Волчий билет

Первый – Саид. Денег у него самого, конечно, столько не было, но рынок был вотчиной, как это во всех городах водится, многочисленных азербайджанцев, грузин, армян, таджиков, и всех других, возивших овощи и фрукты со своей родины. Они быстро смекнули, какая здесь выгода и объединились вокруг Саида, готовые отдать все, что у них есть и душу в придачу за любую, хоть мизерную долю в этом проекте. Это был шанс для Саида. Из просто авторитетного человека он стал бы еще и самым богатым авторитетным человеком города, еще и не вкладываясь, а просто собрав деньги со всех. А долю в этом предприятии мог отхватить львиную, никто бы и не пикнул.

Второй – Калач, точнее его банда. Эти тоже были нищие, относительно, конечно, этого проекта. Но им под это дело готовы были выдать деньги московские воры. Те тоже деньги считать умеют и любят, их уговаривать не пришлось бы. По слухам, их люди уже приезжали на смотрины.

Третий – некий Павлов. Крупный бизнесмен, владелец нескольких ресторанов и самого успешного ночного клуба в городе «Торнадо». Он, пожалуй, единственный игрок в этой игре за свои деньги. Скользкий такой тип, ни под кем до сих пор не ходил, старался дружить и общаться со всеми. Всем, кого побаивался, дарил карты с приличными скидками в свои рестораны и клуб. Вопрос времени, поговаривал Хохол про него. А еще шутил, что статус человека можно измерить по тому, какая у него скидка в Павловские рестораны. Достанет, бывало, карточку, положит на стол лицевой стороной вниз и говорит оппоненту, доставай мол свою, хренами меряться, у кого процент больше. Поговаривали, что у него крышей наш начальник милиции Груздев Иван Карлович, по крайней мере, тот везде козырял своей дружбой с ним, может, поэтому и удавалось ему сохранять некую независимость от уголовных элементов до сих пор.

Ну и четвертый – Хохол. Не знаю, где бы он взял столько денег, но он был, думаю, самым реальным претендентом. Потому, что он очень хотел этот рынок. А если он что-то очень хотел, он всегда добивался. Он часто повторял что, если вымутить рынок, все, считай – жизнь удалась, хватит всем, всем близким пацанам и нашим детям, всем кто рядом. На его стороне была дипломатия, он мог договориться со всеми. А в этом деле это было самое главное. Ведь предстоял аукцион. То есть можно было выкупить рынок у государства недорого, с первого шага, а можно и в несколько раз дороже, если другие претенденты начнут бодаться. С Саидом и Павловым, Пал Палычем, такое у него интересное имя было, Хохол вроде бы договорился, а вот с блатными не удалось. Воры, через Калача, конкретно сказали – рынок будет наш, так или иначе. Встречаться отказались, предложили отступные. Сумма была неплохая, с учетом того, что деньги эти приплывали даром, но Игорь посчитал ее смешной. Только тогда я осознал масштабы. Ладно, решил тогда Игорь, будем решать.

Как он думал тогда решить этот Гордиев узел я не знаю, может он и сам еще не знал, но они опередили его. Так мы думали до сих пор. А теперь загадка…

6.

План 2.

Долго мы еще спорили и обсуждали с Филом, кто мог убить Хохла. Он настаивал на Саиде, я не верил. В Павлова не верили мы оба, слишком он был трусоват для этого. Я предполагал, что когда дело будет к аукциону, появится еще кто-то третий, а то еще и четвертый, пятый, вот к ним-то и нужно будет присмотреться. Опять же, кто пойдет на аукцион без серьезной поддержки с улицы? Да он может быть убитым на следующий же день, с утра, как только сунет свой нос на улицу, причем одновременно тремя разными пулями трех разных киллеров, не знающих друг о друге.

Потом Фил решил, что без бутылки не разобраться, отправил кого-то за водкой и закуской, и мы перебрались в общий зал, к пацанам. Кроме всех своих, там было пару молодых, стремящихся затесаться в это общество, но Фил сразу их отправил, типа у нас собрание, а вы еще молоды. Началось застолье, где мы с Филом сидели рядом, пили и закусывали, и продолжали кидать свои версии, но уже во всеобщем обсуждении. Мы уже прилично накидались, того и другого, как вдруг я предложил нечто оригинальное.

