Первые товарищи

– Но я не хочу! Не хочу! Не хочу, чтобы вы сидели в карцере! – совсем уже готовая заплакать говорила девочка.

Вдруг внезапная мысль осенила ее, и мгновенно ее розовое личико расплылось в лукавой и веселой улыбке.

Она с таинственным видом посмотрела на обоих друзей, потом перевела тот же лукавый взгляд на няню Домну Исаевну и, решительно подойдя к комнате Пушки, взялась за ручку двери.

– Что ты делаешь, Людочка? – вырвалось разом у няни, Принца и Сережи.

Но было уже поздно.

Людочка повернула ручку и вошла в комнату начальницы.

Глава 5

Если бы перед разгневанной Пушкой предстала старая, седая колдунья, она бы удивилась ничуть не меньше, чем теперь, увидя перед собой нарядную маленькую девочку, смотревшую на нее застенчиво и кротко.

– Что тебе надо, малютка? – обратилась она к девочке.

Людочка взглянула на начальницу. Она решительно ничего не находила ни дурного, ни злого в ее все еще красном от волнения, полном лице, которое так недолюбливали и брат, и ее новый друг Принцынька.

«Наверное, она их простит, если попросить хорошенько, – подумала девочка, – она добрая».

– Пожалуйста, добрая госпожа Пушка, простите Принца и Сережу. Уверяю вас, они не нарочно. Один Арапка виноват и больше никто. Он очень глупый – Арапка, но он тоже больше не будет. Пожалуйста, госпожа Пушка, простите их!

Г-жа Власьева уже собиралась было вскочить со стула и накричать на девочку за то, что она назвала ее Пушкой. Антонина Васильевна знала, что пансионеры, большие и маленькие, прозвали ее так, и напоминание об этом раздражало почтенную даму.

«Такая крошечная, – сердито подумала она про Людочку, – а уже позволяет себе дерзить старшим!»

Но, заглянув в ее кроткие глаза, Пушка вдруг поняла, что эта милая, хорошая девочка далека от мысли ее обидеть. Людочка подвигалась все ближе и ближе к ней и твердила:

– Ну, пожалуйста, ну, пожалуйста, миленькая, добренькая, госпожа Пушка, не сердитесь на них и не наказывайте! Право же, это все Арапка!.. накажите лучше Арапку!.. Посадите его в карцер… только не Сергунчика и не Принцыньку. Пожалуйста, госпожа Пушка!

Каждый раз при повторении этого ненавистного прозвища Пушку передергивало, но девочка так нравилась ей своим открытым личиком, что рассердиться на нее она положительно не могла.

– Меня зовут Антониной Васильевной, а не Пушкой, малютка! – произнесла она как можно ласковее, чтобы не испугать ребенка. – И ты не зови меня больше Пушкой. Слышишь?

– Хорошо! – покорно произнесла Людочка и тут же стала пояснять начальнице, как она с няней пришла навестить Сережу и Принца, и как за ними увязался противный Арапка и как он стал лаять на весь дом и напугал всех пансионеров.

– И потом вы вошли, – торопливо пояснила девочка, – испугались и побежали, а глупый Арапка думал, что с ним играют, и тоже побежал за вами. А его никто не думал уськать. Правда! Принц и Сережа такие добрые… Они бы ни за что не стали… Принц веселый, он обещал устроить крепость из картона в следующий свой отпуск… Ах, как я его люблю! И Сергунчика, и маму! Тех еще больше! И няню! Всех, всех! – неожиданно заключила Людочка.

Пушка слушала с большим вниманием все, что ей рассказывала эта маленькая голубоглазая девочка, и постепенно морщинки на ее сердито нахмуренном лице расправлялись и улыбка то и дело трогала до тех пор плотно сжатые губы.

– Наконец, когда Людочка остановилась на минуту, чтобы перевести дыхание, Пушка спросила:

– Как тебя зовут, девочка?

– Людочкой!

– Вот что, Людочка, – сказала начальница и погладила девочку по кудрявой голове, – я верю, что ты говоришь правду; ни твой брат, ни его товарищ не виноваты в том, что собака бросилась за мною. Поэтому пойди и скажи им от моего имени, что они не будут наказаны и я не посажу их в карцер.

– И Арапку тоже не посадите? – тревожно спросила Людочка.

– И Арапку не посажу! – с невольной улыбкой произнесла начальница и тут же прибавила шутливо: – А только Арапку следовало наказать за то, что он не умеет себя вести. Ну, да ладно. Ведь он тоже не будет больше? Как ты думаешь, Людочка?

– Не будет! – убежденно ответила девочка.

– Вот и отлично, – совсем уже развеселилась Антонина Васильевна, – и Арапку мы с тобой простим.

– Ах, какая вы добрая, г-жа Пушка! Спасибо вам! – воскликнула обрадованная Людочка, но неожиданно смутилась, вспомнив, что она назвала ее не так, как бы следовало, и тревожно посмотрела на свою новую знакомую.

Но Пушка и не подумала рассердиться. Напротив, лицо ее так и сияло. Она поманила к себе малютку, поцеловала ее, и довольная, счастливая Людочка, весело подпрыгивая, выскочила из комнаты начальницы.

* * *

– Простила! Простила! Всех простила! И тебя, Сергунчик, и тебя, Принцынька, и тебя, Арапка! – весело объявила девочка все еще стоявшим у двери мальчикам, тревожно прислушивающимся к голосам, долетающим из комнаты Пушки. Арапка, придерживаемый за ошейник сильной рукой Домны Исаевны, тоже как будто прислушивался, держа ушки на макушке и тяжело дыша после злосчастной беготни по пансиону.

– Что? Что такое? – так и кинулись к Людочке Сережа с Принцем.

Тогда девочка сообщила своим друзьям, как она упросила начальницу и как та оказалась вовсе не такой злюкой, какою она ей представлялась, а, напротив, очень доброй, и только просила Людочку не называть ее больше Пушкой.

– Как? Разве ты ее называла Пушкой? – вскричали в один голос Сережа и Принц, совсем позабыв, что они находятся у самой двери начальницы.

– Вовсе нет! – даже как будто обиделась Людочка. – Я вовсе не называла ее просто Пушкой, а госпожой Пушкой… Мама всегда ведь прибавляла «госпожа», когда говорила с портнихой Анной Петровной Вязиной. Так и говорила: госпожа Вязина. Так отчего же и мне не сказать было вашей начальнице: госпожа Пушка! Это очень вежливо…

– Что ты наделала, Людочка, ты нас погубила! – испуганно сказал Сережа. – Ведь ее зовут Антониной Васильевной, а не Пушкой вовсе, и только шалуны-мальчики прозвали ее так в насмешку! Она этого не знала раньше, а теперь узнала от тебя и ужасно рассердится!

– Вот пустяки-то! – прервал Принц тревожную речь Сережи. – Ничего не рассердится! А рассердится – не будем ее называть так больше – только и всего! Молодец, Людочка! – обратился он к девочке. – Ловко нас отстояла! Спасибо!

И прежде чем Сережа, Домна Исаевна и сама Людочка успели опомниться, Принц подхватил девочку на руки, посадил ее на спину и бегом пустился с нею в класс.

Сережа, попросил няню подождать их в прихожей и подержать Арапку, чтобы он снова не выкинул какой-нибудь новой нежелательной штуки, и пустился за ними.

В младшем отделении была большая перемена, промежуток между завтраком и следующими уроками, и предоставленные самим себе мальчики играли, читали или, дружно обнявшись, гуляли между скамейками.

При виде Принца и громко смеющейся на его спине Людочки они повскакали со своих мест.

– Дорогу королеве! – кричал Принц басом и, сбросив с кафедры лежащие на ней книги и тетради, посадил на нее Людочку.

Людочка преважно восседала на кафедре с видом настоящей маленькой королевы и разглядывала толпившихся у ее ног мальчиков.

А Принц, стоя подле девочки и придерживая ее, чтобы она не упала со своего королевского трона, рассказывал товарищам, как храбрая девочка избавила его и Сережу от наказания, попросив за них Пушку.

Мальчики шумно одобрили поступок Людочки и смеялись над тем, как она, по своей детской наивности, называла начальницу госпожой Пушкой.

– Вот ты струсил, а девочка, да еще такая малюсенькая, не побоялась! – упрекнул Грушин Валю Сторка.

– И совсем я не малюсенькая: мне уже пять лет! – обиженно возразила Грушину Людочка, – и потом я теперь уже не девочка, – продолжала она, окинув всех гордым взглядом, – а королева! Вы слышали, Принц назвал меня королевой!

– Да, да, королева, королева! – раздались со всех сторон голоса, – ты королева, а мы твои рыцари!