Не в его вкусе

Как много времени было проведено нами вместе. И как много пережито. Эти мои внутренние изменения приводят к недопониманию со стороны. Я становлюсь неудобной? Было тяжело и одновременно как-то легко. Почему-то стало легко на душе. Сложно объяснить почему. Возможно, я начала себя ощущать. Отдельно от всего и всех.

Неспешно собирая чемоданы, я представляла, как буду дефилировать в новом платье по вечернему Риму. Впереди была целая ночь. Ночь, которая сна не предвещала.

Глава 14

Мир тесен. Мир очень тесен. И чем старше мы становимся, тем теснее для нас этот мир. Уже сидя в самолёте, я увидела знакомое лицо. В салон зашла эффектная дама. Одета она была безукоризненно. Держала себя с достоинством. Но самое идеальное в ней было то, что её багаж был в руках случайного мужчины. Неподражаемая Татьяна была узнаваема тем, что в любой ситуации она всегда оставалась женщиной. Той женщиной, которую нельзя не заметить, той женщиной, в присутствии которой любой мужчина чувствовал себя непревзойдённым. Она знала, как это делать, и это сильно отличало её от других женщин.

С Татьяной мы познакомились когда-то очень давно в больнице скорой помощи. Однажды попав туда ночью с ургентной операцией, наутро вместо сиделки около себя я обнаружила Татьяну, соседку по палате. Её очень беспокоило то, что я долго не просыпалась. Я только отходила от наркоза, а она прошла этот этап двумя днями раньше. Было паршиво не сколько в теле, сколько в душе. В голове мелькали события вчерашнего дня и от этого было страшно. А когда страшно – нужно говорить. Что мы с Таней и делали, пока не пришёл на обход врач.

Позже Таня спросила меня:

– А почему к тебе никто не приходит?

– Все мои близкие на приличном расстоянии от меня.

Меня случайным ветром задуло в этот город. Учусь здесь.

Я действительно здесь училась. Но больше почему-то выживать. За исключением нескольких человек в группе ко мне никто не приходил. Иногда подруги. Совсем иногда, когда были свободны.

В отличие от меня, у Тани постоянно были посетители. Здесь я и заметила это её главное отличие от всех нас – умение нести в себе Женщину. Приходили мужчины – приносили цветы. Часто. Помогали, переживали. Да что тут говорить, наш лечащий врач любил заглянуть к нам в палату по несколько раз в день, помимо того, что обход у нас обычно длился дольше положенного.

Таня как будто магнитом притягивала мужчин. Она дарила им какое-то определённое состояние, из которого не хотелось выходить и за которым хотелось снова и снова возвращаться. В древние времена её, наверное, звали бы ведьмой. Сейчас же это просто красивая женщина, умеющая своей красотой пользоваться.

Я была несмышлёной девчонкой, Таня – зрелой женщиной. Мы много с ней говорили, особенно я любила вечера, когда приём посетителей и больничный хаос заканчивались, тогда нас уже никто не прерывал. Однажды, во время очередной вечерней беседы, я была разговорчива как никогда. Таня внимательно меня слушала, а потом отметила:

– С такими суждениями должно быть очень сложно жить.

Тогда я была ещё уверена, что все люди думают одинаково и что есть просто везение: кто-то родился счастливым, а кто-то нет. Я была удивлена этому её замечанию. Но несмотря на эту разницу в суждениях, я чем-то была близка для неё. И мы там, в той палате, были как будто люди, которых судьба забросила на необитаемый остров, где нужно было учиться как-то сосуществовать. Мы были друг для друга той недостающей частью пазла, который ещё собирать и собирать.

Через неделю Таню выписали, больше мы с ней не виделись. И вдруг здесь снова Таня, цветущая и с эскортом помощников. А я снова невозможно одинока. Ничего не менялось в этом мире.

Узнав меня, она взмахнула рукой:

– О! Привет! Вот так встреча! Увидимся после посадки, – и с милой улыбкой поблагодарив мужчину, при- строившего её чемодан на багажную полку, погрузилась в кресло бизнес-класса.

Я закрыла глаза. Через несколько минут взлёт. Несколько минут, и я воспарю над землёй, оставив все свои разочарования здесь, внизу. Оставлю здесь квартиранта, оккупировавшего мой мозг, и палача в одном лице, Дена. Если, конечно, удастся его выселить.

Странные мы, люди. Мы сами выбираем казнь или помилование для себя. Никто не прописывает нам наш мыслительный путь, мы выбираем свои мысли сами. И Дена, конечно же, ко мне никто не подселял. Я приютила его сама. И, наверное, мне нравится эта боль, если он до сих пор живёт в моей голове, причиняя её.

Самолёт оторвался от земли, и мы взмыли ввысь. От смены давлений в ушах трещало. Так рвутся цепи и поводки – быстро и громко. Так рождается свобода. Ничего в этом мире не рождается без боли. Рождение чего-то нового обусловлено невозможностью существовать по-старому. Так созревший и полностью сформировавшийся ребёнок покидает чрево матери, так рождается мысль, через опыт, через боль. И чем крупнее плод, тем боль сильнее.

Глава 15

В римском аэропорту нашу группу встречал гид. Я была приятно удивлена, узнав, что Таня купила тот же тур. «Снова вместе», – отметили мы, обнявшись. Через какое-то время мы уже были в гостинице. Расселение происходило быстро и организованно. Мы с Таней заселились в двухместный номер. Чувствовалась усталость, но и радость одновременно, от предвкушения предстоящего путешествия.

Представления об Италии не разочаровали меня. Начиная от нашего гида Амира, активного и энергичного итальянца, переполненного эмоциями и жизнелюбием, и заканчивая улицами Рима, которые, несмотря на наличие большого количества туристов и мигрантов, сохраняли свой яркий, ни с чем не сравнимый колорит. Было в этих улицах что-то необыкновенно величественное и в то же время приветливое и тёплое.

Здесь растворялась вся моя тоска. Город лечил мою боль своей жаждой жизни. Его монументальная архитектура возвышалась надо мной, как будто бы говорила мне о том, насколько мелки мои переживания по сравнению со всеми этими красками и величием мира.

Вечером мы отправились с Таней прогуляться. На одной из римских площадей у Александрийского столпа нас приютил милый ресторанчик. Жизнь в городе, несмотря на достаточно позднее время, продолжала бурлить. Мы, наслаждаясь прекрасным вечером в таком незабываемом месте, говорили очень мало, больше слушали сам город и себя в этом городе. Мы слушали другой язык, другую страну. Мы слушали совсем другую жизнь.

Вернувшись в отель, я почувствовала сильную усталость. И уже в постели я вспомнила о нём, о Дене, и о том, что произошло между нами. В какой-то момент я подумала, что куда бы мы ни бежали, мы не сможем убежать от себя, всё это мы везём с собой. Вспомнив своё обещание, которое я дала себе перед взлётом – не думать о нём, я пыталась изо всех сил его сдержать.

Но получалось плохо. И тогда я мысленно перенеслась в салон самолёта, в тот миг, когда трещали и звенели падающие цепи и поводки, приковавшие меня к Дену. Мне удалось подняться над ситуацией и увидеть её свысока. В этот момент я поняла, что внимание маленькой женщины очень лестно даже для большого мужчины, даже если это женщина менеджер самого среднего звена, даже если мужчина заместитель генерального директора кампании. И что даже такой женщиной можно лечить свою неуверенность, особенно если этого никто не увидит. Но я не доктор и могу ли я лечить? Имею ли право? Лечить болея. Принося себе и своей самооценке такой вред?

И тогда я спросила у уже засыпающей Тани, этой мудрой и опытной женщины, которая, казалось бы, никогда не знала поражений:

– Таня, скажи мне, пожалуйста, что не так с нашими мужчинами?

– С ними не те женщины. Комплектуясь в пары, мы делаем это по принципу «удобно». И вот это удобно у каждого мужчины своё. И зачастую это удобно приводит к деградации.

Я была слегка шокирована этим ответом. Но мысленно перебирая знакомые пары и пары своих родственников, я поняла, что Таня, как всегда, попала в точку.

– Приехала лечить душу? – спросила меня Таня.

– Бежала от себя, – ответила я.

– Значит-таки душу. Добро пожаловать в реальную жизнь!

– Не пугай.

– Ты ещё спасибо скажешь.

Глава 16

Утром за завтраком Таня была задумчива. Я же пыталась всячески подогнать время, нас ждал Колизей.

Мы подходили к Колизею и, пересекая парковую зону, меня очень удивило то, что на этих величественных древних памятниках архитектуры сушились нехитрые пожитки мигрантов.

– Наверное, так выглядим мы, со своими правилами и порядками вторгаясь в природу, – не смогла не прокомментировать я.

Рядом идущий Амир посмотрел на меня с любопытством, затем засмеялся.

Надо отметить, что он прекрасно говорил по-русски, чем удивлял. Ярко выраженный типичный итальянец с чистой русской речью был приятным сюрпризом.

Таня была активна и задавала много вопросов, пытаясь поддержать беседу. Я, как обычно, больше молчала, чтобы не показаться глупой. Был у меня такой пунктик. У каждого человека присутствует свой. Как отпечаток нашего раннего негативного опыта. У меня это было молчание. Чтобы не взболтнуть лишнего и чтобы не проявить свою глупость.

Так или иначе, Амиру нравилось наше общество. Наверное, всегда приятно, когда работу, которую ты выполняешь, поддерживают положительной обратной связью. Мы же с Таней были туристками из категории благодарных.

И вот он – Колизей. Я видела много передач о нём. Но когда ты находишься с ним рядом, ты понимаешь, что все эти фотографии и передачи – никогда не смогут передать того, что чувствуешь, находясь рядом с этим монументальным памятником. Иногда информация ничто по сравнению с нашими внутренними ощущениями.

Я стояла и не могла пошевелиться. По телу бежали мурашки. Казалось, что именно в этой точке сконцентрирована вся мощь и энергия Земли. То, что происходило здесь столетиями назад, песок и стены сохранили до наших дней. Мужская сила, много мужской силы. Был в этом некий трагизм, но было и столько величия. В какой-то момент я подумала: «Наверное, именно так чувствует себя женщина, находясь рядом с настоящим мужчиной, ощущая его сильную мужскую энергетику».

По телу разливалось тепло, и я поняла, что, О Боже! возбуждаюсь. Тогда я спросила у Тани:

– Ты тоже это чувствуешь?

– Волнующее место, – улыбнулась она в ответ.