Эпоха добрых людей

Алена медленно разогнулась. Обеими руками она прижимала к себе здоровенного карпа, который продолжал дергаться, но уже не так активно.

– Платье я постираю, ничего с ним не будет… А вот его мама собиралась готовить. Круто, правда? – брови Алены саркастически приподнялись.

Образовалось молчание. Илона усердно работала тряпками, Кедр и Герман с одинаково задумчивым видом смотрели на рыбу. Аксинья посчитала уместным ничего не говорить и инстинктивно поглядывала на остальных.

– Так, для начала вот что… – сказал Кедр, подходя ближе к Алене, и выставил руку вперед. В воздухе стала медленно кружится зеленоватая дымка. Вскоре прямо под рыбой завис небольшой аквариум с водой, и затем он плавно опустился на пол.

– Да, это правильно… А то еще задохнется, пока мы решим, что с ним делать… – одобрительно кивнул Герман. Алена отпустила карпа в воду.

– А мы будем что-то с ним делать? – Илона оторвалась от своего занятия и непонимающе округлила глаза.

– Что тут думать – вон у нас пляж за окном! Отпустим в море, да и все, – Аксинья, вдруг принявшая озабоченный вид, неопределенно махнула рукой.

– Да, только карп – речная рыба, – возразил Герман, – уж лучше его приготовить…

– Ну вот. А реки у нас поблизости не наблюдается, поэтому… – начала было Илона, но Алена ее перебила:

– На юге от Лаванды была речка. Надо только придумать, как его туда перенести…

– От нас до Лаванды далековато… Но!… – Кедр деловито прищурился, – можно сообразить ему качели и установить пункт назначения… Он же сам долетит?

– Долетит. А дальше как? Увидит речку и поймет, что пора сходить? – Герман ухмыльнулся.

– Ну тогда… Надо что-то придумать, чтобы он сам вывалился в воду… Может как-нибудь… – Кедр огляделся будто бы в поисках подходящей идеи. Герман продолжил:

– Гораздо проще, чтобы кто-нибудь из нас полетел с ним.

– Вот ты и лети, раз тебя так волнует эта рыбина, – еле слышно фыркнула Илона и склонилась к полу еще ниже. От учиненного бедлама на нем оставалось уже не более нескольких разводов.

– Отлично! Ты отвезешь? Супер! Так, ну тогда… Тогда надо ворожить качели. Давайте все вместе, чтобы быстрее? – Алена направилась к стеклянной двери, которая выходила на веранду, и распахнула ее настежь. В искусственную прохладу дома дыхнуло тепло разгоряченного моря.

– Илона, присмотришь за ней? – Герман уложил их малышку на диван рядом с ребенком Аксиньи. Кедр опять колдовал над аквариумом – тот взмыл в воздух и неспешно поплыл на улицу.

– Ой, да! И за моим, если несложно! – бросила вдогонку Аксинья и занялась руководством процессии. Она пятилась перед аквариумом с раскинутыми руками, как бы ограждая его от возможных препятствий. Кедр ничего не говорил, но по его лицу было ясно, что он мог бы и сам справиться.

Илона натянуто улыбнулась, соглашаясь. Ей показалось, что выпученные рыбьи глаза следили за ней до самого порога, пока не скрылись из виду. Но, разумеется, это глупость. Во-первых, карп не мог знать ее мыслей. Во-вторых, если бы и мог, у рыб очень короткая память. Изумившись на миг тому, что она такое знает, Илона ненадолго задумалась и решила, что знает это от мужа. В чем только Герман не разбирался.

Кухня в этом доме была просторная. Самая длинная стена – она же, смежная с верандой – сплошь из стекла, так что видно было пляж и даже кусочек моря.

Спасатели несчастного карпа расположились на песке и встали в плотный круг. Илона с неприязнью отметила, что Аксинья держит за руку ее мужа. Понятно, для лучшего слияния энергии. Они все за руки держатся. И все же. В центре круга стал клубиться дым с примесями красного, синего и двух зеленых цветов разных оттенков. Илона не спускала глаз с разноцветного облака. Вскоре сквозь него стали проглядывать веревки и лопасти пропеллера. Качели вышли крепкие. Пропеллер крутился исправно, они ровно парили в воздухе на небольшой высоте. Герман забрался в сиденье. Аквариум водрузили ему на колени. Кедр стал возиться с ремнями безопасности. Заметив на полу оставшиеся разводы, Илона вновь взялась за тряпку.

