Записки сиротки

И что это был за чудесный вечер! Когда мы вдоволь налюбовались и нарадовались подарками, тетя села за рояль и мы хором пропели рождественский тропарь, спетый давно, несколько тысяч лет тому назад, светозарными ангелами вифлеемским пастухам в великую минуту рождения Богочеловека. А елка вся сияла своими украшениями: и серебряными нитями, и румяными яблочками, и золотистыми мандаринами, и целою массою хорошеньких картонажей и пряников с наклеенными на них картинками!

Особенно выделялась звезда на самой верхушке нарядного деревца. Эта звезда стоила многих усилий Яше, зато как красиво выделялась она на зелени ветвей!

В этот вечер мы с Лизой долго не могли заснуть и тихо разговаривали, лежа в кроватках.

Тут же с нами лежали и полученные подарки; я не могла расстаться с хорошеньким ящичком, она – с новой куклой, которую тут же решила назвать в честь мою Катей.

Глава двенадцатая

ДЕТСКИЙ ВЕЧЕР. СКОНФУЖЕННЫЙ ФРАНТИК

– Кого же из детей мы пригласим на наш маленький вечер? – спросила тетя дядю, сидя за столом с карандашом в руке, которым отмечала, что нужно купить для предстоящего вечера.

– Да вот семью Гориных, – ответил дядя, – да Яша своих товарищей гимназистов, наверное, захочет пригласить. Дети живо перезнакомятся, и будет весело… А у тебя. Катюша, нет никого, кого бы ты хотела позвать на наш детский праздник? – обратился дядя ко мне.

Я призадумалась, желая припомнить кого-нибудь из знакомых детей. Но тщетно. У меня не было сверстниц, и я хотела уже сказать об этом дяде, как вдруг стоявшая тут же Лизочка запрыгала и забила в ладоши.

– А Маруся! Маруся-то? – кричала она. – Ты забыла Марусю.

– Какую Марусю? – в один голос спросили дядя и тетя.

– Да ту, с которой мы познакомились, помнишь, Катя на твоей прежней квартире, такая бледненькая, худенькая.

– А! – и я действительно живо вспомнила бледненькую Марусю, сидевшую на широком подоконнике маленького домика.

– Да-да, Марусю, пожалуйста, пригласите и Марусю! – присоединила я свою просьбу к просьбе Лизочки.

И тут же рассказала дяде и тете о нашем знакомстве с девочкой.

– Ну, Марусю так Марусю! – согласился дядя, выслушав меня. – Ну, а ты, Яша, кого хочешь позвать, а?

– Я, дядя, сделал список моих товарищей. Вот он! – и, отстегнув пуговицу мундирчика, он дал дяде бумажку.

– Коля Свирский, Петя Димин, Митя Иванов, граф Панин, Миша Курцев, – прочел дядя и удивленно взглянул на Яшу. – Миша Курцев? Ведь это тот, который, если не ошибаюсь, обидел тебя, Яша, в первый день твоего поступления в гимназию.

– Да, дядя, это он, – густо краснея, прошептал Яша, – но мы теперь с ним большие друзья.

– Как так?

– Да так, дядя, – и Яша краснел все больше и больше. – Миша прекрасный мальчик, только немножко забияка. Зато у него сердце золотое. На днях он совершил такой подвиг, что я не мог не простить ему его злой выходки со мной.

– А что такое? – заинтересовался дядя.

– Ах, дядя! Миша поступил как настоящий герой, – восторженно воскликнул Яша. – Дело в том, что у нас в классе есть бедный-бедный мальчик Митя Иванов. Он даже не носит с собой завтрака в гимназию и живет где-то в углу со своей матерью, совсем слабой и больной женщиной. Мы несколько раз замечали, что Миша украдкой отдавал половину своего завтрака Мите. Несколько дней тому назад был день рождения Миши.

Он получил от отца в подарок часы, о которых мечтал с самого своего поступления в гимназию. Миша принес подарок в класс, радостный и торжествующий. Целую неделю он не расставался с ними, и вдруг часы исчезли. Все невольно обратили внимание на это и спрашивали Мишу о часах. Он отмалчивался или сердился на все вопросы. И вдруг мы узнаем, что Миша продал свои часы, чтобы заплатить за лечение и уголь бедной матери Иванова. Весь класс выразил самые дружеские чувства Мише, все жали ему руку, обнимали его.

