Иметь и не потерять

– Мог бы и зайти, елкин кот, по случаю, попроведать, такая баба, и без мужика.

– Чего ж ты не зайдешь, коль жалость проклюнулась?

– Я чего, пришей кобыле хвост? Ты с ней, елкин кот, с детства по лопухам бегал, тебе сам бог велит приласкаться.

– Отласкал свое, пора и честь знать.

– Ласкал ты, а шпокнул Храмцов.

– Ну и язык у тебя. – Иван покрутил головой. – Удивляюсь, как до сих пор тебе никто не поддал как следует.

Паша рассмеялся.

– А некому. Ты, знаю, не тронешь по закадычной дружбе, а остальным я и сам смогу накостылять.

– Ну-ну, геройствуй. – Иван окинул взглядом худощавую фигуру друга. – Сколько я за тебя носов разбил по молодости лет, припомнишь?

– Так ты бугай. Тебе это ничего не стоит, а мне без риска не обойтись.

– Так не рискуй, утихомирься.

– Не могу, елкин кот, таким родился – таким и умру. А ты вот, хотя и на медведя двинешь без страха, а к Дуське заскочить боишься – горишь втихаря без дыма.

Иван ухватил Пашу за шиворот, пригнул немного.

– Горю, не горю, а от семьи не бегаю, не болтаюсь тряпкой на заборе, как мой средний братец.

Паша дернулся, вырываясь.

– Ну, Митька-то – оторва, с детства, пока не пошел в школу, тряс на глазах у девчонок своим штырьком и после сыпал дробь перед ними.

Иван рассмеялся.

– Было дело, выпендривался и получал от матери нахлобучку…

Они подходили к большому рубленому дому, обнесенному широким палисадником и дощатым забором.

– Живет, как принцесса в тереме, – кивнул на дом Паша.

– Тебе-то что? Тянет баба по жизни свою струнку, и добро.

– А толку? Ни мужа, ни детей…

Калитка вдруг распахнулась, и навстречу им вышла Дуся. Легкая куртка плотно облегала ее ладную фигуру.

– А я заждалась. – Дуся улыбнулась. Белые и ровные ее зубы так и заблестели между полноватых, четко очерченных, губ. – Думала, уж не придете.

– Чего бы мы не пришли, коль договорились? – сдвигая на затылок фуражку, стрельнул глазами Паша. – Веди, где твой бугай?

Дуся опалила взглядом Ивана, резво развернулась и пошла в ограду.

– Я все приготовила. Бычка почистила, – кинула она на ходу, – здесь он. – Она открыла воротца на задворки, двинулась мимо бани.

Запахло цветами, березовым листом и помидорами.

Бычок был поменьше и похилее, чем у Кузиных. Он стоял в трехжердевом пригончике и тоскливо мычал, словно чувствовал свою кончину.

Дуся ухватила его за уши и потянула.

Мужики и одуматься не успели, как телок уже стоял возле них.

– Держите, я сейчас тазик принесу для крови. – Дуся одернула куртку, сползшую почти на грудь. – Люблю жареную кровь с осердием и луком.

– Ты, елкин кот, не только осердие, но и телка за два присеста слопаешь, – принимая у нее бычка, съязвил Паша.

Дуся хохотнула.

– А что? Я одинокая, мне силы много надо.

«В девушках была хотя и бойкой, но жалостливая, – подумал Иван. – А сейчас откуда что взялось. За четыре года совместной жизни Храмцов все в ней перевернул, не туда пошагала баба. – Он поглядел в печальные глаза теленка и заметил, как мелко дрожит у него на боках кожа. – Вот тебе и скотина безропотная – чувствует смерть…»

Дуся принесла тазик. Кровь ударила пенным фонтаном, обрызгала Дусе руки, но она, не дрогнув, твердо держала тазик, стараясь не уронить ни одной капли…

Налетная грусть тронула сердце. Иван поднялся с чурбака, потрогал тушу нетели. Мясо покрылось тонкой пленкой, но еще издавало запах крови. «К утру совсем подвянет, – утвердился он, – товарный вид будет, что надо…»

Поднявшись на крыльцо, Иван распахнул двери в прихожую. Нюра хлопотала у газовой плиты, готовя на большой чугунной сковороде осердие вперемежку с требухой. Острый запах жареного мяса и лука защекотал ноздри, и сразу засосало под ложечкой.

– Ну что у тебя? – спросил Иван, открывая двери в избу.

– Мой руки – и за стол.

– За Пашей с Андреем послала?

– Степашка убежал, сейчас явятся.

«Молодец, баба, – склоняясь под рукомойником, подумал про жену Иван, – везде успевает. В доме всегда порядок, и ребятишки обихожены, накормлены, напоены, Жалеет она их, хотя и не родная. – Вода приятно освежала, снимая накопившуюся за день усталость. Иван плескался и плескался. – Своего хочет. А как тут разуметь? Заимеет своего – и сразу к ребятам душа подостынет. Мне надрыв в сердце: и этих будет жалко, и того…»

В прихожей затопали. Дверь открыл Андрей Кузин:

– Можно?

– Заходи, – кивнул Иван. – А где Паша?

– Да с Нюрой болтает. – Андрей поставил на стол две бутылки водки.

Иван нахмурился:

– К чему это?