Планета исчезающих слов

– Конечно! Я с большим уважением отношусь к Великому Архонту. И не сомневаюсь, что он ничего не станет приукрашивать. Ты сам убедишься, что я прав. И дело не в том, что молчаливые утратили свои способности. Конечно нет. Но руководителями Союза они стали на волне военных побед. А сейчас другое время. Маленькая планета, находящаяся на отшибе, с небольшим флотом кораблей, с маленьким объёмом производства, просто не понимает проблем, стоящих перед крупными игроками. Да и зачем ей в них вникать? Они же как монахи. Всё, что их рассеивает, ослабляет. Они заняты развитием своих сверхспособностей. Сильнейшие из них. Те, ради которых их и сделали лидерами. Нам надо пересмотреть систему отношений внутри Союза. Сделать её более гибкой. В разные периоды жизни галактик на первый план выходят разные задачи. И руководители должны быть разными. А другие члены не дадут забыть о других направлениях.

Я слушал его и удивлялся тому, как мой самый главный противник вдруг стал почти союзником. Но он ещё меня удивил.

– Знаешь ли ты, – спросил он, – что я был учеником твоего отца, ходил на его лекции?

Понятно, что он говорил об Актусе.

– Нет. Я почему-то вообще не интересовался его преподавательской деятельностью.

– А зря. Он был великим человеком. Жаль, что ему достались ленивые ученики. Я приготовил тебе подарок. Минутку.

Он вернулся к своему столу и взял с него небольшую книгу.

– Вот. Постарайся прочитать её как можно скорее.

И добавил смущённо:

– Там даже есть упоминание обо мне. Я никому не говорил – это секрет. В главе про «Улей».

Я прочитал название «Структура и единица в отношениях живых и разумных сущностей». Автор Актус Йетс.

– Хорошо. Я прочитаю. А в отношении твоих слов о Молчаливой не могу сказать, что со всем согласился. Но своё окончательное мнение смогу сформулировать только после разговора с Архонтом. Но помоги мне вот в чём. Какие вопросы ты бы ему задал?

И мы просидели до ночи, обсуждая малейшие детали моего предстоящего разговора. А ещё он снабдил меня письмом к Верховному Архонту, которое было достаточным поводом направиться прямо к нему.

Передавая письмо, вдруг спросил:

– А почему ты решил лететь на Молчаливую? Мне показалось, что встреча с Архонтом не единственная цель. Я не ошибся?

Я не предполагал с ним откровенничать. Он заметил лёгкую паузу, даже начал жест, говорящий:

– Да ладно, не надо. Твои дела.

Но я сказал:

– Не ошибся. Скажи пожалуйста, чем отличаются от землян жители Молчаливой?

– Отношением к гравитации. Им настолько тяжела наша, что для них сооружают специальные боксы с искусственными условиями. Иначе их буквально плющит.

– Правильно. А ещё?

– Честно говоря, не знаю. Кажется, немного цветом кожи. И плохо переносят солнечный свет. Я никогда об этом не задумывался.

– А я подскажу. Ничем. Принципиально совершенно ничем. Отношение к солнечному свету преувеличено. Оттенок кожи станет совершенно обычным через пару недель на земле. А через 3—4 месяца может и к гравитации привыкнут.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать то, что давным-давно известно из отчётов второй экспедиции. И о чём все благополучно забыли. Слишком много было других забот. Чен Ройс, Пат и Янус были совершенно уверены в том, что обитатели Молчаливой – земляне. Как и когда они туда попали, не знает никто. В том числе они сами. Но разгадать эту загадку было страстным желанием Чена. Я очень увлекался им в детстве, смотрел все репортажи. И сейчас… Словом, я хочу продолжить его дело.

– Ах вот оно что!

– Если ты что-то услышишь или узнаешь на эту тему, дай знать пожалуйста.

– Хорошо, обязательно. Информация, знаешь, сама притягивается, когда начинаешь о чём-то думать.

– Да, именно.

– Послушай, Марон. Не мог бы ты, как член Совета, дать мне ВИП-допуск в Хранилище?

– Конечно, без проблем. Держи. На карточке код. Он одноразовый.

– Благодарю.

Прощаясь, я протянул ему руку, а потом мы вдруг обнялись. И я с болью подумал, что больше никогда его не увижу.

Череда эмоциональных перепадов немного пугала. Выйдя из добровольного заточения, я как будто сорвался с горы и полетел вниз, ударяясь о выступы и переворачиваясь в воздухе. Я убеждал себя, что это просто реальная жизнь, но чувство было такое, как будто заново учусь ходить.

– Спокойно, Сандерс, – говорил я себе, – надо сосредоточиться на цели и не отвлекаться. Ты не сможешь решить всех проблем этого мира, займись одной.

Ситуация с Мароном при всей своей драматичности на этом этапе вопросов не вызывала. У него я узнал всё, что хотел. А вот после разговора в баре у меня осталось ощущение, что что-то важное я упустил. Вернувшись домой, я сел, закрыл глаза и постарался слово за словом воспроизвести весь диалог Пата и Чена. Моей задачей было отметить любой факт, который был мне раньше неизвестен. И я нашёл его! Причём, очень быстро.

Это казалось просто шуткой, но требовало серьёзной проверки. Действительно ли существовали таинственные рабовладельцы, заманивавшие людей на планеты под видом предоставления работы? Это надо было выяснить завтра, а сейчас выспаться. Казалось, что за этот день я прожил несколько жизней.

Глава 13. Хранилище

Подземное Видео-хранилище было создано после того, как однажды обрушилась сеть. Её удалось восстановить, но многие данные были безвозвратно потеряны. Дополнительным фактором стала появившаяся угроза уничтожения населения земли и желание сохранить память о земной жизни и истории. Руководители ведущих стран, призвав экспертов и посовещавшись, решили создать защищённую подземную видеотеку, практически безграничного объёма. Благо, соответствующие носители уже имелись.

Надо отметить, что именно тогда появились летающие миникамеры, и повальным увлечением землян стало фиксировать абсолютно всё происходящее. После долгих дебатов и множества общественных выступлений, доходивших до драк с полицией и разгона демонстраций, был принят общепланетный закон о видео-данных. Он был на редкость прогрессивным и свободным. И оформлен таким образом, что изменить его можно было только на общепланетном референдуме. Результат был заранее известен, так что никто и не пытался.

Закон гласил, что в защищённый банк Хранилища каждый может сливать любое видео в любых количествах, плюс в него автоматически должно передаваться всё, появляющееся в сети. Запрет был только на детское порно. В то время, как сеть была опутана системой запретов, доступ ко всем материалам Хранилища был совершенно свободен для всех желающих в любое время. Расчёт был на обычную человеческую лень, и он целиком оправдался. Сеть оставалась сетью, и в ней тоже содержались мегатонны видеоинформации. Так что народ поначалу ринулся в прохладные и отлично оборудованные залы Хранилища, а потом осознал, что можно легко дотянуться до всего необходимого, сидя дома или под пальмой у моря.

Как ни странно, в случае с Хранилищем, свобода никак не повредила безопасности, даже наоборот. Мальчишки бегали туда смотреть «запрещёнку», но, если взрослые начинали часто интересоваться отделом с уголовщиной или терроризмом, за ними устанавливали негласный контроль. Добропорядочным людям это никак не мешало.

Под сводами Хранилища полиция открыла особый отдел, занимавшийся просмотром видео с мест преступлений. Печаль заключалась в том, что преступники хвастались своими подвигами, пользуясь настройкой «открыть после моей смерти», так что полицейским оставалось искать материал, который мог протянуть хоть какую-то ниточку к раскрытию современных преступлений. Иногда обнаруживались ошибки и ложные обвинения в прошлом, и это приводило к выплате огромных компенсаций. За это народ полюбил Хранилище, хоть матери и ворчали про «дурное воздействие на неокрепшие умы».

Хранилище было прекрасно! Выступающее полукруглым холмиком над землёй оно прикрывалось сверху как шапочкой слегка наклонённым диском крыши, представляющей собой сплошную солнечную панель. В течение дня крыша поворачивалась, как подсолнух следуя за солнцем, а когда оно уходило или скрывалось за облаками, замирала в том положении, в каком её застал этот неприятный момент. Стены наземной части были прозрачными. На входе лениво сидел или прохаживался смотритель. На него никто не обращал внимания, он не задавал никаких вопросов, но я знал, что работает он лучше всякого сканера, безошибочно вычисляя потенциально опасных посетителей. Если что-то вызывало его беспокойство, рядом с вошедшим как бы случайно оказывался человек, весь увешанный под одеждой датчиками. Если тревога была ложной, посетитель не испытывал никакого беспокойства и даже не понимал, что его в чём-то заподозрили.

Бесшумно окрылись двери лифта, и я плавно спустился в подземный просмотровый зал. Мальчишкой я бегал туда по лестнице, это всего два этажа вниз, но сейчас мне доставляло физическое удовольствие прикосновение ко всем элементам комфорта в этом чуде свободомыслия, технического совершенства и архитектурной элегантности.

Просмотровые залы тоже были круглыми. Они занимали целых 3 этажа, но сейчас стояли почти пустыми. Затем шёл этаж, который делили между собой полицейские, учёные и программисты. Последний из доступных на лифте – отдел обслуживания и собственной безопасности Хранилища, а оттуда, пройдя несколько уровней проверок, можно по узкой лестнице пешком дойти до двери, которая по слухам ведёт в длинный коридор. По слухам же, само Хранилище находится в нескольких километрах от здания и совсем глубоко под землёй. Это вполне возможно.

Я смотрел на концентрические круги специально оборудованных кресел, пытаясь определить, где сидел в детстве. Но тут я не остался. Минус круглого зала в том, что в нём нельзя забиться в уголок. Людей было немного, но мне в голову лезла чья-то фраза о читальных залах. О том, что чтение – вещь такая же интимная, как любовь, и публичная читальня напоминает общественную спальню. Этажом ниже имеются отдельные просмотровые кабинки «для избранных» и, слава Марону, я к ним теперь принадлежал. Пешком спустился на этаж ниже и закрылся в просмотровой кабинке, откуда никто не мог услышать моих команд.

– Что я ищу? Рабовладение. Рабство под видом работы. Межпланетная рабовладельческая мафия. А может межгалактическая?

Перед глазами возник экран, слева от которого засветилась вертикальная шкала времени, разбитая по годам и эпохам. Едва я произнёс «Рабовладение», стал проваливаться в прошлое с таким звуком, будто лечу в колодец. Я мысленно «поблагодарил» программистов за этот аттракцион, а передо мной уже мелькали кадры из каких-то художественных фильмов про древний Египет.

– Выше! – скомандовал я и полетел вверх по шкале исторических периодов.