Я и Сицилия

— Ты голодная? — кричит Филиппо из коридора, — Я позвоню в ресторан моего друга, тебя там вкусно накормят, я отвезу!

Вот, как чувствовал.

Благодарно выкрикиваю согласие сквозь закрытую дверь номера, и позволяю всему, что со мной происходит, просто происходить.

Сицилийские апельсины ярче, сочнее и кислее обычных. А сицилийские апельсины, приправленные оливковым маслом, перцем и чесноком — это нечто. Сейчас это мой гарнир к роскошным средиземноморским креветкам, запеченным на гриле. Все картинно выложено на тарелке, и подано под приглушенные звуки итальянской музыки, лично большим и важным шеф-поваром. Лысый, с пиратской бородкой, необычный и изысканный, под стать своему ресторану, он по-дружески обменялся с Филиппо несколькими фразами, подарил мне лучезарную улыбку во время рукопожатия, и величаво удалился.

— Александра, я хочу попросить тебя об услуге, — Филиппо активно накручивает на вилку свои зеленые спагетти, — по возвращении в Украину, передать от меня немного наличных денег для Анны.

Я с трудом отрываю взгляд от живописного блюда в моей тарелке, и вопросительно смотрю на итальянца.

— Мы больше не вместе, но ребенок скоро родится и ей нужно хорошо питаться, — печально и с нежностью поясняет он, взволнованно расправляя рукой складку на клетчатой скатерти.

— Буду рада тебе помочь, — легко соглашаюсь я.

Мне нравится, как он заботится и как говорит об этой женщине. И даже, когда он не говорит о ней, он с трепетом о ней думает.

— Анна жила здесь со мной, и я был счастлив. Когда узнал, что стану папой, честно говоря, растерялся. Для меня это что-то новое. И возраст уже такой, знаешь, эгоистичный, все в жизни сложилось, успокоилось, больших перемен не хочется.

— Ты сказал ей об этом? — интересуюсь я.

— Нет, — трясет головой Филиппо, — Я долго думал, но потом понял, что хочу этого малыша. И чтобы он был похож на меня, и был веселый, как Анна. Я сказал, что люблю их обоих.

— Что же произошло? — спросила я, удовлетворенно отставляя в сторону опустошенную тарелку.

— Мы даже не ссорились. Анна вдруг стала грустной, редко выходила из дома, и однажды сказала, что хочет вернуться в Украину. Я подумал — просто скучает, а она собрала свои вещи и улетела. До сих пор не могу понять почему.

Он действительно не понимает, я вижу это в его темно-сливовых глазах. Он злится, чувствует себя брошенным и не понимает.

— Александра, я уже тоже, как ты выражаешься, большой мальчик, но женщины для меня, по-прежнему загадка. Вот, ты? Ты красивая, можно сказать очень. Нет, правда, — Филиппо жестом останавливает мой протестующий смех, — не смейся, здесь женщина с белой кожей, стройной фигурой и такими рыжими как у тебя волосами — большая редкость. Это красиво. И очень необычно, что такая женщина, как ты, путешествует в одиночестве. Почему?

Увы, для моей страны — это тоже необычно. Как, наверное, для любой другой. Так повелось, что путешествующий в одиночку мужчина — это нормально и всем понятно. А вот женщина без сопровождения — это странно. И даже подозрительно для большинства обывателей. Словно, в отличие от мужчины, женщина сама по себе неполноценна, а женская состоятельность и нормальность обнуляется, если с ней рядом не присутствует кто-то еще.

Официант снова разлил в бокалы желто-хрустальное Пино Гриджо. От сверкания многообещающей жидкости сразу захотелось стряхнуть феминистические мысли про горькую несправедливость со своей рыжей, слегка опьяневшей головы. На самом деле, получив жизнь в подарок, глупо критиковать устройство мира — «будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях». Да, и кто сказал, что быть другой — необычной и странной — это плохо?

— Ты приехала сюда, чтобы найти итальянского бойфренда? — простодушно выдает Филиппо очередной личный вопрос.

Я снова смеюсь. Это правда, весело. Лучшим ответом могло бы стать — «да». А, что? Ребенок выращен, карьера построена, отношения разрушены. Самое время, отправиться в Италию, найти себе горячее сицилийское счастье в лице влюбленного аборигена и жить с ним долго и счастливо. Но легких путей мы не ищем, и мой ответ на вопрос Филиппо: зачем отправляться одной так далеко, где меня никто не знает, где все отличается от привычно ограниченного жизненного пространства, в рамки которого я сама себя давно загнала, где многое непонятно и впервые, где я могу общаться, а могу нет, могу быть такой, как захочу, делать, что хочу, говорить, что хочу, а не то, что от меня ждут другие, и иметь время только для себя… Такой ответ мне в одно слово не вместить.

— Нет, Филиппо, я приехала сюда отдохнуть. И успокоиться. У меня в последнее время было много стрессов и на работе, и дома, поэтому хочется просто побыть одной.