– Смотрите, – сказал я, – Ведь мертвого Хохла никто не видел, кроме убийцы, или убийц, допустим, пойти на Хохла в одиночку рискованное занятие. А если мы объявим, что он выжил, и лечится, скажем, где-нибудь в Германии? И посмотрим, для начала, как себя поведут тот же Саид или Павлов? Вдруг, они себя проявят как-нибудь?

Повисла тишина, все обдумывали услышанное.

– И ворам, московским, передать, якобы от него, что осознал, мол, согласен на отступные, – добавил я еще одну идею, – Если заплатят, значит, не их рук дело. Они же не дураки платить трупу.

– Ну Игорь, ну голова, – первым сказал Фил, – Все Игорехи такие башковитые? Нужно будет сына так назвать, чтобы наверняка не дурак был. Я и так хотел, в честь Хохла, а теперь и вовсе сомнений нет. А ты, Капуста, что молчишь? – Обратился он к Игорю Капустину, – Подкинь-ка нам пару идей, ты же тоже Игореха…

Капустин был, пожалуй, самый здоровый из всех борцов, супертяж, килограмм сто двадцать, не меньше. Но подкинуть он мог разве что человека, легко, а вот идею он мог подкинуть только, что пора бы поесть, или выпить.

– За такую мысль можно и выпить, – протянул он стопку, подтвердив мои мысли о нем.

Но тут и Фил показал, что не дурак, придумав, – А что, если мы и с остальных попросим отступные? От имени Хохла? И не маленькие. Скажем, что никто не полезет торговаться, гони бабло – и рынок твой. Любой из них отдаст, если только точно не знает, что Хохол мертв. Двух зайцев замочим, бабла срубим и за Хохла выясним, потом накажем.

Все одобрительно загудели, легкие деньги никого не оставят равнодушным.

– А что если все дадут, что тогда? Тендер, – предположил я, – И что? Как они разойдутся? Потом потребуют свои деньги обратно.

– Кинем всех, да и все, делов-то, – решительно заявил Фил.

Идея кинуть всех пацанам тоже понравилась, но не мне.

– Кинуть Пал Палыча еще можно, но Саида нельзя, больше потеряем.

– Что ты пристал со своим Саидом? Не знал бы тебя, подумал, что твоя фамилия Хачатурян.

И все засмеялись.

Но смешного было мало, подумал я. Большие деньги, очень большие, последствий не миновать. А, еще, удивительно, как так? Хохол даже мертвый может приносить деньги.

– Ладно, не обижайся, – Фил примирительно похлопал меня по плечу, предложил тост, – Пацаны, давайте выпьем за Игореху, – подумал и добавил, – Младшего, – видимо, чтобы не перепутали.

Потом, когда все выпили, он достал из кармана ключи от Крузера, положил передо мной, сказал, – Забирай, он твой, Хохловский.

Я обомлел от неожиданности. Эту машину обнаружили на окраине города, у реки, в любимом месте отдыха горожан, в выходные или просто в хорошую погоду. Она была изрешечена пулями, со следами крови. Позже экспертиза показала, что группа крови одна и сходится с группой Хохла из медицинской карты.

Видя мое замешательство, Фил добавил, – Да ты не переживай, отремонтировали как надо, салон перетянули, как новый. Родители отказались, да я им и так неплохо помогаю. А ты заслужил, без сомнений. Все пацаны за.

Все одобрительно загудели.

Блин, родители. Как я мог забыть, я же еще не был у них! Совсем крыша поехала от этой мести. Сердечные люди, тетя Зина и дядя Вова. Игорь часто заезжал к ним на обед, и меня брал, естественно. Мама замечательно готовила, как и все мамы для своих детей, но блины у нее получались просто отменные. Я люблю просто очень блины, но как у нее попробовал, сразу понял, что в жизни таких вкусных не ел. Ничего старался потом у них в гостях не кушать, блины ждал, съедал потом целую гору. Она, заметив это, как мы приезжали, всегда готовила для нас и при нас свежие блины. И так быстро, удивительно, мы в два здоровых рта не успевали за ней все съедать, пока она пекла.

