– Ну и дура, – спокойно отозвалась Лилит, тая в воздухе.

* * * * *

И поехала, подхватила Люси, закружила ежедневная карусель; тренировки, работа, опять суровый треннинг… Редкие встречи с Альберто…

Её беспокоило, что Лилит больше не показывалась.

«Она не из тех, кто так просто сдаётся,» понимала Люси.

Но теперь эти краткие полчаса рядом с сыном, отодвинули на задний план все её мысли, все другие события жизни; только три раза в две недели совпадали её свободные дни и работа Терапевта с Даниелем…

Но и в остальные отгулы она всё равно находила возможность хоть вскользь, да увидеть сына; на прогулке, когда ему делали массаж, иногда даже в игровой.

Нянечки привыкли к ней, хотя и относились сперва с подозрением, но охранники всегда были рядом, так что совесть гувернанток в этом плане была чиста.

Люси вроде бы должна была чувствовать себя счастливой, но это было не так.

Энн росла и развивалась буквально на глазах, становясь похожей на Джерри всё больше и больше. Люси никогда не видела, чтобы у малышек до года были такие густые и длинные волосы, которые Энн никому не позволяла трогать.

Каждое утро, когда её гриву всё-таки, хотя бы раз в сутки, расчёсывали, дикие вопли были слышны далеко за пределами детской, а уж при подготовке к «выходу в свет», происходила целая баталия.

«Почему её не постригут?» изумлялась Люси, но потом, своими глазами видя струящиеся локоны, цвета опавшей листвы, она понимала причину.

«Конечно, надо каменное сердце иметь, чтоб на такое сокровище руку поднять, такую красоту уничтожить.»

Однако теперь, видя Энн так часто, Люси страдала ещё больше.

Громкоголосая хохотушка – а Даниель едва издавал какие-то невразумительные стоны, и то, только, когда его брали на руки для необходимых процедур.

«Вся искра, вся радость» – а Даниель ни разу даже не улыбнулся…

Егоза, Энн ползала быстрее собачонки и уже делала первые шаги…

Даниель же едва начал ползать, и то только, чтобы избежать контакта, сесть потихонечку в сторонке и заняться коробочками или пирамидкой. Он уже собирал наборчики рассчитанные на годовалых детей, но только если САМ этого хотел; невозможно было заставить его сделать даже самое элементарное действие.

Однажды Люси удалось подсмотреть, как кормили ребятишек.

Они оба сидели в высоких стульчиках.

Энн размахивала ложкой, пыталась скидывать тарелку, хватала чашку, обливалась, радуясь этому и хлопая ладошкой по луже, ела жадно, но, если что-то не нравилось – «включала сигнализацию», и голосила до тех пор, пока измученная нянечка приносила именно то, что хотелось девочке в этот момент.

А перед Даниелем нянечка поставила тарелку, чашку и разложила несколько разных ложечек, а сама стояла, просто нежно приговаривая что-то. Когда малыш взял одну из ложек, нянечка достала такую же и начала кормить его. А он ел, не глядя на неё, но ел, и Люси таяла от умиления, наблюдая за ним.

Его такое разумное поведение, когда он был предоставлен сам себе, и давало надежду, и усиливало боль в её сердце.

Люси НЕ СУЩЕСТВОВАЛА для него.

Единственным, слабым утешением было то, что он и на Мэри тоже не реагировал.

Люси перекопала весь Интернет в поисках информации об аутизме; даже на смене, ожидая Глеба, читала книги и статьи, и, наконец, решилась попробовать ещё одно средство.

* * * * *

Когда она вошла в игровую с котёнком Плюшем в руках, Терапевт буквально за голову схватился.

– Что вы делаете! – воскликнул он с ужасом. – Миссис Чёрнсын не допускает животных к сыну!

– Ну, и очень глупо! – не удержалась Люси. – Я прочитала, об этой новой методике…

– Я ни за что не возьму на себя такой ответственности!

– Ничего-ничего, – уговаривала Люси. – Только попробуем, я унесу его до её прихода!

Врач пожал плечами, включил диктофон и изменил тему занятия: – Проверка реакции на животное.

Он взял видеокамеру, а Люси осторожно спустила Плюша на пол.

Подросток-котёнок игриво подпрыгнул, и сел, умываясь. Люси хотела подтолкнуть его к сыну, но замерла; Даниель смотрел на Плюша.

Это ещё ничего не значило; он смотрел на неживые объекты внимательнее, чем на людей, но сейчас его взгляд был несколько иным.

Только она, мать, заметила это; Терапевт уже опустил камеру, но она шепнула:

– Продолжайте записывать!

А Плюш вдруг направился к мальчику, боднул его головкой, мурлыча потёрся.

Люси опасалась, что малыш схватит котёнка, сделает ему больно, но Даниель дотронулся до гибкого, изгибающегося тельца так осторожно, что она только диву далась.

«Ему же никто не говорил!»

– Ау, – вдруг выдохнул мальчик очень чётко. У Люси замерло сердце.

«Мяу» догадалась она.

– Вы записали? – пробормотала она, не веря ни ушам ни глазам.