Герман улетел. Остальные разговорились, засмеялись. Аксинья с преувеличенной усталостью опустилась на песок. Илона отвернулась и пошарила глазами вокруг. На плите стоял противень с незаконченным блюдом. По краям была выложена нарезанная картошка и другие овощи, в центре налита лужица масла. Недоставало главного – карпа.

Илона в нерешительности сжала губы. Поглядела в окно. Вновь – на противень. Опять – в окно. Ребята медлили возвращаться. Она озабоченно сморщилась. Наконец, резко выдохнула и ухватилась за краны над духовкой. Но не повернула. Илона простояла несколько секунд, перебирая пальцами тонкие пластмассовые ручки. В итоге отпустила, отошла от плиты и поспешно села на диван, на самый его край. Дети спали. От них до того места, где уселась Илона, было приличное расстояние. В ушах виднелись маленькие цветные комочки. Как же удобно уметь желать… Можно создавать такие беруши и не бояться разговаривать при малышах в полный голос… Почувствовав легкое щекотание в горле, Илона слабо и едва слышно кашлянула.

Когда в кухню вбежала Алена, Илона сидела все в той же позе.

– О… А ты чего тут сидишь? За малышами следишь? Илона! Ты меня слышишь? – Алена подскочила к дивану и опустилась на колени. Илона медленно подняла на нее глаза.

– Здрасьте-приехали! Ты чего? Обиделась на что-то?

– Да нет, просто… Не хочется ничего… – Илона поморгала и вытерла подступившие слезы.

– Ну, так это решаемо! Пойдем с нами на пляж, позагораем, поплаваем… Сразу захочется, – улыбнулась Алена.

– Да нет… Там так жарко…

– Это да, согласна… Я уже не могла там находиться – пекло страшное! А эти двое еще сидят…

Илона понимающе улыбнулась уголком губ. Они помолчали.

– У вас с Германом все хорошо? – через какое-то время спросила Алена.

– Да, кажется… А что?

– Не знаю… Должна же быть причина, из-за которой тебе ничего не хочется…

– Ну… Она есть…

– Есть? Так что же не говоришь?…

– Да, как-то не идет в голову… Мысли плохо формулируются… Голова пустая как будто… Я вроде понимаю, что не так, а в слова никак… Я даже забыла, к чему это сейчас… – Илона стиснула губы и покраснела.

Алена обняла ее.

– Не стыдись этого. Такое бывает. И у меня тоже было. Я почти год такая ходила – как амеба… Меня, например, что-то спрашивают, а я не знаю, что ответить. Хотя спрашивают какую-то ерунду. А у меня в этот момент в голове… Совершенно ничего. Пусто. Мне так стыдно становилось…

– Это когда такое было? Я с тобой общаюсь уже… Лет семь… Ни разу не помню, чтобы ты когда-нибудь ходила как амеба…

– Вот видишь! Я очень не любила это показывать… Мне казалось, что станет лишь хуже, если все поймут какая я слабая… Я постоянно молчала и смотрела на всех… Я не знаю, видимо очень отстраненно смотрела… Все думали, что я стерва. И поэтому так себя веду…

Илона скептически покосилась на Алену.

– Я тоже не люблю это показывать… Только, похоже, не показывать не получается… Что-то никто не считает меня стервой…

– И хорошо, что не считают! Потому что депрессию не надо скрывать или стыдиться ее… От нее надо избавляться. А самому это не всегда под силу… Мне вот понадобилось влюбиться, чтобы окончательно вернуться к жизни… Хотя, Дима и не знает, как сильно помог мне…

– Ты не говорила ему о своей депрессии? Классные отношения, ничего не скажешь…

– Я никому особо не говорила… Ты вот тоже не знала, – пожала плечами Алена.

– А что толку… Я вот говорила Герману и ничего… Сказал, что я придумываю, что все в порядке…

– Что ты ему говорила?

– Что я… Как будто не в своей тарелке… У него семья – чистокровные ювелиры, гордятся этим ужасно… И я такая… Наполовину ювелир, наполовину савант… Они не устают мне об этом напоминать, – Илона вздохнула.

– Ну и? Сказали, и забыла… Подумаешь, кто-то слишком гордится своими генами… Они еще узнают, какая ты замечательная… И все образуется…