Инженер магии

– Ох, Тьма!

– В чем дело? – спрашивает Доррин, не видящий ничего, кроме белых вспышек.

– Отец твой заявился, будь он неладен. Отдохнуть, и то не даст!

– Ничего, – вздыхает Доррин. – Это мы как-нибудь переживем.

– А у нас тут Черный маг, – объявляет Фриза, как только они входят. – Взаправдашний маг! И говорит, будто он – отец мастера Доррина. Это правда? А мы и не знали, что мастер Доррин волшебников сын.

– Это правда, – отзывается Доррин, заходя на кухню.

– Мерга! – окликает Лидрал кухарку. – Принеси хлеба с сыром, да чего-нибудь горяченького, пока Доррин не свалился. Доррин, садись. Вот сюда.

Она выдвигает стул.

– Я, наверное, не вовремя? – мягко спрашивает Оран.

– Нет, все нормально. Просто мне нужно подкрепиться. День выдался нелегкий.

Хлеб, сыр и горячий сидр помогают унять дрожь в коленях и уменьшить головную боль.

– Зачем ты явился? – спрашивает Доррин.

– Узнать, как ты справился с Белыми, и поговорить с тобой. Похоже, твой корабль хорошо себя показал.

– Это верно, – соглашается Доррин. – На самом деле мне не было нужды подниматься на борт. Тирел с Килом и сами могли сжечь весь Фэрхэвенский флот, – при этих словах боль усиливается, и он поправляется: – Нет, сразу бы им этого не сделать, пришлось бы вернуться за ракетами. Но мне думается, что десяток судов, подобных «Молоту», способны отвадить кого угодно от намерения устраивать нам блокаду и препятствовать свободе торговли.

– А почему они сами не могут построить такие же корабли?

– Потому что для них, так же как для щитов и ракет, требуется черное железо, а мастера хаоса не могут иметь дело с металлом, закаленным гармонией. Если начинить порохом что угодно, кроме черного железа, любой Белый маг взорвет заряд на расстоянии. Однако, – тут Доррин пожимает плечами – все, кто обходятся вовсе без магии, например, норландцы или хаморианцы, запросто могут использовать вдобавок к парусам паровые котлы с низким давлением. По правде сказать, я уже познакомил их с этим устройством.

– Как? Зачем?

– Затем, что мы получим в обмен много нужных товаров. Без торговли с восточными державами нам пока не обойтись Ее необходимо расширять. Лидрал сейчас составляет список наших самых насущных нужд.

– Но разумно ли это?

– Полагаю, что да. Во-первых, никакое изобретение нельзя хранить в тайне вечно, а раз рано или поздно о нем все равно узнают, так почему не извлечь из этого выгоду? А во-вторых они смогут использовать только обычное, негармонизированное железо, а котлы из него способны выдерживать лишь невысокое давление. Для скоростных судов они не годятся, и при попутном ветре хороший парусник легко обгонит такой паровик. Но в штиль или при входе и выходе из порта паровая машина может стать неплохим подспорьем.

– А ты уверен?

Доррин вздыхает, даже не стараясь скрыть раздражения.

– Я сам пытался обойтись без черного железа, но это невозможно. Чтобы обычный котел не взорвался при давлении, необходимом для того, чтобы развить скорость хорошего парусника, его надо сделать слишком толстым и тяжелым, а значит, скорости все равно не видать. Может, в других мирах – скажем, на планетах ангелов – самые совершенные машины могут обходиться без магии, но у нас их возможности обусловлены силами Равновесия.

– Почему ты позволил большей части Белого флота вернуться?

– Мог бы догадаться. Уничтожение полудюжины Белых магов зараз вызвало бы сильное нарушение Равновесия, что могло повлечь за собой усиление хаоса. Ни Кандару, ни нам не нужен новый Джеслек. Кроме того, их возвращение усилит разлад во вражьем стане. Можно сказать, дезорганизует хаос. Смех и только!

– И все это ты установил с помощью расчетов и вычислений? Без прозрений, предвидений и всего такого?

– У меня не было в этом никакой надобности, – бросает Доррин. – Равновесие является математическим по своей природе, это тебе не какой-то там Бог древних ангелов.

