На повороте дней

На повороте дней
Лев Рахлис

Говорят, читатель нынче пошёл не такой, каким был когда-то. Ранешный читатель заглатывал, бывало, килограммовую книгу, как пирожок – в один присест. И удовольствие от этого получал изрядное. Тому много свидетельств исторических имеется.Недавно, совсем случайно, а может быть, и неслучайно, Гоголя перечитывал. Просто так, интересно всё же свои школьные годы попроведать. И хотя чтение, как известно, занятие не из лёгких, Русь завсегда своими читателями славилась. Случалось даже, первые места занимала по части прочитанного на душу населения. Любители макулатурных изданий ночи напролёт, бывало, в очереди простаивали, чтобы заветный томик какого-нибудь популярного писателя заполучить. Нынешний же читатель, в особенности который в иммиграции, конечно, не такой выносливый. До четырнадцатой страницы, ежели и дотянет, то сразу же отдышка у него начинается, зевота наступает и в сон нестерпимо клонит. Редеют ряды книгочеев, любителей русской изящной словесности. Хоть в Красную Книгу заноси.

Лев Рахлис

На повороте дней

На любителя. Встреча с писателем

От автора

Начну с небольшого путешествия по страницам нескольких номеров

литературного альманаха, который так и называется – «На любителя».

Открываю первый попавшийся наугад номер.

Вот отрывок из стихотворения Кирилла Ковальджи:

«Меня оперировали

С наркозом и без наркоза.

Удалили Сталина,

Пришили Хрущева,

Вырезали социализм,

Атеизм, дружбу народов,

Подключили церковь, рынок,

Ампутировали романтику,

Открыли секс»…

А дальше – больше: бездонный мир поэзии интереснейшего поэта, в который я и попытался без суеты и спешки погрузиться.

А вот еще один фрагмент – из романа Ю.Мамлеева:

«Оскар Петрович Лютов, когда еще был во чреве матери, хохотал. Точнее, Бог ему судья, сама мамаша утверждала так, потому что постоянно видела его во сне хохочущим, первый раз – месяца за два до родов. Но зато из Оскара Петровича получился впоследствии большой ученый»…

Эти несколько строчек, когда я к ним прикоснулся, побудили меня прочесть залпом весь отрывок, опубликованный в альманахе. И я не пожалел, потому что проза оказалась высочайшей пробы.

А вот что-то уж совсем знакомое, времен моей юности:

«Сижу на нарах,

Как король на именинах,

И пайку серого желаю получить.

Сижу, гляжу в окно,

Теперь мне все равно,

Я никого уже не в силах полюбить»…

Всегда считал – песня народная. Выяснилось – ничего подобного! У блатной, вроде бы анонимной песни есть автор, поэт, которого не спутаешь ни с кем – Глеб Горбовский!

И так в каждом номере альманаха открывается для меня нечто такое, мимо чего уж никак не пройти: хочется задержаться, постоять, подумать.

И все это благодаря человеку, который в силу своей, я бы сказал, некоторой старомодности, что ли, не утратил вкус к слову, к поэзии, к литературе, и издает свой, тоже несколько по нынешним временам старомодный журнал самым что ни на есть старомодным способом – без единой рекламы.

Для читателя-то это, возможно, и хорошо, а вот каково издателю?

Но об этом лучше всего спросить у самого издателя. Пусть лучше он сам и расскажет о себе и о своем детище.

Последним поездом

Рассказывает Геннадий Петрович Сквиренко

В какой-то момент, уже находясь здесь, в Атланте, я пережил очень тяжелый кризис, когда однажды понял, что безнадежно отстал от литературного процесса, происходящего в России. Новая литература, новые имена. Новые веянья. И, оказавшись в растерянности, я не знал, как можно запрыгнуть на последнюю подножку последнего вагона последнего уходящего поезда.