Утопи свои обиды

В Израиле он решил не форсировать события. Всему своё время. Для начала следует выучить язык, и они со Светой засели за учебники. Никакого спорта, никаких знакомств, развлечений и туристических поездок по стране, только иврит.

Хотя, конечно, без общения трудно. Вот и нашёл себе Сашка приятеля, с которым познакомился в ульпане – курсах, где изучают иврит. Поначалу разговорились в курилке, потом пару раз прошлись по пивку, а потом уже вместе с жёнами устроили скромный пикничок на природе. Звали приятеля Львом, и был он в прежней жизни журналистом, писал и издавал книжки, но славы не снискал, теперь же планировал восхождение на литературные олимпы здесь, в Израиле. Бывший милиционер и бывший журналист сразу выделялись среди ульпановской публики хотя уже бы тем, что имели такие экзотические профессии на фоне стандартных репатриантских – инженеров, зубных врачей, экономистов, музыкантов.

Лев сразу же нахально потребовал жизненных историй из нелёгких милицейских будней, пообещав состряпать детектив, в котором главным героем непременно станет прототип Сашки, а Сашке было просто интересно слушать его бесчисленные рассказы, половина из которых наверняка сочинялась тут же на ходу.

После окончания ульпана встречаться они стали реже, а потом и вовсе перестали. Вливаться в голодные журналистские стаи, рыскающие по газетам в поисках подработки, Лев не захотел и подался в охранники, где предался главному увлечению – сочинительству романов. А Сашка, не придумав ничего оригинальней, стал обивать пороги полицейского управления с документами, проходить многочисленные тесты и комиссии, но дело с трудоустройством шло туго.

Каких только причин не выдумывало полицейское начальство, чтобы не брать на службу этого подтянутого «русского», демонстрирующего грамоты и медали за спортивные успехи, с безупречной репутацией и хорошим послужным списком на прежней родине. Всё у него было в порядке, но… что-то настораживало. Чувствовалась в Сашке какая-то нехарактерная для местной публики энергия и даже не отсутствие желания, в просто неумение жить в замедленном восточном ритме под чашечку кофе и нескончаемо-цветастый трёп ни о чём. Пару раз причиной отказа являлся слабый иврит. После этого Сашка злой, как оса, возвращался на свою скромную съёмную квартирку и вновь усаживался за учебники с утра до ночи, бессонно пялил глаза в экран телевизора, выуживая в ивритских передачах не столько новые словечки, сколько манеру общения и поведения. То, что ему не давалось и вызывало подспудное отторжение, – так называемая восточная ментальность.

Но любые стены рано или поздно пробиваются: его, наконец, взяли рядовым полицейским. Наступило это лишь тогда, когда он уяснил главный израильский, а, может, и не только израильский принцип: не выделяйся из общей массы, и тебя заметят, похвалят, продвинут дальше. Сашка научился общаться со своими новыми коллегами-полицейскими на «левантийский» манер: с аппетитом есть фалафель и пить кофе, демонстративно пожирать глазами любую проходящую мимо женщину, услужливо гнуть спину перед начальником и хамить тем, кто не навредит твоей карьере. Притом разобрался, что успехи на работе определяются вовсе не количеством пойманных бандитов, а отношением к тебе начальства… Ах, как это было противно ему! Но он выжидал, когда с этим можно будет покончить, хотя был далеко не первым и не последним, кого эта трясина засасывала и выбраться из неё уже не было возможности.

Света тоже нашла работу. Сперва с пенсионерами в ветеранском клубе, а потом с детишками в спортивной школе она стала заниматься модной аэробикой. Заработок у неё был, конечно, небольшой, зато работа нравилась, и не приходилось так же, как мужу, выматываться в конце дня не столько от трудов, сколько от общения с коллегами.

Скоро они купили себе квартиру и зажили, как все нормальные люди, твёрдо стоящие на ногах и не растягивающие жалкие гроши от зарплаты до зарплаты. Сашка даже возобновил встречи со Львом, правда, нечасто, но каждая встреча была ему приятна и, наверное, необходима хотя бы потому, что не нужно надевать надоевшую личину аборигена, а можно побыть самим собой, каким он был до приезда сюда.

– Как поживает обещанный роман обо мне? – смеясь, спрашивал Сашка. – Я тебе, помнится, столько всего рассказал, что на пять романов хватит. Выходит, впустую напрягался и выдавал служебные секреты?

Лев улыбался и отмахивался:

– Столько сюжетов подбрасывает наша суровая израильская действительность, что сам себе удивляюсь – какие воспоминания? Хоть у меня в охране и полно времени, чтобы писать, и мы таки пишем, но как-то руки не доходят до ваших волшебных детективных сказок, уважаемая полицейская Шахерезада!

– Гляди, привлеку к ответственности за обман государства в лице полицейского Гольдмана!..

