Судьба Вишнёвки

Это был не обычный кофе, а добытый, разумеется с помощью Энергетики, из её любимой кофейни.

«Ну, и ладно,» думала она, совершенно утешившись. «Даже с людьми-алкоголиками как-то уживаются. Рон поможет. А то и Мэри на него натравлю если что.»

– Люсенька, – обратилась к ней Валентина Макаровна. – Вымой посудку, лады? Мы с Олегом Петровичем и батяней твоим хотим походить – внучатами похвастаться.

– А я? – удивился Глеб.

– А ты ей и помоги, понял?

– Понял, – кивнул тот, а Франсин даже фыркнула.

«Он правда такой наивный?» думала она, разглядывая странное существо сидящее напротив неё.

«Или прикидывается? Нет, не похоже…»

И действительно, когда они остались одни, Франсин мыла посуду, Глеб старательно вытирал и расставлял её по местам, но даже и не пытался ``приставать``.

Женщина стояла к нему спиной, одетая только в длинный тёплый халат; фиолетовый, двойной, сверху махровый – изнутри байковый.

Посуды уже не осталось, но Франсин так и водила руками в тазике с тёплой мыльной водой.

Глеб встал рядом, с готовностью ожидая очередную ложку или тарелку.

– Обними меня… – шепнула Франсин.

Тут только до Глеба дошло. Молодая женщина тихо рассмеялась: у него сбилось дыхание, он обнял её так нежно, так осторожно…

«««Как с немощнейшим сосудом»'», вспомнила она Библию.

Он стоял сзади, перебирая губами её кожу на шее под волосами. Он начал оглаживать её тело и вдруг замер с ладонями прижатыми к её бёдрам.

«Понял, что на мне только халат,» Франсин засмеялась громче, поддёрнув задком вверх, как кобылка – крупом, когда дразнит жеребца.

Это произвело соответствующий эффект.

Испуская даже не стоны, а утробное рычание, он накинулся на неё, словно тигр.

Франсин пыталась упереться в столик, хваталась за полки, едва удерживаясь на ногах. Его размеры не дали ей возможность уловить тот момент, когда их тела, наконец, соединились, как никогда до этого, но такого бешеного темперамента не проявлял даже Джерри в свои самые лучшие дни.

«Ох, тазик бы не опрокинуть…» единственное, что промелькнуло в её голове.

Джерри всегда вскрикивал, а Глеб наоборот – замолчал, более того – дышать перестал, напугав этим Франсин.

«Он не помер там ненароком?» промелькнуло у неё в голове.

– Пока нет, детка, – выдохнул он, отвечая на её мысли.

Подхватив её на руки, он ринулся в салон, повалился с ней на диванчик.

Он ласкал её и руками и губами; именно не целовал, а как бы перебирал, массируя, её кожу, что возбуждало неимоверно.

– Тебе обязательно – два раза подряд? – хихикнула она, едва переводя дыхание. Он только кивнул. И опять отличие! Джерри всегда краснел во время занятий любовью, а Глеб был бледен, ``как смерть``.

– Тебя инфаркт не хватит? – пробормотала она, натянуто улыбаясь. Ей стало страшно, даже возбуждение прошло. Он только головой мотнул.

– Ты дышать-то не забывай! – Она ласково гладила его плотные, совершенно ледяные на ощупь, щёки. – Ты ж – спортсмен! Должен понимать…

– Да, милая моя… – Он взглянул на неё растроганно, с благодарностью.

«А Мэри даже не думала обо мне…» промелькнуло у него в голове. Он попытался сдерживаться, но только ``сбился с настроя`` и виновато взглянул на женщину в его объятиях. «Ой, позорище-то какое…»

– И как, Хозяйка выдерживала такие скачки? – хихикнула Франсин, делая вид, что не заметила ``осечки``.

– Ну, как ты видела – не так долго! – Рассмеявшись, он лёг рядышком с ней. – Девочка моя милая…

Они продолжали нежно ласкать друг друга. Их прошлое таяло, растворялось и исчезало, и будущее уже не казалось ни мрачным ни безнадёжным.

«Мы можем быть счастливы. И мы будем!» была общая мысль.

* * * * *

За что Валентина Макаровна по-настоящему была благодарна Глебу – он не только провёл в дом воду, но и установил санузел. Хотя в ванну залезть она так и не решилась, туалет, сменивший привычное ``зимнее ведро``, ей очень понравился.

В середине ночи, возращаясь к себе в спальню, она услышала характерную возню на печке.

Молодая женщина постанывала и хихикала, Глеб приговаривал что-то ласковое, на незнакомом Валентине Макаровне языке, но имя ``Люси`` она не могла не понять.

Они заметили её и притихли, как шаловливые мышата, а бабка, делая вид, что не слышала ничего, прошла к себе, легла под бок к Олегу Петровичу и ласково погладила его.

– Чё ты, мать? – пробормотал он сквозь сон.

– Да так, спи давай, – шепнула она, улыбаясь воспоминаниям.

* * * * *

За завтраком Глеб и Франсин, хихикая, переглядывались время-от-времени, словно нахулиганившие подростки. Рон понимающе ухмылялся в усы, а Валентина Макаровна притворялась, что улыбается из-за забавного поведения Энн.

– Уж отъедайся напоследок! – приговаривала бабка умилённо. – А то дома опять голодом сидеть будешь…

– Хотя сегодня, по-хорошему, поститься б надо, – Валентина Макаровна объяснила, ни к кому конкретно не обращаясь. – Накануне Рождества-то…

– А мы уже отметили Рождество… – машинально отозвалась Франсин.

Это прозвучало очень двусмысленно – она сама почувствовала, и щёки её вспыхнули. Бабка фыркнула, прикрыв рот ладонью.

«Надо же, Глеб краснеть умеет!» удивилась Франсин, глядя на Орлова-младшего, сидящего напротив.

– У нас же 25-ого декабря празднуют, – уточнил Рон спокойным голосом.