По выражению лица Филиппо вижу, что он не очень-то понимает, о чем я ему толкую, да и вряд ли особо углубляется.

— Но у тебя есть бойфренд? — не унимается он.

— У меня был бойфренд, — отвечаю я.

— Вот! Мы в этом оба похожи — у нас обоих бывшие, — победно заключает Филиппо, — я тоже безуспешно пытаюсь успокоиться с того времени, как Анна ушла от меня.

— Но ты пытался ее остановить?

— Конечно! Я говорил, что хочу быть только с ней, — грустно говорит итальянец.

— А она?

— Она сказала, что любит меня, но решила, что будет жить у матери. Думаю, ей просто надоел мой дом, мой маленький город, — с болью рассказывает он, уставившись в глубину своей кофейной чашки.

Печально. Филиппо по уши увяз в своих эмоциях, и не видит никакого выхода из сложившейся ситуации. А я, слушая его историю со стороны, уже ясно для себя представляю, каким простым могло бы быть решение проблемы. Но, я в отпуске. Я молча сижу напротив и ем свой десерт.

— Сейчас я скучаю, — продолжает Филиппо, — и она скучает. Я каждый день пишу: «Приезжай ко мне!», а она в ответ только шлет мне фотографии. Эту сегодня прислала.

Улыбающаяся беременная женщина с телефонного экрана нежно демонстрирует большой круглый животик. Женщина, из бесперспективного, рабочего городка Восточной Европы, отказавшаяся от жизни с успешным и привлекательным отцом своего ребенка, в одной из красивейших стран мира.

Раннее утро пахнет сдобой. Щурясь от яркого света, я шлепаю в тапочках прямиком на залитую солнцем террасу позавтракать в окружении зеленых пальм и полюбоваться бездонным небом.

Свежие фрукты, джем, сыры, ветчина — Филиппо хлебосольный хозяин, не считая ни калорий, ни минут, мы с милым терьером наслаждаемся едой и погодой.

Похоже в доме туристка я одна. И на рецепции было пусто, и на террасе сейчас никого. Преимущество последних дней межсезонья: уже тепло, но путешественников еще не много, нет чемоданной суеты, шумных соседей. Только неспешное течение местной будничной жизни вокруг. Слышно, как за забором изредка жужжат мотоциклы и машины, вот хрипло открываются ворота, и во двор заезжает небольшой старенький грузовик с двумя крепкими рабочими. Они на итальянском выкрикивают что-то друг другу, и, вооружившись инструментом, спрыгивают в пустой бассейн. Подготовка к лету идет своим чередом.

— Бонжорно! — приветствует меня Филиппо, энергично пересекая широкий солнечный двор, — Как тебе завтрак?

В черных джинсах и ярко-синей футболке он выглядит спортивно, и в то же время по-деловому.

— Великолепно! — благодарно кричу ему в ответ.

— Кушай побольше, а то ты слишком тонкая, — весело кричит он мне.

Смотрю на сегодняшнего Филиппо — серьезный, подтянутый, полный энергии, ловко распоряжается на личных владениях с правом опытного хозяина. Думаю, он будет хорошим отцом своему малышу.

А моя душа расправляет крылья навстречу морю и маленький феат уже ждет за воротами, чтобы отвезти на станцию.

— Позвони, перед возвращением, я заберу тебя с вокзала если будет нужно, — весело улыбается Филиппо, глядя, как я самозабвенно тискаю сытое брюшко маленького терьера на прощание.

— Оккей, в ночь перед отлетом я снова здесь, — протягиваю ему руку.

Он горячо трясет ее, секунду молчит, и все же решается:

— Александра, объясни мне, пожалуйста, как психолог, почему Анна не хочет быть со мной? — наконец-то выдает он давно приготовленный вопрос.

Снова всматриваюсь в сливовые глаза итальянца. Я уверена, Анна хочет быть с ним. Но животик рос, а виза заканчивалась. Ей становилось все тяжелее поспевать за активным образом жизни любимого, встречать любопытные взгляды соседей, продавцов местных лавок, присматривающихся к ее тяжелеющей фигурке, выдерживать мамины звонки, с постоянным: «Что ты себе думаешь?». Это было совсем не то, о чем могла мечтать молодая славянская женщина — беременная иностранка, поселившаяся в доме своего бойфренда. А говорить прямо о своих мечтах и потребностях славянская культура нашим женщинам не рекомендует. «Сам поймет, если любит», — спасибо мамам за иллюзии.

— Как психолог, Филиппо, я бы заставила тебя работать и копаться в себе до тех пор, пока бы ты сам не нашел ответ. И взяла бы за это кучу денег, — весело заявляю я новому другу.

Филиппо передергивает плечами, и снова становится похожим на себя вчерашнего — трогательного и растерянного.

— Но, я скажу тебе не как психолог, а как женщина, — продолжаю я серьезно, — это свободной барышне нужен хороший друг и любовник. А беременной женщине нужен муж.

Мой итальянский друг, глядя на меня, часто захлопал глазами.