Со временем Сашку перевели из рядовых полицейских в отдел уголовных расследований. И хоть работа была знакомой и мало чем отличалась от той, что он занимался прежде, желанного душевного комфорта не наступало. Те же взбучки от начальства за несвоевременное оформление бумаг, та же спешка в закрытии дел, только бы не портить статистику… Словно никуда не уезжал! Надо не обращать на это внимания, убеждал он себя, нужно привыкнуть и довести всё до автоматизма. И тогда будет… наверное, будет легче. Нужно набраться терпения, терпения и ещё раз терпения…

А тут нарисовалась и первая серьёзная неприятность. Притом настолько серьёзная, что голова кругом пошла. Началось всё со Светы. На одном из занятий в спортивный зал ввалилось трое пятнадцатилетних оболтусов поглазеть на красивых девочек. Ну, пришли поглазеть – сядьте в сторонке и любуйтесь, но оболтусам этого было мало. Когда один из них швырнул в зал банку из-под пива, Света, недолго думая, схватила его за ухо и попыталась вывести. А они, казалось, только и ждали скандала: принялись избивать Свету, и, конечно же, справиться с троими она уже не могла. Хорошо, что прибежал охранник и отогнал от лежащей на полу Светы разгорячённых негодяев, которых сам же и пропустил в зал поглазеть на девочек. Пришлось вызывать «скорую помощь», и два дня Света провела в больнице.

О случившемся с женой Сашка узнал только вечером. Из больницы он вышел сам не свой. Разыскав среди ночи дом, в котором жил охранник, он выволок того из постели и стал выпытывать адреса юнцов. Его не остановили угрозы охранника, что отец одного из них большой начальник в мэрии. Сашка видел, как охранник дрожал от страха, но в глазах его всё равно горел злой огонёк, мол, ничего ты, коп, со мной не сделаешь, а вот папаша юнца, если выдам, где он живёт, – ещё вопрос… Плюнув в сердцах, Сашка отвесил охраннику пару тумаков и уехал.

И ведь отлично же знал, что по закону даже пальцем нельзя тронуть самого закоренелого убийцу, если твоей жизни не угрожает непосредственная опасность. Преступники об этом знают и сразу строчат жалобы на своих обидчиков. Что утром написал охранник в своём заявлении, Сашка так и не узнал, но начальство тотчас предложило ему или сдать удостоверение и оружие, или жалоба дойдёт до суда. Тем более, под жалобой, которая лежала у него на столе, оказалась подпись не только охранника, но ещё и папаши одного из юнцов – начальника какого-то из отделов в мэрии.

О том, что его выгнали из полиции, Сашка рассказывать жене пока не решался. Да и мстить обидчикам уже не хотелось. Но не потому, что он боялся обещанного суда, просто что-то уже перегорело в душе. Оставалась обида не столько на них, сколько на себя и на дурацкую ситуацию, в мгновенье ока изменившую жизнь. И ведь поступить иначе он не мог. Сколько раз он прокручивал в голове, как бы поступил, если бы всё-таки вытащил из охранника адреса подвыпивших юнцов! Мастер спорта, да ещё одержимый жаждой отомстить за любимую супругу, элементарно свернул бы им шеи в ту ночь…

Каждое утро он, как всегда, выходил из дома и отправлялся, куда глаза глядят. Полицейскую форму он почти не одевал, сообщив жене, что может работать и без неё. Весь день бродил по улицам, сидел в кафе, но почти ничего не заказывал, потому что деньги были на исходе, а заработать их было пока негде.

И вот однажды в его кармане зазвонил сотовый телефон. Без особого желания он поднёс к уху трубку и услышал вежливый баритон, который проговорил по-русски:

– Извините, я разговариваю с Александром Гольдманом?

– Да. А вы кто?

– Меня просили передать вам привет от Василия Степановича.

Первый момент Сашка опешил. Прошло уже пятнадцать лет с момента его приезда сюда, и он почти забыл о разговоре с гебешником в кабинете полковника Горбатенко. Он даже не сразу вспомнил, кто такой Василий Степанович. Но его, как видно, не забыли. Если бы Сашка по-прежнему работал в полиции, он моментально ответил бы, что его собеседник ошибся и прервал бы разговор, но сейчас… Сейчас ему было на всё наплевать.

– Слушаю. – Сашка вздохнул и, на всякий случай, прибавил: – Только у меня сейчас мало времени…

– Я не займу много времени, – охотно поддержал его голос в трубке, – но, может, нам лучше встретиться? Где и когда вам удобно?

Что-то подобное Сашка себе представлял и понимал, что если уж его нашли, то встречи не избежать. На всякий случай он пробормотал:

– Понимаете, сейчас я занят, и в ближайшее время у меня не будет возможности вырваться даже на минуту. Вы уж извините…

– Да что вы говорите! – рассмеялся баритон. – И чем же вы сейчас заняты? Ведь вы, как я знаю, уже не работаете в полиции. Я не ошибаюсь?