– И ты тоже? – вырвалось у Лизочки.

– И я тоже. Чем я лучше других? Да и потом Миша сам извинился передо мной и мы теперь приятели.

Дядя внимательно выслушал рассказ Яши, потом он крепко обнял милого мальчика и тихо-тихо сказал ему, но так, что мы слышали:

– Молодец, Яша. Спасибо, братец!

Лизочка вскинула удивленными глазками на своего отца, недоумевая, за что благодарит он Яшу, но мне кажется, что я поняла дядю, и меня самое так и тянуло обнять и поцеловать крепко-крепко моего названого брата.

Вечер наш устроен был как раз накануне Нового года.

Господи, как мы волновались, я и Лизочка, одеваясь на наш первый детский праздник! Особенно волновалась я.

Няня старательно разгладила наши воздушные платьица, беленькие с розовыми бантиками, точно крылышками бабочек. Лизочка, как и всегда, одетая в белый тюль, походила на маленькую фею. У нее было такое беленькое личико, такие пышные белокурые волосы. А я, как шутил дядя, черненькая и смуглая, была настоящей мушкой, попавшей в стакан молока! Яша блестел новым мундирчиком и серебряными, как мне казалось, форменными пуговицами.

Когда мы совсем готовые пришли в гостиную, там уже сидела жена дядиного начальника со своими тремя девочками: Милочкой, Зиночкой и Алечкой. Нас познакомили с ними. Это были очень важные маленькие барышни, с хорошими манерами и серьезными личиками. Мне они не понравились, и я скоро отошла от них, оставив им в роли хозяйки Лизочку.

Скоро пришли и все пять товарищей Яши, и наша маленькая гостиная наполнилась синими мундирчиками.

– Яша! Яша! – шепнула я моему другу. – Покажи мне Мишу Курцева.

– Миша! – крикнул Яша так громко, что я сконфузилась. – Вот сестра Катя (Яша всегда называл меня сестрой) хочет познакомиться с тобой.

Ко мне подошел маленький краснощекий гимназист с веселыми глазками и носом пуговкой.

– А вот и я! – весело сказал он и засмеялся. «Так вот он какой, герой-то! – промелькнуло в моей голове. – А я-то думала, что он гордый и серьезный!» – И, взглянув на героя-Мишу, мне вдруг стало очень весело.

Яша одного за другим назвал всех своих товарищей. Тут был и бледный худенький Митя Иванов, и гордый с надменным кукольным лицом и завитый барашком маленький графчик, и Петя Димин – бледный горбатый мальчик с большими умными глазами, и Коля Свирский – общий любимец и невозможный шалун.

– А Маруся? Она еще не приехала? – спросила тетя.

– Кто это Маруся? – поинтересовалась очень нарядно одетая Алечка, одна из трех сестриц Гориных.

– Это наша новая знакомая, ужасно милая девочка, – ответила Лизочка.

В ту же минуту раздался звонок, и мы бросились в прихожую встречать запоздавшую Марусю.

Это была она, плотно укутанная в большой байковый платок и шубку.

– Иди домой, Агафья, – сказала она кухарке, провожавшей ее, – ты понадобишься маме, а через два часа зайди за мною.

Мы помогли раздеться нашей маленькой гостье. Когда Маруся освободилась от своей теплой шубки и большого платка, она крепко поцеловала нас обеих.

– Ах, как я рада увидеться с вами, дорогие! – ласково улыбалась она мне и Лизочке.

На ней было простенькое розовое ситцевое платьице и штопаные чулочки. Бедностью и чистотой веяло от ее нежной фигурки. Нам почему-то стало неловко с Лизочкой за наши нарядные белые платьица.

Мы взяли за руки Марусю и повели ее в гостиную.

Тетя ласково обняла и поцеловала оробевшую девочку; нарядные маленькие Горины покосились на ее бедный костюм и еле кивнули ей завитыми головками.