Высшая математика

–Он приходил утром. Сразу после тебя.

Глаза парня мгновенно расширились, снова прожигая насквозь. Напугался. Наконец, дошло. Но следующий вопрос заставил растеряться:

– Он что-то сделал тебе?

Казалось, будто переживал. Но это неправда. Очередная ложь. Не надо лишних иллюзий, отмахнулась я. Переживать Аксёнов мог только за одно, как бы друг ни покусился на то, что теперь принадлежало ему по праву. И ответила так, чтобы почувствовал на своей шкуре, что проделывал со мной всё это время:

–Ничего, что не делал ты, – короткая пауза, глотнуть воздух, и продолжила, увидев реакцию, – почему испугался? Разве ты делал что-то плохое? – усмехнулась. Мне действительно было смешно, хоть и больно. Ведь всю дорогу убеждал, что только он имеет право издеваться надо мной. Хотя вводные данные у обоих были одинаковые.

– Что он сделал? – разлепил губы и тяжело сглотнув, повторил вопрос.

– Шантажировал фотографиями, – почти с радостью сообщила, – хотел трахнуть! – грубое слово, не свойственное моему лексикону, далось произнести вслух тяжело, но заставила себя, чтобы звучало так, как они к этому относились.

– А ты?… – не отреагировал на провокацию, зато задал следующий вопрос, так тихо и обречённо, будто заранее зная ответ, чем взбесил больше самого вопроса.

– А я уже переспала с тобой, – хотела закричать, но дрожащий голос, с нотами всплывающих слёз едва раздался, – передал тебе открытку с поздравлениями!

– И он не настоял? – видела, как выдохнул с облегчением, но меня вопрос просто взорвал.

–Не настоял? То, что я могла ему отказать, ты даже не рассматриваешь?

На лице Кирилла мелькнула растерянность и озабоченность. Не хватало только пожать плечами.

– Знаешь, в любом случае тебя это больше не касается. Тебя теперь должно волновать только то, что если посмеешь выложить куда-то видео или хотя бы заикнешься о нём, я немедленно пойду в полицию и напишу на тебя заявление, – говорю то, что стоило сказать ещё тогда в раздевалке, и повторять много раз позже, пока до него не дойдёт, и не отстанет.

– У меня нет никакого видео, – убеждал слишком искренне, чтобы хоть на секунду в это поверила. Не сдержалась и засмеялась. Настолько откровенная ложь. Но Кирилл стоял на своём:

– Я вчера ничего не снимал. Это правда!

– Тогда как ты собирался доказывать Матвею, что я с тобой добровольно?

Он злил меня. Злил тем, что не может просто отдать видео. Я была готова, даже уверена, что начнёт шантажировать теперь им, но не что станет убеждать, будто ничего нет. Ведь всё говорило об обратном.

– Я не собирался ему ничего доказывать. Я планировал сказать, что больше не буду в этом участвовать. Что хочу ухаживать за тобой наравне с ним, при всех, а не когда-то там за спиной…

– Я тебе не верю! – упёрлась.

– Когда я сказал, что удалил фотографии, ты же поверила?

Я молчала. Теперь всё выглядела иначе. Всё было иначе. Сейчас даже не надеялась, что на самом деле их удалил. Отлично разыгранная партия, для получения своего. Это звучало правдоподобнее. Но фотографии в настоящий момент казались, в принципе, открытками с моря.

– Я люблю тебя, это тоже правда, – добавил тише.

Признание проигнорировала. Сделала вид, что не услышала. Не поняла. Будто всё это мне не надо. Мне этого и не надо было! Ни хотела не только этого слышать, не хотела его видеть, даже знать, что он есть.

– Я тебя предупредила! – последнее, что сказала, перед тем как отправиться на выход. Кирилл не дал пройти, подскочил, словно очнувшись ото сна, и зарычал:

–Нет, ты так не уйдёшь! – схватил за запястье. В первую секунду словила фантом страха, но в следующую поняла, что бояться нечего, именно это и пришла показать ему…и себе.

– Не трогай меня! – упёрлась взглядом в хватку, и, спустя несколько секунд, Кирилл разжал пальцы. Убрал руки за спину, будто сам себя удерживая от очередного неуместного поступка.

– Не уходи, – попросил, сменив тактику, – давай поговорим. Я тебя не отпущу!