Доррин чувствует, что его отец растерян. Кажется, впервые у Орана не находится слов.

– Послушай... каждая толика гармонии, запечатленная в черном железе, влечет за собой соответствующее усиление хаоса. Это неизбежно. Однако хаос можно концентрировать непосредственно с помощью магии, тогда как концентрация гармонии возможна лишь через посредство черного железа и машин. Вне зависимости от того, нравится это мне или нет, Отшельничий просто не может позволить себе иметь больше основанных на гармонии машин, чем это необходимо для нужд обороны. Если мы начнем строить их в каждой деревушке, в Фэрхэвене станут рождаться новые Джеслеки.

– Но как же тогда...

– Мы создадим Орден Черных Инженеров, деятельность которого не выйдет за пределы Найлана, Черного Города. Вы, Братство, будете управлять Отшельничьим как прежде, только... – Доррин делает паузу. – Только пусть любой, кто захочет перебраться в Найлан и будет принят нами, сможет остаться здесь невозбранно.

Некоторое время Оран молча смотрит на дощатый пол, потом поднимает взгляд на сына.

– Но как ты собираешься отделить свой Найлан от остального острова?

– Я возведу стены. Высокой стены из гармонизированного черного камня будет достаточно, чтобы большинству островитян и в голову не пришло соваться в Черный Город. Тех же, кого в вашем образе жизни устраивает не все, будет ждать Найлан... или Кандар.

– Ты намерен привечать всех смутьянов и еретиков?

– Я не жрец Храма, – фыркает Доррин. – Отец, дорогой, ты допустил простую ошибку: так и не понял разницу между нежеланием что-то принять и желанием что-то создать. Но в одном ты был прав.

Оран молча ждет.

– И сталь, и идеи нуждаются в закалке и охлаждении. Менять нужно только то, что нельзя не менять.

– Знаешь, сынок, – прокашливается Оран, – а ведь ты действительно выдающийся человек. Мне до тебя далеко.

– Чепуха, – краснеет Доррин. – Я просто сделал то, что было нужно.

– Так оно и есть, – кивает Оран. – Только вот откуда ты знал, что именно необходимо делать? Ведь многие попросту не знают, что делать. А другие, может, и знают, но все равно не делают.

Поднявшись, рослый маг подходит к сыну и кладет руки ему на плечи.

Доррин не в силах вымолвить ни слова. Глаза его горят, и причиной тому не столько долгожданное одобрение отца, сколько мысль обо всех тех, кто заплатил, платит и будет платить высокую цену за осуществление его замыслов. О таких людях, как Кадара, Петра, Квента или тот сраженный рядом с ним на палубе Черный боец, имени которого он даже не знал.

– Твоя подруга права, сынок, – продолжает маг. – Ты великий человек, пусть твое имя и не будет звучать рядом с именем Рибы или даже Креслина с Мегерой. Я даже подозреваю, что в этом тебе повезло больше всего.

– Тем паче что быть живым инженером стократ лучше, чем мертвым героем, – подхватывает молчавшая до сего момента Лидрал, взяв Доррина за руку.

– Ну что ж, тебе нужен отдых, и я не буду тебя утомлять, – заключает Оран. – Но когда поправишься, приезжай к нам в любое время. Везде на острове тебя ждет радушный прием. Совет решил бы это и без меня, но я рад, что могу согласиться с этим, не кривя душой. Но хотя ты повсюду желанный гость, – на худощавом лице волшебника появляется улыбка, – я понимаю, что настоящий твой дом именно здесь. В конце концов, ты ведь инженер магии.

CLXXXIII

Завихрения в зеркале не мешают видеть примерно дюжину кораблей под флагами с красной молнией, плывущих по направлению к Великому Северному Заливу. Керрил поднимает палец, и изображение в зеркале исчезает.

– Ну, что теперь?

– Ты пошлешь новый флот, на сей раз такой, командиры которого будут следовать приказам, – лениво произносит Ания, откинувшись на стуле. Взгляд ее устремлен за окно, на высокие серые облака. На столе между нею и окном, кроме зеркала, находится таз с холодной водой,