Оказывается, незнакомец успел выяснить о нём всё – не только номер телефона, который он, кстати, поменял совсем недавно, но и знал о его неприятностях, о которых не ведал никто из знакомых. Неужели для этих гебешных ребят нет вообще никаких преград, и они проникают повсюду, куда им надо? Что же им потребовалось от отставного полицейского?

– Хорошо. – Сашка решил, что если встречи не избежать, то лучше всего, по возможности, отказаться от всех предложений, а если и придётся что-то пообещать, то ничего в итоге не делать. А потом станет ясно, что толку от него мало, и от него отвяжутся. – Вы откуда звоните?

– Какая разница! Я подъеду в любое место, которое укажете.

Сашка немного подумал и решил, что лучше всего встретиться в парке, где народу днём почти нет, так что попасться на глаза кому-то из знакомых вероятность ниже.

– Городской парк. Пройдёте по дорожке до теннисного корта, а за ним есть лавки. Там и встретимся. Сегодня в четыре. Вас устраивает?

– Без проблем… – В трубке раздались короткие гудки.

Сашка даже не успел спросить, как он узнает того, кто придёт на встречу. Им нужно – пускай сами ломают голову. А он явится ровно в четыре, просидит на скамейке пятнадцать минут и ни минутой больше, а потом уйдёт, если человек задержится. И телефон выключит.

До четырёх ещё времени было достаточно, и Сашка принялся бесцельно бродить по городу, постоянно раздумывая о том, что же от него могло понадобиться. Если добыть что-то из полицейской компьютерной базы, то он этого не сможет. Да и раньше, когда работал в полиции, не мог. Любой вход в компьютерную базу регистрировался, и могли возникнуть ненужные вопросы. А к большинству файлов вообще нужны соответствующе коды, которых у него не было… Нет, этим людям нужно что-то другое, но что?

По дороге в парк Сашка купил банку с пивом и, не пряча её в карман, направился к теннисному корту. Пускай посторонние думают, что пришёл мужичок расслабиться, посидеть в тени и выпить пивка. А заодно показать тем, с кем он должен встретиться, что всерьёз воспринимать их предложения не намерен. Поглядев на часы, он уселся на скамейку в тени под деревом и откупорил пиво.

Долго ждать не пришлось. На дорожке показался невысокий худощавый мужичок в белой рубашке и серых брючках, прямиком спешащий к Сашке. Вот и резидент российской разведки, невесело подумал Сашка и отхлебнул пива, сейчас из-за кустов выскочат наши ребята в штатском и всех повяжут. А потом по телевизору в новостях заявят, мол, слава израильским спецслужбам…

– Здравствуйте, Александр Борисович! – Мужичок слегка запыхался. Чувствовалось, что жару он переносит не очень хорошо. – Это я вам звонил. Меня зовут Вадимом. Вадимом Александровичем…

По имени-отчеству Сашку никто не называл последние пятнадцать лет, поэтому он поначалу смутился, потом всё же потянул руку и жестом предложил мужичку присесть рядом.

– Василий Степанович, ваш бывший шеф, передаёт вам привет, – повторил Вадим и внимательно поглядел на Сашку.

– Как он? Небось, совсем постарел?

– Вас это и в самом деле интересует? – усмехнулся Вадим.

– Вы правы, – кивнул Сашка и сделал ещё глоток. – Итак, что вы от меня хотите? Учтите, что согласие помогать вам я не давал, меня вынудили. Впрочем, вам это наверняка известно. Так что большим желанием шпионить за кем-то не горю…

– Я это знаю и в шпионы вас не вербую. Тем более, и возможностей у вас сейчас никаких нет. Хотя, честно говоря, и раньше, когда вы работали в российской милиции, а потом в здешней полиции, было немного… А хочу я попросить вас об одной маленькой услуге.

– Валяйте. – Сашка уже приготовился дать отпор и придумать какую-нибудь причину, мешающую выполнить даже самое крохотное поручение. Но Вадим, видимо, не собирался вдаваться в долгие дискуссии и сразу взял быка за рога:

– Вам знакомо имя Давида Бланка?

– Первый раз слышу.

– Так уж и первый! И вы к нему в поселение ни разу не ездили с полицией?

Конечно же, Сашка хорошо помнил, как полгода назад его единственного, кто разговаривал в управлении по-русски, отправили с полицейской группой в поселение под Хевроном, чтобы выяснить, кто такой этот загадочный «русский», купивший там дом и занимающийся какими-то странными вещами, о чём даже писали в газетах. Более конкретных причин не объяснили, но этого и не требовалось. Требовалось лишь побывать у него дома и выяснить, на какие средства существует и чем дышит. Поездка оказалась неудачной, потому что уже у самого дома всем стало неожиданно плохо, тело невыносимо зудело и чесалось, а в какой-то момент каждого словно опалило жаром и отбросило назад. Все тогда вернулись к машине, не зная, что предпринять, но идти снова к дому никто не решился. Так они тогда и уехали ни с чем. Насколько Сашка помнил, была ещё одна попытка проникнуть в дом этого загадочного Бланка, но Сашка в ней уже не участвовал.