Сирена

Смех у нее был тихий и звенящий… Такой смех должен был бы быть у русалок, если бы они существовали на свете. И когда она смеялась, красные волны ее кудрей колыхались вокруг ее стана и покрывали ее всю, всю с головы до пят.

– Ну, ну, не дурачьте меня, пожалуйста, – рассмеялся в свою очередь юноша, – я знаю, что вы самая обыкновенная девочка и пришли не из моря, а из соседней усадьбы, вернее всего…

Она усмехнулась… И опять лицо ее стало таинственно-странным и чудно-красивым.

– Monsieur Serge, – произнесла она своим рокочущим голоском, – вы догадливее, чем следует быть мальчику в ваши годы. И сейчас вы сказали отчасти правду… Сейчас я пришла из пасторского домика, что там за деревней. Но все-таки я Сирена, и там под скалой ворчит и плещется мой старый отец! – с веселой таинственной усмешкой она повела пальчиком на море и продолжала так же весело свою речь… – Старый царь – Морской Гребень, седой, как лунь, и ворчливый, как сама старость… У меня есть целая свита бледнооких красавиц наяд… А сельди, камбалы и прочая рыбная живность созданы для того, чтобы бродить за мною стадами и охранять покой царевны-Сирены… Поняли вы меня?

И снова смех, рокочущий и звонкий, чудесно нарушающий тишину царственно-спокойного часа заката.

Засмеялся и Сергей. Ему показалась забавной эта странная девушка-подросток с ее поэтичными бреднями и красивым, почти коричневым от загара лицом.

– Я не верю вам! Ни одному слову не верю! – произнес он со смехом и смело заглянул недоверчивым взглядом в ее оригинальные зеленовато-черные глаза. Сирена нахмурилась. Темно-красные брови ее сошлись над переносицей. Лицо сразу постарело и осунулось как будто…

– Ах, вы! – произнесла она, топнув маленькой сильной ногой, обутой в род сандалий с ремнями у ступней. – Ах, вы… – И, помолчав немного, она заговорила неожиданно, краснея и сердито покусывая свои алые губки:

– Слушай ты, неверующий человек… Вот что сказала мне морская волна, седая, как волосы и борода моего папы Гребня… Слушай, что она сказала… Хороший юноша, учитель из замка, вот что она сказала… Только зачем он приходит на твою скалу. Он простой сын земли. У него есть семья там, в Петербурге, родители, о которых он скучает… A здесь два маленькие барона, из которых один только недавно полюбил его после того, как он провел ночь в северной башне.

– Откуда, каким образом? Откуда вы узнали все это, Сирена? – произнес, захлебываясь от волнения и неожиданности, Сережа.

– Откуда узнала? – заливаясь своим рокочущим мелодичным смехом, произнесла она, – о, Сирена все знает!.. Знает, о чем шепчут седые волны… Знает, о чем поют звезды в полночной вышине… о чем лепечут желтые лютики, вербы песчаному берегу… о чем болтают песчинки на дне моря и глухо шуршат травы там далеко, в лесу… Все знает дочь старого Гребня, царевна Сирена, повелительница вод! – И, вся гордая, ликующая, она притихла на мгновение с поднятой рукой, словно застыв над морем, в двух шагах от отвеса огромной скалы…

И вдруг лукавый смех задрожал в ее губах, алых и веселых… Она, как безумная, завертелась no небольшой площадке скалы, рискуя ежеминутно свергнуться в море… Ее густые волосы красным сиянием развевались по ветру. Зеленые глаза с огромными точками зрачков загорелись изумрудными огнями.

Что-то волшебное было в ее небольшой фигуре, кружащейся по скале с стремительной быстротой…

– Берегись! Берегись меня! – протяжным резким криком прозвучал далеко ее голос.

– Я редевольская колдунья. Берегись меня! – и, широко взмахнув руками, бросилась в море, мелькнув со скалы огромной красно-зеленой птицей.

– Сирена! – в ужасе вскричал Сергей и замер на месте, устремив глаза вниз, в гулко бьющуюся о каменистый утес пучину.

И вдруг веселый голосок прозвучал откуда-то снизу.

– He бойся… Я здесь… Редевольская колдунья никогда не утонет… Папа Гребень уже позаботился о том… Прощай, доверчивый, легковерный мальчик.

Сережа Скоринский быстро наклонился вниз и увидел зеленую фигурку, плывшую к берегу… Это была Сирена… Ее красные волосы плыли за нею… Лицо смеялось…

– Прощай! – донесся еще раз до Сережи ее звонкий серебристый голосок, и она сразу исчезла, как исчезает с неба мгновенно и быстро лучистая осенняя звезда.

… … …

Ha другой же день Сережа спросил своих учеников:

– Друзья мои, не знаете ли вы Сирену?

– О, Сирену? Monsieur Serge, где вы видели ее? – вскричали оба мальчика в один голос.