Мы стояли, смотря друг на друга. Ждала, как снова скатится до шантажа, и поняла, что действительно готова написать заявление в этом случае. Больше не дам ему возможность распоряжаться моей жизнью. Но Кирилл молчал.

– Я сама себя отпускаю! – произнесла скорее себе, чем ему.

После этого разговора заблокировала его везде, включая своё сердце. И, в конце концов, он успокоился.

С Матвеем они держались нейтрально. Никто никого до "до полусмерти не избил", и не «прикончил». Впрочем, друзьями, как раньше, тоже не остались. Одногруппники шутили – что между ними кошка пробежала, а кто подогадливее и позлее – крыса. Я делала вид, что мне всё равно. Мне и было всё равно. Уже тогда решила, что переведусь. Поэтому раз за разом напоминала, что осталось совсем немного, и забуду имена и фамилии этих людей. Главное сейчас – это сдать сессию. Сконцентрировалась на учёбе, блокируя остальные мысли. Расставание, можно сказать, пошло на пользу. Учиться стало проще, ведь теперь была предоставлена сама себе. Машка, первая кто узнала, что я собираюсь переводиться, расстроилась, конечно, но теперь у нее появился парень, тот самый старшекурсник. Добился ее все-таки. И она проводила большую часть времени с ним. Сильно скучать времени не будет.

Дело оставалось за малым убедить родителей. Я знала, что они начнут упираться и наседать, тем более я уже отучилась целый год на экономиста. Но я была к этому готова. Предварительно узнала все условия перевода, а также при каких вариантах меня готовы будут принять в другой вуз, после чего подготовила практически презентацию, где аргументировано и методично убеждала их несколько дней. И в конце концов, путём долгих переговоров они согласились.

А вот про фотки, шантаж, и тем более видео Кирилла я им не рассказала. Отец и так косился на воздушку, спрашивая, не обидел ли меня Матвей. Но снова в этой истории я соврала, сказала, что сама бросила, так как парень слишком много времени проводил на футболе.

Я старалась быть сильной, я старалась смотреть только вперед, но в какой то момент покупая в метро жетончик вдруг вспомнила Кирилла, и сжав до боли монетку в руке чуть не расплакалась прям там. Так хотелось в этот момент поверить в его слова, будто ничего не снимал, хотя понимала, что это неправдоподобно. Да и потом, это ведь не отменяло остального.

А вчера, когда зашла в деканат забрать документы снова встретила его. Кажется он получал допуск для экзамена по высшей математики, потому что завалил его уже три раза, из трех возможных. Но его папа договорился о дополнительной возможности.

Я заметила взгляд парня на себе, хотя, казалось, что его отпустило. Не ответила. Более того – вовсе отвернулась. Но когда спустя несколько минут все-таки обернулась, не было уже его. Наверное, это и к лучшему. Больше не обязаны находиться в одном помещении, и, возможно, вообще никогда больше не встретимся. Или пересечёмся, спустя год, двигаясь по разные стороны улицы.

Я отвернулась к стенке и притянула к себе плюшевого медведя, пряча в его макушке мокрый нос. Но спокойно оплакать мою первую абъюзерскую любовь не дали. На прикроватной тумбе завибрировал смартфон. Пришлось отложить зверя в сторону и посмотреть, кто посмел нарушить драматический момент.

В первую секунду не поверила глазам, в пришедшем сообщении оказались фотографии Кирилла. Но непросто фотографии. На каждой из них он находился в одних боксерах. А на последней и вовсе без ничего.

Следом получила сообщение:

«Обещаю, что не пойду в полицию писать на тебя заявление, поэтому можешь смело шантажировать меня этими фотографиями. Если захочешь прикажи не подходить к тебе ближе 15 метров»

А следующие короткие посыпались одно за другим:

«Но очень надеюсь, ты потребуешь…»

«Чтобы я обнимал тебя»

«Целовал тебя»

«Был рядом с тобой»

«Потому что я люблю тебя»

«Прости меня, Марина»

Телефон замолчал. Я перечитала текст несколько раз, не давая экрану потухнуть. А когда появилось уведомление «печатает сообщение» ждала продолжение с замиранием сердца. Финальные слова звучали так:

«Я на запасной лестнице, если хочешь, можешь начать шантажировать меня прямо сейчас»

Двумя минутами позже обнаружила Кирилла, сидящего на ступеньках, за прикрытой дверью, где столько раз встречались раньше. Он обернулся. Улыбнулся. И произнёс: