«Салют-7». Мир на грани ядерной катастрофы

–Ну, как нравится? – спросил Владимир, готовясь к переходу в бытовой отсек после одного витка.

–Ты ничего не чувствуешь, Владимир? – странно спросил Виктор, упираясь в пульт, который повис над головой.– Голова стала тяжелой.

–Да, есть такое дело,– произнес Владимир.–Парицательное давление нарастает–870 мм, хотя все краны закрыты. Разгерметизация магистралей кислорода, что ли? Ничего хорошего. Докладываем на Землю. Если так, то немедленно возвращаемся обратно. Но через некоторое время Виктор обнаружил ошибку в подключении блока, вырабатывающего кислород вместо блока очистки атмосферы, и устранил ее – все стабилизировалось, и они получили сообщение о том, что все отсеки корабля герметичны и можно снять скафандры.

–Все хорошо, у нас замечаний нет. Молодцы, спасибо за работу.

Настроение у команды сразу улучшилось.

–Ну, слава Богу, проронил Владимир.– Спасибо. Ты не проголодался, Виктор?– в шутку спросил Владимир.– После всего этого так хочется сесть и наесться.

–Это не голод, а нервы,– заметил Виктор, закладывая специальную программу сближения со станцией «Салют-7» и проверяя работу двигателя ориентации корабля. – Завтра будет легче.

К концу первого дня работы экипаж сильно устал и тогда он с благодарностью восприняли команду центра: «Памиры, у вас на завтра по программе подъем в три часа, но мы вам разрешаем поспать подольше, но встать вы должны не позже шести часов. Вы сегодня поработали на славу. Спасибо».

Джанибеков в продолжение разговора поинтересовался погодой:

–Как у вас с погодой на Земле?

«Как интересно звучит,– подумал Виктор.– Погода на Земле. Земля как дом всех людей. А мы? Продолжение разума Земли…»

–Вы ничего не потеряли, ребята,– отозвались с Земли.– Облачность, дождь, холод. Так и хочется к вам на орбиту.

–Да, у нас тепло, мы в свитерах и брюках, даже куртки сняли,– добавил Владимир.– Полный комфорт. Приезжайте, Валерий, черемшу ем, но могу оставить тебе.

–Спасибо, Володя,– ответил Рюмин.– Я как-нибудь обойдусь горяченьким. Но от черемши не отказываюсь – привезешь на обратном пути. До завтра.

В 7 часов 30 минут следующего дня команда надела скафандры, закрыла люк между спускаемым аппаратом и бытовым отсеком. Виктор закрепил на правой ноге калькулятор для расчета параметров сближения. Станция должна быть где-то в зоне видимости, но где? Владимир смотрел в пространство: мерцающие звезды и ночное темное небо. В 11 часов, как только вышли из тени, увидели маленькую, светящуюся над Луной точку.

–Виктор, видишь?– спросил Владимир. Его рука покоилась на рычаге управления скорости и ориентации.– С Луной общается, миленькая, от скуки. Это точно она, ярче всех звезд, и цвет какой-то особенный.

Джанибеков сообщил в центр:

– Нашли. Очень яркая. Сначала ее не было видно, но потом она начала разгораться. Красная- красная, в десяток раз ярче Юпитера. Она отходит в сторону. Дальность 7.2 километра, скорость 12.8 метров в секунду. Приближаемся: дальность 4.4 километра, скорость 7.8 метров в секунду.

Савиных прервал Владимира:

–Осторожно! Мы идем не в графике… Станция уже в стороне, далеко. Пора переходить в ручной режим.

Центр согласился и отключил свое управление, переводя на ручной режим. Теперь все зависит от Владимира и его мастерства. Идет беспрерывный замер дальности и вычисление скорости. Владимир уверенно гасит боковую скорость, докладывая о дальности каждые тридцать секунд. Молодец – очень спокоен, как удав. У Виктора в руке секундомер, а глаза прикованы к панели управления и расхода топлива. Солнце светит сбоку, ярко отсвечиваясь от станции, покрытой алюминием с желтой добавкой, но цвет отдает серебром. Сближение продолжается. Напряжение растет. В центре над мониторами никто не сидит – все стоят с открытыми ртами. Дальность 980 метров, скорость пять метров в секунду.

У Виктора не выдержали нервы и он закричал:

–Гаси скорость!

Владимир, как ни в чем не бывало, с таким же спокойствием докладывает в центр:

–Гашу скорость. Дальность двести метров, выполняю зависание.

–Гаси скорость!– прокричал Виктор еще раз.

–Скорость – ноль,– произнес Владимир, успокаивая механика.– Летим рядом со станцией, но чуть выше. Мы ее видим на фоне Земли – красота. Сейчас выровняю скорость и причалю к стыковочному узлу.

Центр знает, что скоро тень и все остановится, но молчит, всецело доверившись Владимиру.

–Расстояние сто метров, включаем двигатели на разгон,– продолжает Владимир.– Идет сближение с небольшой скоростью. Скорость вращения станции в пределах нормы. Нависаем над ней, разворачиваемся…

Владимир повел корабль в облет к стыковочному узлу, контролируя скорость по визиру

–Ну, вот сейчас немножко помучаемся, потому что солнце чуть мешает–не хочет отпустить станцию из своих объятий. Теперь изображение улучшилось: кресты совмещены. Рассогласование корабля и станции в допуске. Ждем касания. Внимание!

–Есть касание!– прокричал Виктор.– Есть захват. Ура!– Виктор выдохом сбросил накопившееся напряжение. Он хотел обнять Владимира. Они только посмотрели друг на друга– радость была какая-то туманная: у них просто в душе не осталось места лишним чувствам.

Это было первой победой, но маленькой, потому что для полной победы нужно было сделать еще много ходов, от которых зависела их судьба.

Из сообщения ТАСС в Хьюстоне узнали о первом подвиге русских отчаянных и дерзких парней.

Нил улыбался.

–Блин, я не ожидал,– восхищался он, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на затылке.– Хочу увидеть выражение лица Фаурера. Что он скажет президенту, интересно.

–Ты чё, ликуешь?– успокоил его Стив.– Это еще не все. Они играют с огнем. Плохо, если он повторят ошибку нашей станции – будет взрыв, пропадут ребята.

Следующий шаг–это проверка герметичности стыковочного узла. Если там неисправность, то прощай программа.

Люк отодрали, потный. В щели зашипело, и давление начало выравниваться. Это вторая удача.

–Давление 714 миллиметров,– докладывает командир.

–Идет перетечка давления?– спрашивает центр.

–Да, идет. Открываю люк. Оп- а, открыл.

–Что вы видите?

–Родной и знакомый запах,– отвечает Владимир.– Все чисто, сухо, книги бортовой документации, инструменты – все, как в заброшенном доме, но следов пожара нет. Вывод: две панели солнечных батарей не параллельны, а развернуты на 80 градусов. По этой причине не работает система ориентации солнечных батарей, что вызвало отключение энергопитания станции. Вот и все. Замерзла вода. Пища, приборы, агрегаты, механизмы. Темно, мы в противогазах.

–Первое ощущение? Температура какая?

–Колотун, братцы,– отвечает Владимир.– Противогазы сняли. Запаха, вроде, нет. Нырнул к полу, открыл шторку иллюминатора. Летим на дневной стороне орбиты, и блики солнца играют на потолке. Жуткая тишина. Тумблеры вентилятора остались включенными после ухода предыдущего экипажа –Кизима, Соловьева и Атькова. Подплыл к столу: там меня ждут сухарики, приклеенные липкой лентой, и там же таблетки с солевыми добавками.

Рюмин, с терпением выслушав сообщения с орбиты, сказал:

–На сегодня все, ребята: перейдите в корабль, люки закрыть и лечь спать. Никаких команд не выдавать и ничего по электронике не включать – ни одного тумблера. Еще раз на всякий случай: в рабочем отсеке находится только один из вас, запомните – только один, второй следит.

Экипаж понимал суть предупреждения: ситуация все еще остается взрывоопасной, и лучше страховаться. Но нет контроля по углекислому газу, а центр предлагает оставаться по одному. А как контролировать друг друга? Вот вопрос. Но они не стали спорить с Землей.

–Витя, следи за Володей. Сам не ходи туда.