Неправды русской власти. «Ныне ваше время и власть тьмы»

Неправды русской власти. «Ныне ваше время и власть тьмы»
Лев Николаевич Толстой

Кто мы?
«Ныне ваше время и власть тьмы», – эти слова из Евангелия поставил Л. Н. Толстой эпиграфом к одной из своих работ о положении России на рубеже XIX–XX веков. «Мы разогнались к пропасти и не можем остановиться и летим в нее… Управляемы мы несколькими десятками самых безнравственных, хитрых, корыстных людей. Оскорбительно и унизительно повиноваться и подчиняться этим людям, на наших глазах разными подлостями и гадостями вылезшим на высшие места и захватившим власть», – писал Толстой.

Он утверждал, что «власть держится одними неправдами», и потому «прежде вызывавшая в народе восторг и преданность, теперь в большей и лучшей части людей вызывает не только равнодушие, но часто презрение и ненависть». Об этом его статьи, помещенные в данной книге.

Лев Толстой

Неправды русской власти. «Ныне ваше время и власть тьмы»

© ООО «Издательство Родина», 2022

Вместо предисловия

Три неправды (из одноименной статьи)

Есть три великие неправды. От них страдают все народы. Страдают и язычники, и христианские народы, и наш русский народ.

Первая неправда в том, что правительство, затеяв какие-нибудь споры с другими правительствами, захватив чужие земли и не отдавши те, какие оно прежде захватило, или просто поссорившись с правительственными лицами другого государства, может во всякий час затеять войну и потребовать людей в войска и погнать их на убиения и убийства.

Мало того что правительство может всякую минуту оторвать рабочих людей от их семей и труда и послать их за тысячи верст на убийство, – что все правительства всегда и делают, – еще и до начала войны правительства отрывают людей от работы, собирают их в войска и годами держат их в праздной, развратной жизни, обучая их убийству и тратя на эти приготовления большую часть тех денег, которые собирают с народа.

Живет человек, трудится, кормится с семьей, и вдруг правительство, про которое он ничего не знает, затевает войну, и от человека этого отбирают деньги на ненужное ему военное дело, отрывают его самого от дела и посылают на убийство – других убивать или самому быть убитому и – хуже всего – часто доводят до того, что приходят те, которым объявили войну, и разоряют его дом и заставляют его еще платить себе за это. Так что пока есть солдатство, человек никогда не может быть спокоен и уверен, что все труды его не пропадут даром и что сам он не будет послан на убийство.

Вторая неправда – это подати и прямые налоги по стольку то с души, пошлины на товары и на всякие сделки и даже на переезд с места на место, так что работающему человеку шагу ступить, купить ничего нельзя без того, чтобы не отдавать часть своего заработка тем людям, которые собирают с него эти дани и потребляют их, как им хочется. Человек, с которого берут подати, сколько бы ни работал, никогда не может знать, что у него есть и что останется, потому что власти всегда могут назначить новые подати, и чем он больше будет работать, тем больше и будут брать. Так они и делают.

Для души же эта неправда вредна тем, что люди, собирающие и потребляющие подати получая их без труда, распоряжаются ими, как им вздумается, большей частью для своей корысти, своего честолюбия, тщеславия, развращаются оттого, что распоряжаются не заработанным, чужим имуществом и развращают всех тех своих помощников – чиновников, которые дуром раздают эти чужие денежки. Народ же, глядя на пользование этими шальными деньгами, или завидует им, злобится или старается приладиться к этим людям, чтобы тоже попользоваться незаработанными деньгами. Так что и от этой неправды великое расстройство в народе.

Третья неправда – не меньше второй, и от нее также много зла и телесного и духовного. Неправда эта в том, что люди захватили землю и стали ее, как всякие вещи, покупать, продавать, дарить, закладывать.

Неправда эта больше всех других теперь в глаза тычется. Стало всем ясно, что если богачи захотят скупить и скупят всю землю, то жителям надо будет всем поступить к ним в рабство за то, чтобы они позволили им жить и кормиться на земле. Ясно стало особенно потому, что народ все больше и больше бедствует, и тот, который остается на земле, и тот, который сошел с земли и живет по городам на заводах и в прислугах.

Неправда эта больше двух первых вредна для тела и для души людей. Телесный вред тот, что без земли и при малой земле люди живут или по деревням в нужде, без хорошей пищи, и вымирают и слабеют или живут по городам, тоже дурной, нездоровой жизнью и сами слабеют и перестают размножаться. Душевное же зло от этой неправды то, что люди, лишенные земли, злобятся на захвативших землю и на богачей, а захватившие землю люди чувствуют свою неправду, боятся, выдумывают лживые отговорки и также ненавидят тех, против кого грешат. Народ же без земли идет в города и, прислуживая богачам, все больше и больше отвыкает от доброй жизни и развращается.

Какие бы люди ни были во власти, они всегда думают о своей выгоде, о своей славе, а не о народе. Благо – он повинуется, можно с ним что хочешь делать. Отбирают подати, не глядя на нужды народные, для своих целей, и удерживая за богачами землю, потому что им важно не то, что нужно народу, а то, что нужно богатым к их поддержке.

И выходит то, что люди повелевающие заставляют повинующихся людей делать дела нужные для них, для повелевающих людей, но вредные другим людям. От этого – солдатство, подати, отнятая земля. И так это везде, где только есть люди властвующие – правительство, издающее для всех законы и требующее того, чтобы все их исполняли. И то же везде так же при одном самодержавном царе или султане и при республиканском правлении, где управляет не один, а многие. Везде солдатство по набору или по найму, и везде затеваются ненужные, вредные войны и посылают тех, которые повинуются, на войны.

Те, кто властвуют, говорят, что без войска мы все пропадем и что все мы живы только потому, что есть войско. Но ведь все видят и знают, особенно теперь после японской войны, что это неправда. Нам не было и нет никакой нужды лезть в чужие дальние земли, в Китай, когда у нас земли девать некуда, и миллионы десятин лежат необработанными, и вся земля наша не устроена. А мы полезли куда нас никто не спрашивал и погубили тысячи миллионов денег, и сотни тысяч ни в чем не повинных людей убиты и изуродованы.

* * *

Так как же избавиться от этих трех неправд?

Было время, когда люди не видели этих неправд и думали, что без них нельзя быть; что богачам надо владеть землями (прежде думали, что им надо владеть и душами), что без подати и пошлин нельзя быть и нельзя быть без солдатства. Но пришло время, и люди стали понимать, что это не должно быть, что это грех для тех, кто делает это, и бесполезное мучительство для тех, кто терпит это. И люди стали искать средств избавления от этих неправд и ищут их, потому что чувствуют, что этого не должно быть, и что Бог не хочет того, чтобы это так было, и что средства должны быть для этого. И я думаю, что средства эти есть, и очень просты и возможны, и что сколько бы мы не ошибались, сколько бы не ходили вокруг да около, мы придем к этим средствам, потому что средства эти легки, возможны и наверное избавляют нас от той страшной неправды, от которой мы страдаем.

Избавление только в одном: в том, чтобы повиноваться Богу, а не повиноваться людям.

Стоить только людям поверить в это, и все три неправды исчезнуть сами собой.

Для того чтобы достигнуть нашей ближайшей цели, надо только не повиноваться никакой власти человеческой, а жить так, как мы живем и вы живете – не каждый порознь, а в мире, в общине, работая каждый для себя, но сходясь для обсуждения общественных и хозяйственных дел наших в сходки, и повиноваться только тому, в чем мы добровольно согласились, а во всех же делах правительства не участвовать.

Для того же, чтобы не было солдатства, нужно только одно: не принуждать другие народы жить под нашим русским законом и властью, а оставить и поляков, и немцев, и финляндцев, и грузин, и татар, и черкесов, и всех тех людей, которые теперь живут под русской властью, устраиваться жить каждому народу по своему.

Для того чтобы не было нужды в войнах, нужно только устроить добрую, справедливую жизнь без податей и запретной земли, и тогда никто не придет воевать с таким народом, a скорее придут учиться у таких людей жить свободно и без греха. Если же и нашлись бы такие жестокие люди, которые стали бы обижать таких людей, отнимать у них их имущество и землю, то все-таки много выгоднее бы было терпеть всякую обиду, чем бороться, воевать с такими людьми или, что еще хуже, повиноваться им.

Терпеть можно всякое зло (на то люди) от судьбы, от других людей, но хуже всего делать то, что теперь делают, – терпеть от самих же себя оттого, что повинуешься той власти, которая тебя мучает.

Пробуждение от гипноза патриотизма

Одумайтесь!

(из одноименной статьи)

«Ныне ваше время и власть тьмы».

    Лука, XXII, 53.

Опять война. Опять никому не нужные, ничем не вызванные страдания, опять ложь, опять всеобщее одурение, озверение людей.

Люди, десятками тысяч верст отделенные друг от друга, сотни тысяч таких людей, с одной стороны буддисты, закон которых запрещает убийство не только людей, но животных, с другой стороны христиане, исповедующие закон братства и любви, как дикие звери, на суше и на море ищут друг друга, чтобы убить, замучить, искалечить самым жестоким образом.

Что же это такое? Во сне это или наяву? Совершается что-то такое, чего не должно, не может быть, – хочется верить, что это сон, и проснуться.

Но нет, это не сон, а ужасная действительность.

Еще можно понять, что оторванный от своего поля, бедный, неученый, обманутый японец, которому внушено, что буддизм не состоит в сострадании ко всему живому, а в жертвоприношениях идолам, и такой же бедняга тульский, нижегородский, полуграмотный малый, которому внушено, что христианство состоит в поклонении Христу, Богородице, святым и их иконам, – можно понять, что эти несчастные люди, доведенные вековым насилием и обманом до признания величайшего преступления в мире – убийства братьев – доблестным делом, могут совершать эти страшные дела, не считая себя в них виноватыми. Но как могут так называемые просвещенные люди проповедовать войну, содействовать ей, участвовать в ней, и, что ужаснее всего, не подвергаясь опасностям войны, возбуждать к ней, посылать на нее своих несчастных, обманутых братьев?

Ведь не могут же эти так называемые просвещенные люди, не говоря уже о христианском законе, если они признают себя его исповедниками, не знать всего того, что писалось, пишется, говорилось и говорится о жестокости, ненужности, бессмысленности войны. Ведь потому они и считаются просвещенными людьми, что они знают все это. Большинство из них сами писали или говорили об этом. Не говоря уже о вызвавшей всеобщее восхваление Гаагской конференции, о всех книгах, брошюрах, газетных статьях, речах, трактующих о возможности разрешения международных недоразумений международными судилищами, все просвещенные люди не могут не знать того, что всеобщие вооружения государств друг перед другом неизбежно должны привести их к бесконечным войнам или к всеобщему банкротству, или к тому и другому вместе; не могут не знать, что кроме безумной, бесцельной траты миллиардов рублей, т. е. трудов людских на приготовления к войнам, в самых войнах гибнут миллионы самых энергических, сильных людей в лучшую для производительного труда пору их жизни (войны прошлого столетия погубили 14 000 000 людей).

Не могут просвещенные люди не знать того, что поводы к войнам всегда такие, из-за которых не стоит тратить не только одной жизни человеческой, но и одной сотой тех средств, которые расходуются на войну (на освобождение негров истрачено в много раз больше того, что стоил бы выкуп всех негров юга).

Все знают, не могут не знать главного, что войны, вызывая в людях самые низкие, животные страсти, развращают, озверяют людей. Все знают неубедительность доводов, приводимых в пользу войн, в роде тех, которые приводил Де-Местр, Мольтке и другие, так как все они основаны на том софизме, что во всяком бедствии человеческом можно найти полезную сторону, или на совершенно произвольном утверждении, что войны всегда были и потому всегда будут, как будто дурные поступки людей могут оправдываться теми выводами и пользой, которые они приносят, или тем, что они в продолжение долгого времени совершались.

Все так называемые просвещенные люди знают все это. И вдруг начинается война, и все это мгновенно забывается, и те самые люди, которые вчера еще доказывали жестокость, ненужность, безумие войн, нынче думают, говорят, пишут только о том, как бы побить как можно больше людей, разорить и уничтожить как можно больше произведений труда людей, и как бы как можно сильнее разжечь страсти человеконенавистничества в тех мирных, безобидных, трудолюбивых людях, которые своими трудами кормят, одевают, содержат тех самых мнимо-просвещенных людей, заставляющих их совершать эти страшные, противные их совести, благу и вере дела.

* * *

Совершается что-то непонятное и невозможное по своей жестокости, лживости и глупости.

Русский царь, тот самый, который призывал все народы к миру, всенародно объявляет, что, несмотря на все заботы свои о сохранении дорогого его сердцу мира (заботы, выражавшиеся захватом чужих земель и усилением войск для защиты этих захваченных земель), он, вследствие нападения японцев, повелевает делать по отношению японцев то же, что начали делать японцы по отношению русских, т. е. убивать их; и объявляя об этом призыве к убийству, он поминает Бога, призывая его благословение на самое ужасное в свете преступление. То же самое по отношению русских провозгласил японский император.

Ученые юристы, господа Муравьев и Мартенс, старательно доказывают, что в призыве народов ко всеобщему миру и возбуждении войны из-за захватов чужих земель нет никакого противоречия. И дипломаты на утонченном французском языке печатают и рассылают циркуляры, в которых подробно и старательно доказывают, – хотя и знают, что никто им не верит, – что только после всех попыток установить мирные отношения (в действительности, всех попыток обмануть другие государства) русское правительство вынуждено прибегнуть к единственному средству разумного разрешения вопроса, т. е. к убийству людей. И то же самое пишут японские дипломаты.

Ученые, историки, философы, с своей стороны сравнивая настоящее с прошедшим и делая из этих сопоставлений глубокомысленные выводы, пространно рассуждают о законах движения народов, об отношении желтой и белой расы, буддизма и христианства, и на основании этих выводов и соображений оправдывают убийство христианами людей желтой расы, точно так же как ученые и философы японские оправдывают убийство людей белой расы.

Журналисты, не скрывая своей радости, стараясь перещеголять друг друга и не останавливаясь ни перед какой, самой наглой, очевидной ложью, на разные лады доказывают, что и правы, и сильны, и во всех отношениях хороши только русские, а не правы и слабы и дурны во всех отношениях все японцы, а также дурны и все те, которые враждебны или могут быть враждебны русским – англичане, американцы, что точно так же по отношению русских доказывается японцами и их сторонниками.