А отец, дядя Вова, жилистый такой мужик, когда я был у них первый раз, был немного выпивший. Первым делом, смерив меня взглядом, показал пальцем на ковер, ложись, мол, бороться на руках. Я, килограмм на десяток тяжелее и лет на тридцать моложе, скептически отнесся к этому противостоянию. Но, не тут-то было, он уложил меня и правой, и левой, сколько бы я не пытался. Короче, сразу показал, кто в доме хозяин.

Был еще у Игоря старший брат, но я даже не видел его ни разу. Слышал про него только, что он долго кололся, потом лечился, потом опять кололся, потом опять…. Короче иногда только мы подъезжали к его дому, Хохол ходил один и быстро возвращался, деньги заносил, наверно.

И вот теперь, после смерти Игоря, я должен к ним заехать, обязан просто. И что им сказать? Мне очень жаль? Сочувствую? Примите мои соболезнования? Он был хорошим человеком? Бред. Нет таких слов сочувствия, которые бы выразили мою скорбь. Да что мою, их скорбь. А ехать надо…

А Настя, еще же Настя.

– Фил, а как Настя?

– Плохо, как. Ты знал, что она беременна?

– Нет, – опешил я.

– Четвертый месяц, кажется. Я пытался с ней поговорить, но она видеть никого не хочет. У предков Хохла тусуется, я как заеду, к себе убегает сразу. Тяжело ей, понятное дело, а чем помочь? Хохла не вернуть. Давай помянем.

Помянули. Очередной раз. Только сейчас я заметил, что кого-то не хватает.

– А где Земы?

Земами называли двух друзей, борцов, только они вольниками были, в отличии большинства дзюдоистов. Они были из одной, какой-то глухой деревни, и были не разлей вода, всегда вместе двигались. А внешне абсолютно разными. Один высокий и долговязый, а второй маленький и очень плотный, квадратный, я бы сказал – куб, если бы не конечности. Даже не знаю, как их зовут, потому что они друг друга всегда называли Земами. И так пошло, что все их стали так называть, а, чтобы отличать их, стали квадратного называть Сема, а длинного Зема.

– Крепят их мусора, до сих пор, – ответил Фил, – У меня алиби железное, сразу отпустили. Нам повезло, у Захара день рождения был, мы в Праге отмечали, народу много было. Земы тоже были, но они отъезжали куда-то, не помню, может, на часик. Кто-то показания дал, официантки поди, вот на них мусора и гонят. Да отпустят, скоро трое суток истекут, не нароют ничего и нагонят. Тебя то тоже, небось, сильно помурыжили?

– Да нет, но, если бы Семеныч не помог, пресанули бы по полной.

– Семеныч человек, в ответ кивнул он, – Давай выпьем, а потом в Торнадо двинем.

Фил сказал пацанам вернуть молодых, которых выгнал, позвонил Павловскому администратору в Торнадо, чтобы приготовили столы в ВИП-зоне. Потом, как выпили, махнул головой мне, – Пойдем, поговорим, – и направился в свой кабинет. Как зашли, он закрыл дверь на замок, залез на стул ногами, отодвинул один квадрат в подвесном потолке и достал оттуда маленький пакетик с белым порошком. Затем достал небольшое зеркало у шкафа, насыпал туда немного и стал растирать карточкой. Я уже видел такую картину, здесь же. Но тогда еще были Земы и Хохол. Хохол не стал тогда нюхать, и мне сказал: – Не вздумай.

– Давай коксу вмажем, – сказал Фил, нарисовав на зеркале две дорожки из порошка.

– Не, не буду, – помотал я головой.

– Да ладно ты, это ж не героин, на него не подсядешь. Повеселеешь только, да протрезвеешь, наоборот, настроение поднимется.

– Не Фил, не обижайся, я не буду, – упрямо покачал головой.

– Слушай, ладно, раньше Хохол тебе запрещал, я помню, но теперь то его нет. А у тебя своя голова на плечах, и не глупая.