Сережа описал подробно его вчерашнюю встречу.

– О, Сирена – это прелесть! – горячо вскричал старший, Эдуард, – это самая смелая девочка во всем мире. Она бесстрашна и предприимчива, как мужчина… Она уплывает в море в самую большую непогоду… Одна под парусом. Она ничего не боится…

– Она дочь пастора Сирена и ужасно странная девочка! Ее зовут у нас еще Дочерью волн за то, что она постоянно плещется в море.

– Вы с ней говорили что-нибудь обо мне?

Мальчики замялись. Потом Эдуард тряхнул черными кудрями и, чуточку краснея, произнес:

– Да… т. е. нет… Я один говорил, когда еще не знал, что вы такой хороший… И просил ее, Сирену, попугать вас хорошенько, но потом, когда я понял и оценил вас… И тотчас же сказал на берегу об этом Сирене. Надеюсь, она не причинила вам ничего дурного?

– Ровно ничего дурного, мальчуган, – и Сережа дружески похлопал по плечу старшего ученика.

Личность Сирены перестала быть для него загадкой.

Глава V

Страшная ночь

Mope в эту ночь разбушевалось не на шутку… Еще с вечера обложенное зловещими тучами небо предвещало бури… Ветер свирепо гонял черные массы по свинцовому полю там, в вышине и внизу, во внезапно потемневшей пучине; седыми призраками, громоздясь друг на друга, бешено носились свирепые и пенистые чудовища-валы…

Подъемный мост в замок глухо скрипел под их адскими напорами… Страшно и грозно рокотало море, бешено набегая на берег…

Уложив мальчиков спать, Сережа поспешил к окошку своей комнаты… Деревья в саду не уступали в шуме рокоту моря, и их вершины низко склонялись на все стороны, покорные владычеству разыгравшейся стихии…

Ветер рвал и швырял все на своем пути, безумно разгулявшийся в своей вакхической пляске.

Юноша глядел на бесовское празднество стихии… Потом поспешно разделся и лег в постель, прощаясь заранее с надеждой уснуть в эту ночь под дикий свист, ропот, гул и завывание бури. И все-таки уснул. Он видел во сне мать, отца, товарищей, Наташу… И вдруг разом проснулся.

Чей-то дикий крик пронесся над замком, пронесся и замер вдали… Еще и еще… Уже не один, а много криков… И не криков даже, а стонов и воплей без счета, без конца… Как безумный вскочил он с постели и, подбежав к окну, распахнул его… Мгновенно жутко-стремительная волна бури и вихря ворвалась и закружилась в дикой пляске по комнате вокруг него… Слабый огонек ночника погас… Свистя, звеня и напевая свою боевую песню, ветер гулял теперь по шторам и занавесям, по обоям и постели, врываясь всюду, грозный, страшный и стремительный, как молодой, сильный и разгневанный бог…

Через его грозные напевы доносились и другие звуки… Они неслись с берега, со стороны рыбацкой деревни… Это были мольбы о помощи, отчаянные вопли скорби и ужаса, наполовину заглушенные ревом бури.

Захлопнуть окно, одеться и выбежать из замка на берег было для Сережи делом нескольких минут.

На берегу мелькали фонари – слабые, маленькие огоньки в эту темную свирепую бурную ночь… Здесь он увидел всех людей из замка… Они метались по берегу и что-то кричали… А там дальше, налево мигали и прыгали целые десятки огней… В рыбацкой деревне волновались, бегали и суетились люди. Оттуда и неслись зловещие крики отчаяния и скорби.

– Что? Что там такое? – взволнованно крикнул Сережа. Но звук его голоса умер, затих тут же, бессильный победить грозную песнь разыгравшегося моря. И вдруг ясно и жутко пронесся со стороны его одинокий выстрел – сигнал, сказавший без слов о близкой возможности гибели тех, кто находился там сейчас, среди разбушевавшейся стихии…

Этот выстрел пояснил все. He расспрашивая больше ни о чем людей из замка, юноша кинулся вдоль берега, со всех ног, прямо по направлению рыбацкой деревни, где мелькали, точно плясали, маленькие, бледно сиявшие огоньки и сновали потерявшиеся, опешившие, растерянные в своем отчаяния люди…

He помня себя, Сережа бежал изо всех сил навстречу вихрю и буре к злополучной прибрежной слободке… Вот ближе и ближе слабо мерцающие огоньки, вот они ярче горят в сгустившейся темноте ночи… И чем ближе они, тем безнадежнее и печальнее звучат людские голоса, вопли, крики и стоны…

В каких-нибудь полчаса юноша достиг деревни.

– Что такое? Что случилось? – крикнул он, заслонив рот руками для сохранения звука от натиска ветра.

Но его никто не понял.

Тогда он повторил свой вопрос по-немецки. Высокий коренастый латыш с фонарем приблизился к нему вплотную.